Подняв голову, он посмотрел на меня.

— Полагаю, ты пришла не просто поздороваться. Если это так, считай, что все уже сделала и можешь уйти прямо сейчас.

Его слова прозвучали достаточно резко, но в действительности не были такими. Они были менее грубыми, чем я заслуживала. Мемфис говорил тихо, без ненависти, лишь горечь звучала в его голосе.

— Нет, — наконец произнесла я, — я не за этим пришла сюда.

— Я так не думаю. — Он снова опусти взгляд на землю.

— Хочу, чтобы ты знал, как я сожалею обо всем, что сделала.

— Использовала меня? — Он сдвинул медного цвета волосы с глаз. — Так как именно это ты и сделала.

— Я не использовала тебя… не так, как ты думаешь, — тембр моего голоса был похож на мольбу. Я хотела, чтобы он понял, что я не бездушная, как он считал. — Ты мне нравишься, Мемфис.

— Но есть кто-то еще, — заявил он. — Хотелось бы, чтобы ты рассказала мне правду, вместо того, чтобы врать и уверять, что у тебя нет парня, и...

— Я не лгала тебе. У меня, правда, нет парня. Все сложно...

— Так, вчера... тот поцелуй...

Он собирался заставить меня сказать это.

— Я... я... О, Боже. — Я отвернулась, неуверенная, готова ли рассказать ему, какой бардак творился в моих мыслях.

— Просто скажи мне. Я уже большой мальчик. Почему. Ты. Это. Сделала. Зачем поцеловала меня?

Я напряглась, почувствовав его руку на своем плече. Он заставил меня развернуться. Я не слышала, как он подошел. Громко сглотнула, уставившись на пуговицу на его рубашке. Большим и указательным пальцами он приподнял мой подбородок.

— Посмотри на меня, Саттон.

Я уставилась на него. Было безумно больно смотреть ему в глаза. Его взгляд был тверд, пока он ждал, когда я отвечу ему. Дыхание сорвалось с моих губ дрожью, что мне не понравилось. Я привыкла быть сильной, но сейчас я чувствовала, что это не так. На мгновение раскрыла рот, словно рыба, неготовая произнести слова вслух.

— М-Мне нужно было узнать…

— Тебе необходимо узнать что? — Его голос был мягким, не раздраженным.

Слезы текли по моим щекам, и он протянул руку, стирая их большими пальцами.

— То, что я испытываю к нему, больше того, что я чувствую к тебе.

Мои слова были едва громче шепота, практически скрытые шорохом ветра, но он услышал их. Закрыв глаза, испустил глубокий вздох.

— Я знал. Понял это, как только он забрал тебя.

— Прости, — сказала я уже в тысячный раз, и что-то подсказало мне, что это был далеко не последний раз, когда я просила прощения у Мемфиса.

Наклонившись вперед, я прижалась лбом к его твердой груди и всхлипнула. Интуиция подсказывала мне, что Мемфис был именно тем парнем, который может излечить меня и, в конечном счете, подарить любовь. Но я не была готова принять это. Кэлин был тем, кого я жаждала.

Длинные пальцы Мемфиса поглаживали мои волосы.

— Мне тоже жаль.

Я почувствовала его губы, целующие меня в макушку. Не знаю, как долго мы стояли там, должно быть, слишком долго.

— Я запуталась, — пробормотала я, отстранившись, чтобы вытереть тушь со щек.

— Подожди здесь, — скомандовал он и исчез внутри здания.

Мгновение спустя Мемфис вернулся с влажной салфеткой. Я протянула руку, готовясь взять ее, но он не позволил мне.

— Разреши мне, — прошептал он.

Мемфис нежно вытер черные потеки с моего лица. Я не могла постичь его доброту. Я бы просто отвергла его. Он ведь должен был ненавидеть меня, но не делал этого. Мемфис был не таким. Он был одним из хороших парней.

И я ему отказала.

Какого черта со мной случилось?

Когда мое лицо снова стало чистым, он засунул салфетку в задний карман.

— Еще увидимся.

Прежде чем я успела придумать ответ, он ушел.

Я не могла появиться в баре так же просто, как ушла. Ведь я понятия не имела, сколько прошло времени с момента моего ухода. И Эмери, вероятно, беспокоился обо мне. Когда мне удалось наконец успокоиться, едва переставляя ноги, я обошла здание и, боясь попасться на глаза официантке, попала внутрь через центральный вход из страха. Наша еда уже стояла на столе, и Эмери съел почти все.

— Ты упала или случилось что-то еще? — Он вскинул брови, а затем скривил губы. Указывая в том направлении, откуда я пришла, он уточнил:

— Ты только что вошла через центральный вход?

Я кивнула.

— Почему?

— Это не твое дело, — проворчала я. Оглянулась, разыскивая глазами официантку, и, когда мне удалось поймать ее взгляд, помахала ей.

— Да? — усомнился он.

— Я плохо себя чувствую. Принесешь мне коробку?

— Конечно, без проблем.

— Спасибо, — сказала я, но он уже не услышал.

Вернувшись, Эмери скептически спросил:

— Ты действительно больна?

— Думаю да. Это желудок, — пробормотала я.

Я действительно чувствовала тошноту, но знала, что это не из-за болезни.

— Мне чертовски жаль, что из меня получился такой отстойный друг, — сказала я Эмери. — Сегодня я угощаю.

Достав кредитную карточку, я протянула ее официантке, когда та проходила мимо нас с аппаратом.

— Что? Нет, — запротестовал он.

— Это самое меньшее, что я могу сделать за то, что кинула тебя, — я сложила оставшуюся еду в коробку и указала на него пальцем, — в следующий раз платишь ты.

— Согласен, — усмехнувшись, ответил парень.

Официантка вернула мою кредитную карточку, и я подписала чек.

Удивив Эмери, я обхватила его руками в неловком объятии.

— Спасибо тебе.

— За что? — удивился он. — Я ничего не сделал.

— Ты мой друг! — помолчала, потом добавила: — я надеюсь на это.

— Конечно, — ответил он быстро, без каких-либо колебаний.

— Я знаю, что быть моим другом сложно. Так что, спасибо тебе, — повторила я и пошла прочь, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще.

Я направилась домой, в пустую квартиру, которая казалась еще свободнее благодаря моему холодному разбитому сердцу, и начала плакать.

Я отпрашивалась с работы три дня подряд, хотя вовсе не была больна. Ну, разве что депрессию можно считать болезнью. Думаю, именно это со мной и приключилось.

Рассказывая Мемфису правду, мне пришлось открыться ему глубже, чем я ожидала.

Скорее всего, у меня на самом деле были определенные чувства к нему. Однако я отчетливо понимала, что они были ничем по сравнению с всепоглощающим чувством, которое я испытывала к Кэлину.

К слову о Кэлине, за последние несколько дней, пока я вела себя безответственно, словно ребенок пренебрегая своими взрослыми обязанностями, я часто видела его. Но давайте не будем вдаваться в подробности.

Правда сейчас уже несколько часов я вновь была одна.

Я не любила одиночество.

Когда я оставалась надолго одна, слишком глубоко погружалась в собственные мысли. Плохое снова становилось реальным. Переезд из дома и от моей старой жизни, был не лучшей моей идеей. Ну, что ж, жизнь вообще была сплошной ложью. В ней не было ничего реального. На самом деле, на протяжении многих лет, пока я росла и жила в Далласе, с близкими и друзьями рядом, я была более одинокой, чем сейчас.

Сидя на кухонном прилавке и потягивая обжигающий черный кофе, я поняла, что все еще не счастлива, как была когда-то. Я оказалась далеко не в лучшем положении. Исцеление шло медленно, и пока я не слишком хорошо научилась справляться с этим. Потягивая кофе, я позволила мыслям поглотить меня. Когда с кофе было покончено, я отнесла чашку в раковину и, словно маленький ребенок, пнула ногой по шкафу.

Мне было тошно, и уже двенадцать часов я ничего не слышала от Кэлина. Я знала, что он отсиживался в своей квартире и работал. Именно так он сказал бы, если бы ему пришлось выгонять меня. Мне бы не хотелось, чтобы он решил, будто теперь, когда мы спали вместе, у него появилась какая-то власть надо мной.

Потянувшись за айподом, я подключила его к динамику и стала прокручивать плэй-лист. Наконец-то остановившись на одной из песен, нажала на воспроизведение и врубила ее на полную громкость. Когда через несколько секунд раздался стук в дверь, мне не удалось стереть злобную ухмылку с лица.