– Носов, ну ты даешь! Я тебе обзвонился. Ты чего ни на кладбище, ни на поминки не пришел? – сетовал Бабакин. – Мы стол отличный накрыли. Мать его тебя все спрашивала.

– Я тебе как-нибудь потом все объясню, Бабакин, – Игорь неожиданно обнял коллегу и похлопал его по спине, – а теперь прощай, Бабакин! Ты не представляешь, как много ты для меня сегодня сделал. Спасибо тебе за все и удачи. Ты славный малый. Прощай!

Игорь забрал копию заявления и вышел из приемной, оставив в прошлом ошеломленных Нору и Бабакина. Он зашел к себе в кабинет, шагая прямо по лежащим на полу документам и офисным принадлежностям, которые чуть ранее смел со стола. Он достал из шкафа подаренные партнерами гостиницы две бутылки виски и коньяк. Оставалось забрать счета на стойке, сдать мобильник и выполнить еще несколько формальностей, которые дались Игорю с трудом.

Выйдя на улицу, он тяжело вздохнул, едва сдерживая душевные терзания, глубину и силу которых ему трудно было представить еще неделю назад. Кивнув швейцару, он отошел на несколько десятков метров от главного входа, чтобы увидеть отель целиком.

Страшная картина затмила его разум. Он представил, как Лена приехала сюда с Артемом, зарегистрировалась на стойке размещения и они пошли в лобби-бар… а потом… что потом? Потом они поднялись на двенадцатый этаж в люкс 1220 с двуспальной кроватью и видом на парк и заказали шампанское с фруктами. «Как все просто?» – подумал Игорь. – «Ни роз, ни свечей, ни безумств. Все очень просто и практично. Пришли, сняли номер и…»

Игорь опустил голову, подумав, что их, возможно, обслуживал Дятлов, даже не представляя, кому он готовит коктейль или утреннюю чашку ароматного капучино.

«Нормальный мужик. Приехал, бухнул, мордой ее в подушку – отодрал, и свободный человек», – рассказывал он Носову про таких гостей.

Игорь схватился рукой за лицо, пытаясь успокоиться и остановить нахлынувшее отчаяние. Ему хотелось закричать, заорать что есть силы, выпустив давящую изнутри боль.

– Эй, слышь, че встал как столб!? Дай проехать! Не создавай людям проблем! – крикнул водитель автомобиля, на пути которого оказался потерявшийся Игорь.

– Проблем? – чуть слышно повторил Игорь и растерянно пробурчал себе под нос. – Да, да, конечно… проблем… я не буду создавать проблем…

Растерянно вздрогнув от резкого звука клаксона, он отступил на несколько шагов, пропустив автомобиль. Подняв голову, он посмотрел на небо, которое сыпало большими белыми хлопьями снега, устилавшими брусчатку парковки возле отеля.

Игорь в последний раз оглядел отель и территорию, развернулся и, намеренно цепляя носками ботинок пушистый снег, побрел на автобусную остановку.

На протяжении каждого из последующих трех дней с момента увольнения и похорон Игорь пил не переставая. Выходы его на улицу были редки и заключались в скоротечных «вылазках» в продуктовый магазин, находящийся в соседнем доме, где он покупал сигареты, колу, сосиски.

Время для Игоря остановилось. В дни глубоких душевных потрясений время имеет совершенно неестественный ход, замедляясь и не отпуская боль. Мир, который еще вчера казался ему счастливым замыслом Господа, созданный Его десницей, разрушился до последней песчинки и сделался пустым и ненужным. Игорь безнадежно утопал в боли, пытаясь вырваться из ее сладких, липких объятий, едва понимая, что тонет в ней как в трясине.

На четвертый день Игорь совершенно утерял мироощущение, закрыв в квартире несколькими днями ранее все окна списанными из гостиницы шторами black-out. Теперь сутками в его жилище царствовал настоящий мрак, стоило ему только выключить свет.

– Мама, привет. Мам, я решил уехать из Города, как мы с тобой договаривались. Я отмечу Новый год и с утра буду у вас, – Игорь тихо разговаривал с матерью по телефону. – Мне кажется, это символично – начать новую жизнь с Новым годом. Как ты думаешь?

– Игорь, это было бы здорово, хорошая новость, – мама Игоря обрадовалась звонку. – Знаешь, сынок, я планировала до Нового года перевезти почти все вещи. Я закажу машину.

– Мама, лучше потом. Все свое шмотье я сам привезу, а посуду, постель лучше вывезти после праздников. Так не хочется сейчас с этим возиться, – Игорь выдержал небольшую паузу. – Мам, я уволился.

– Когда? – обеспокоенно спросила Ольга Викторовна.

– Сегодня. Мне сделали предложение в другой отель, – соврал Игорь, – прямо в центре, да и засиделся я тут – надоело. Не мое это, понимаешь?

– Понимаю, ну ушел, так ушел. Не переживай. Юрий Николаевич хотел взять тебя к себе. Без работы не останешься. У нас сейчас дела идут хорошо.

– Мама, я очень скучаю и люблю тебя. С наступающим тебя, мама.

– Сынок, может, встретишь Новый год с нами? Юрий Николаевич будет рад. Сядем по-семейному, а? – с надеждой спросила Ольга Викторовна.

– Мама, я как минимум две недели праздников буду с вами, – голос Игоря дрожал. – Я здесь с ребятами погуляю. Мы уже и на стол сбросились, неудобно отказывать и… последний Новый год все-таки.

– Ну, смотри сам. Если надумаешь, приезжай. Договорились. Я тоже люблю тебя, сынок. Ждем тебя. Передавай привет Федору Андреевичу. Целую.

Игорь откинулся на диване и налил в бокал виски с колой, лимоном и льдом – так, как заставлял его делать Дятлов. Несколько глотков умиротворили его. Игорь включил диск с Реквиемом Моцарта и закрыл глаза, прислушиваясь к музыке. Он вспомнил волшебный вечер с Леной, который теперь больше походил на сказку или на сон, нежели на случившееся между ними таинство. Музыка уносила Игоря все дальше и дальше туда, где жили счастливые, незапятнанные банальностью дни, проведенные с ней. Он вернул в памяти их прогулки в городском парке, когда он трепетно держал ее руку в своей руке и говорил ей о любви. В его сознании с легкостью облаков пробегали молчаливые встречи в кафе, когда они пили кофе, глядя друг другу в глаза, и не пытались искать лишних слов для объяснений своих разных чувств. Вспомнились два невероятных дня, когда Игорь и Лена отдались всецело друг другу, позабыв об окружающем их мире…

Увы, теперь это все стало прошлым. Грустная сказка в Past Indefinite с предательством и несчастливым концом, ожидание которого разламывало Игоря на части. Невыносимая боль в каждом слове памяти о ней.

Самыми последними ростками разума он понимал, что Лена еще «не ушла» и, пожалуй, есть возможность вымолить у нее прощение за свой безумный поступок в отношении Соснина и Николая, но простить ее предательства уже не было возможности ни при каких обстоятельствах. Все было разрушено, разбито, раздавлено, а необъятные чувства сменились бездонным разочарованием. Ему казалось, что он попал в чудовищную катастрофу, когда неведомые силы с Божьего позволения стирают людей в пыль времен, когда разрушениям невероятной силы невозможно противостоять или остановить их, когда бессмысленность всего настоящего и прошлого становится хозяйкой будущего.

Игорь намеренно избегал вопроса о том, как Лена могла так поступить, потому что боялся найти на него тривиальный и очевидный ответ. Сейчас вопросы, ответы, воспоминания, желания отступали, и Игорь, переживший в эти дни разочарование, чудовищную ненависть и боль, тщетно искал только покоя, смирения и тишины.

Натиск музыки был настолько силен, что у Игоря оборвались все силы сдерживать в себе отчаяние. Терпеть, терпеть, он заставлял себя терпеть муки, которые невозможно было прогнать или осмыслить.

Игорь нашел в пепельнице «свежий» сигаретный окурок и закурил. Дым повис в воздухе, словно в квартире не было совершенно никакого движения. До тех пор пока Лена не нашла в себе силы не нажала на звонок, сокрушивший нетленное произведение гения неприятным дребезжанием.

Стоя в эти минуты за дверью и медленно протягивая руку к обычному дверному звонку, она задумывалась над тем, как окончательно скажет Игорю «Прощай». Как она сможет произнести одно только слово: маленькое и совсем незначительное, всего-то шесть букв. Как она вымолвит эти буквы, увидев его глаза? Как она уйдет, закрыв навсегда дверь и пожелав Игорю удачи? Что будет с ним в эти минуты? Как он отпустит ее?