Внизу страницы были звездочки, и, прищурившись, я прочитала написанное мелким шрифтом.

«Убийство семьи Грегори до сих пор остаётся нераскрытым».

Датировано шесть месяцев назад.

Оттолкнувшись от компьютера, я побежала в ванную, и, рухнув на колени, наклонилась над унитазом. Но ничего не получилось.

Неудивительно, что Кэлин так поступал. Я догадывалась, что его поведению должна быть причина, но обнаруженное было за пределами того, что я себе представляла. Это… у меня просто не было слов.

Представить сложно, каково это, потерять семью столь жутким способом.

Понимаете, я потеряла свою настоящую семью в пожаре, но я тогда была ребёнком. Я не помнила их. Вернуться домой и вот так найти свою семью… должно быть, воспоминания постоянно преследовали его.

Внезапно мне отчаянно захотелось выйти на улицу.

Я пошла к двери, ведущей на крышу, не желая стоять на улице и встретить кого-нибудь. Я не смогла бы вынести это прямо сейчас. Мне нужно было побыть одной, подышать свежим воздухом и собраться с мыслями.

Едва ступив на крышу, я замерла:

— Не самое подходящее время, — пробормотала я, узнав знакомый силуэт Кэлина.

Дверь захлопнулась за мной, сигнализируя, что было слишком поздно разворачиваться и уходить.

Когда я сделала несколько шагов ближе, он повернул голову в мою сторону. Я ахнула, когда встретилась с ним взглядом.

— Что ты делаешь?— спросила я его, испуганно наблюдая, как он прогуливается, балансируя по краю крыши.

— Испытываю смерть, — просто ответил он, — хватит ли ей смелости забрать меня... унести прочь.

Он намеренно наклонился в сторону, рискуя упасть на асфальт.

— Не делай этого! — закричала я, побежав к нему. И протянула руку, пытаясь остановить его.

Он посмотрел вниз на меня и замер, но все ещё стоял на выступе.

— Не волнуйся, я не буду прыгать. Я никогда не сделаю этого. — Засмеялся он без тени веселья. Его глаза блестели, но в словах не было ни капли дерзости. В этот раз он не был пьян и не находился бог знает под чем ещё. — Остаться в живых - наказание. Смерть - это награда.

— Что ты имеешь в виду?

— Когда ты жив, — он развёл руками, и, вкупе с закатом, видневшимся за его спиной, появилось ощущение, будто у него были крылья, — ты чувствуешь. Чувства, это больно, мать твою. Но смерть, это легко. Это умиротворение. Она забирает твою боль и воссоединяет с теми, кого ты любишь.

Он поднял глаза к небу и легко улыбнулся. Зная теперь о его семье, я задумалась, а представляет ли он сейчас их лица.

— Но разве за жизнь не стоит бороться? — ответила я, щурясь от блеска заката.

— Жизнь - это выживание. — Он наконец присел на этот чёртов выступ. Мне было страшно, что в любой момент он потеряет равновесие и упадет вниз.

— Ты называешь это выживанием? Я называю это трусостью! — Переступив с ноги на ногу, я сжала кулаки от досады.

— Да ты понятия не имеешь, через что я прошёл, — прорычал он и сплюнул сквозь зубы. — Что я видел... — его голос стал тише шёпота. — Мне приходится доводить себя до беспамятства, чтобы забыться.

— То что случилось с твоей семьей, ужасно, Кэлин, но они не хотели, чтобы ты превратился в это. — Я указала рукой на него.

Его глаза угрожали выскочить из орбит, а лицо стало таким красным, что я думала, у него сосуды полопаются.

— Вот дерьмо, — пробормотала я, осознав свою ошибку. Я не должна была знать об этом.

— Откуда ты знаешь о моей семье? — раздался рёв, он спрыгнул с выступа и помчался за мной. Я поняла, что попятилась. — Рассказывай!

Я вздрогнула от его тона.

Затем проглотила комок в горле, чувствуя влагу, скопившуюся в уголках глаза.

— Я… Мне было любопытно. Так что, я... я погуглила тебя.

— Разве ты никогда не слышала поговорку «любопытство сгубило кошку»? — Он толкнул меня так грубо, что я ударилась спиной о стену возле дверного проема, ведущего на крышу. Кирпич оцарапал руки шершавой поверхностью, но я отказывалась показывать что мне больно.

— Ты не имела права узнавать обо мне, как будто я, блядь, научный эксперимент. Я знаю, кто я, и знаю, почему я такой. И не нужно меня спасать. Меня нельзя спасти, Саттон. — Он ткнул пальцем в меня. Дрожа всем телом, с плотно стиснутыми зубами, он прорычал: — Держись подальше от меня.

Я повернула голову, наблюдая, как он грубо замахнулся, открывая дверь, и бросился вниз по лестнице.

Я знала, что после такого взрыва нужно наконец начать бояться его, но я не боялась. Лишь только больше укрепилась в решимости узнать его.

Я хотела снова увидеть его улыбку. Такую, как на тех фотографиях. И хотела, чтобы эти улыбки были подарены мне.

Дверь хлопнула, закрывшись за мной, и я пошагал по коридору к своей квартире. Грубо рванул волосы, дёрнувшись и морщась от боли. Я потерял голову и не контролировал себя. Если бы я не ушёл… страшно подумать, что мог бы сделать с Саттон.

Я не был готов к тому, что стало ей известно о моей семье.

Никто здесь, кажется, не знает, а если и знают, то молчат об этом. Убийство моей семьи было достаточно громким делом, но людям не понадобилось много времени, чтоб двинуться дальше, перестать вспоминать о произошедшем и, в конце концов, забыть об убийстве.

Тот факт, что Саттон была в курсе, испугал и раздразнил меня одновременно. Это странное чувство – волнение со страхом и примесью адреналина. Она узнала, что произошло, а значит, мне не придется прятаться - нет необходимости отталкивать её.

Страшно было подпустить кого-то слишком близко, потому что я не был готов рассказывать о своей семье. Кроме того, мои пристрастия не позволяли связываться с женщинами дольше, чем на одну ночь.

Я понимал, Саттон с самого начала знала это.

Учитывая отсутствие каких-либо препятствий на пути к ней, чего я ждал?

Кажется, я ожидал, когда же вмешается судьба и объяснит мне, какой я козёл, и никогда не заслужу даже минуты счастья, которое девушка напротив может принести мне.

Потирая глаза, я прошла через комнату и включила кофеварку. Как только божественный аромат кофе наполнил воздух, я почувствовала, как мое тело расслабилось. Кофе я недавно купила в городе, в одном довольно странном магазинчике, на вывеске которого крупными жирными буквами было написано «Google - мой лучший друг».

Так и было.

Схватив кружку с кофе, я вскочила на прилавок и, сделав осторожный глоток горячей жидкости, обожгла себе язык. Но я так хотела кофе, что едва заметила это.

Полностью проснувшись, я заметила листок бумаги, подсунутый кем-то под мою дверь. Я наклонила голову, мгновенно сосредоточившись на предмете своего интереса, но не настолько, чтобы расстаться с кофе в руке.

Когда с напитком было покончено, я спрыгнула вниз и схватила бумагу. Прежде чем перевернуть ее, я подумала, что это может быть письмо от Кэлина.

Увы… Я ошиблась.

Это было приглашение от Кира на вечеринку в пятницу вечером. Я рассмеялась над жалкой попыткой каллиграфического почерка на клочке листка из тетради. Коряво написанное приглашение с завитками и пародией на хорошие манеры, гласило:

«Сердечно приглашаю тебя на самую удивительную в мире вечеринку, устроенную Киром Мелларком.

В эту пятницу (завтра, в случае, если ты не знала).

Будь там!

Потому что я так сказал».

Я покачала головой, смеясь себе над тем, что он пригласил меня на одну из его вечеринок после того, как именно я просила его убавить музыку на последней. Еще более ненормальным был тот факт, что я действительно подумывала пойти туда. Просто чтобы узнать, что же в этой вечеринке такого особенного.