Везин сделал это открытие, гуляя по двору, за полчаса до ужина, и тотчас же поднялся в свою тихую комнату в конце извилистого коридора, чтобы обдумать все это в одиночестве.

Конечно, во дворе не было ни души, но всегда можно было ожидать появления дородной женщины, хозяйки, которой он побаивался; она сядет и начнет вязать, исподтишка наблюдая за ним. Это уже случалось не раз, и он просто не мог ее видеть: его не покидало странное предчувствие, что стоит ему отвернуться, как она набросится на него и вцепится в шею. Страх этот, само собой, был совершенно беспочвенным и тем не менее продолжал его преследовать; в таких случаях от него невозможно отмахнуться, ибо он обретал черты реальности.

Итак, он отправился к себе наверх. Время было предвечернее, и в коридорах еще не зажигали керосиновых ламп. Везин спотыкался о неровные плиты древнего пола, проходил мимо смутно вырисовывающихся дверей, которые никогда не бывали открытыми, мимо всегда пустых необитаемых комнат. По теперешней своей привычке он шел крадучись, на цыпочках.

В последнем коридоре, на полпути к его комнате, был крутой поворот, и, когда он ощупывал стены простертыми вперед руками, его пальцы наткнулись на некое живое существо. На миг ему показалось, будто это пушистый, нежно пахнущий котенок, ибо то приятное тепло, которое от него исходило, рождало именно такие ассоциации, однако он тут же опомнился: ростом это существо было ему по плечо…

Опасаясь не справиться с нервами, он, вместо того чтобы проверить, что это такое, как можно теснее прижался к противоположной стене. Существо, шурша, проскользнуло мимо него и, двигаясь легкой поступью, быстро исчезло. В воздухе повеяло чем-то теплым и ароматным…

Какое-то мгновение Везин, затаив дыхание, стоял у стены, затем кинулся к своей комнате и, захлопнув за собой дверь, заперся на ключ. Но в бегство обратил его не страх, а приятное волнение. Когда нервы немного успокоились, какое-то восхитительное чувство разливалось по его телу. И он вдруг осознал, что ощущал то же самое двадцать пять лет назад, когда впервые влюбился. Теплые жизненные токи восходили к его голове, вызывая легкое сладостное головокружение. Его вдруг охватило нежное, сладостное, полное любовной неги настроение.

Тьма в комнате стояла кромешная, и, повалившись на диван, Везин стал обдумывать случившееся. II вдруг поймал себя на том, что и думать забыл об отъезде. Таково было последствие случайной встречи в коридоре. Вокруг еще реял восхитительный аромат, одурманивая его сердце и ум, но он уже догадался, что мимо прошла девушка, это ее волос впотьмах коснулись его пальцы — и у него было странное впечатление, будто она поцеловала его, поцеловала в самые губы.

Весь дрожа, он сидел на диване у окна и старался собраться с мыслями. Каким образом случайная встреча во тьме коридора могла так сильно наэлектризовать все его существо, что он до сих пор продолжал ощущать сладостный трепет? И однако это было так. Отрицать это, как и анализировать, было бесполезно. В его крови полыхало какое-то древнее пламя, и то, что ему было сорок пять, а не двадцать пять, ничего не меняло. В своем душевном смятении он осознавал одно: случайного прикосновения к невидимой во мгле девушке оказалось достаточно, чтобы разворошить тлеющие угли в сердце, так что все его существо, стряхнув былую вялую инертность, затрепетало в бурном, даже неистовом возбуждении.

Через некоторое время, однако, годы взяли свое, Везин успокоился, а когда, постучав в его дверь, официант сообщил, что время ужина уже истекает, он взял себя в руки и медленно спустился в зал ресторана.

При его появлении все подняли глаза, ибо Везин сильно опоздал, но он занял свое обычное место в дальнем углу и стал есть. Его волнение все еще не улеглось, но ни во дворе, ни в зале он не заметил ни одного девичьего лица, и это его слегка успокоило. Он ел так торопливо, что почти нагнал всех, ранее его начавших подходить к табльдоту, когда вдруг почувствовал какое-то оживление в зале.

Везин сидел так, что дверь и большая часть длинного зала находились у него за спиной, но ему не надо было поворачиваться, чтобы понять, что в ресторан вошла та самая девушка, что встретилась ему в коридоре. Он почувствовал ее присутствие задолго до того, как услышал или увидел ее. Немногочисленные старые постояльцы, вставая один за другим, обменивались приветствиями с кем-то, кто переходил от стола к столу. Когда наконец, с яростно колотящимся сердцем, он повернулся, чтобы посмотреть, кто же это, то увидел гибкую и стройную молодую девушку, которая из самого центра зала направлялась к его столу. Она шла удивительной походкой, с грацией молодой пантеры, и ее приближение так сильно поразило его, что он поначалу даже не мог толком разглядеть ее лицо, хотя сразу почувствовал прежний сладостный трепет.

— Mamselle est de retour![5] — шепнул старый официант рядом с ним.

Везин только успел понять, что загадочная незнакомка — дочь хозяйки, когда она подошла к его столу и он услышал ее голос. Она обращалась к нему. В смятении, застилавшем его глаза туманной пеленой, он не видел ничего, кроме этих алых губ, белозубой улыбки и непослушных прядей красивых темных волос на висках. Она приветствовала его очаровательным полупоклоном, ее прекрасные большие глаза смотрели на него в упор, и тот же дурманящий аромат, что и в коридоре, кружил ему голову; потом, опершись рукой о стол, она слегка наклонилась к нему. Всем своим существом ощущая ее близость, он слышал, как она объясняет ему, что заботится о всех постояльцах своей матери и что ему, как новоприбывшему, представляется последней.

— Месье уже пробыл здесь несколько дней, — ответил за него официант, а сладостный голос пропел:

— О, я надеюсь, месье еще не собирается нас покидать. Моя матушка слишком стара, чтобы уделять должное внимание всем постояльцам, но я постараюсь возместить этот недостаток своей заботой. — Красавица засмеялась восхитительным смехом. — О месье хорошо позаботятся.

Борясь со смятением и желая проявить максимум учтивости, Везин приподнялся, чтобы поблагодарить девушку, но его рука случайно прикоснулась к руке девушки, и он испытал что-то вроде электрического удара. Затрепетало не только его тело, но и душа. Красавица устремила на него необыкновенно пристальный взгляд, и в следующий миг, так и не проронив ни слова, он бессильно опустился на стул, а она была уже в середине зала. Только тогда он заметил, что пытается есть салат с помощью десертной ложки и ножа.

Мечтая, чтобы она вернулась, и в то же время боясь ее возвращения, он быстро проглотил остаток ужина и поспешил в спальню, чтобы побыть наедине с собой. На этот раз вся гостиница была освещена, и с ним не случилось ничего неожиданного, однако извилистый коридор, ведущий к его комнате, тонул в полумраке, и последняя его часть, начиная от поворота, казалось, не кончится никогда. Коридор шел вниз, подобно тропе с покатой горы, и, крадучись на цыпочках, Везин как будто пробирался в самое сердце дремучего леса. Все в нем пело. Странные фантазии теснились в его голове, и когда он наконец вошел в комнату и запер за собой дверь, то не стал зажигать свечей, а сидел у открытого окна и долго-долго предавался размышлениям…

Эту часть рассказа Везин поведал доктору Сайленсу без помощи наводящих вопросов, хотя и постоянно запинаясь от смущения. В его голове никак не укладывалось, каким образом девушка смогла произвести на него такое впечатление еще до того, как он ее увидел. Случайной встречи в темноте оказалось достаточно, чтобы воспламенить его сердце. Он ничего не знал о колдовской силе женского очарования и много лет не поддерживал никаких нежных отношений с представительницами прекрасного пола, ибо страдал непреодолимой застенчивостью и слишком хорошо сознавал свои недостатки. Но эта очаровательная молодая особа открыто проявляла свое расположение к нему. Ее поведение не оставляло никаких сомнений: при каждом удобном случае она старалась встретиться с ним. Она была несомненно целомудренна и мила и открыто изъявляла ему свою симпатию; она покорила его первым же взглядом своих сияющих глаз, если не сделала этого еще раньше — магией своего незримого присутствия в коридоре.