— Итак, — сказал Джейми, — которая?

Он задал вопрос таким тоном, что было ясно: его не особенно интересует ответ. А причина подобного равнодушия лежала у него на руках: его сын Чарли, который смотрел в лицо Джейми, пытаясь сфокусировать свой взгляд.

— Вон там, — ответила Изабелла, указывая на другой конец аукционного зала. — Я уже мельком взглянула на нее.

Джейми вряд ли услышал ответ. Сейчас он привязал слинг с Чарли себе спереди и осторожно щекотал ребенка под подбородком.

— Ему это нравится, — сказал Джейми. — Посмотри, как он скосил глаза.

Изабелла снисходительно улыбнулась.

— Да, он рад тебя видеть. Вернее, если он тебя видит как следует, в чем я никогда не уверена. Впрочем, может быть, и видит, даже если в его возрасте немного смазываются цвета.

— Он меня узнаёт, — усмехнулся Джейми. — Он точно знает, кто я. Если бы он умел говорить, то сказал бы «папа».

Взяв Джейми под руку, Изабелла повела его к большой картине в золоченой раме.

— Что ты об этом думаешь?

Джейми взглянул на картину, перед которой остановилась Изабелла.

— Она мне нравится, — ответил он. — Посмотри на лицо того человека. На выражение его лица.

— Да, — согласилась Изабелла. — Оно так много говорит, не правда ли?

Джейми отвлекся: Чарли схватил палец отца и тянул в рот.

— Нельзя, — сказал Джейми сыну. — Это негигиенично.

— Все в детях негигиенично, — заметила Изабелла. Она снова повернулась к картине и указала на правый верхний угол.

— Взгляни туда. Он действительно передал этот свет западного побережья.

Джейми подался вперед, рассматривая полотно.

— Гебридские острова? — предположил он. — Скай?

— Вероятно, Джура, — сказала Изабелла. — Он какое-то время там прожил. Пейзажи Джуры стали его фирменным знаком, как Айона или Малл — у Самюэля Пеплоу.

— А кто он такой? — осведомился Джейми. Изабелла дала ему каталог.

— Эндрю Мак-Иннес. Тут кое-что есть о нем. Посмотри.

Взяв каталог, Джейми прочел несколько строчек, рассказывающих о художнике. Потом вернул каталог Изабелле и взглянул на нее вопросительно. Его лучистые глаза всегда сильно ее притягивали, в них светился ум.

— Прости, — сказала она. — Ты, должно быть, раздумываешь, куда это я клоню. — Обращаясь к Джейми, она протянула руку и дотронулась до Чарли, который пристально на нее смотрел. — Ты знаешь ту картину, что висит у меня на лестнице? На площадке? Это тот же самый Эндрю Мак-Иннес. Одна из его ранних работ. Ее купил мой отец.

Джейми задумался.

— Кажется, знаю, — произнес он неуверенно. — Мне так кажется. Она висит слева, если поднимаешься по лестнице?

— Да, — ответила Изабелла. — Это она.

— На самом деле я ее не разглядывал, — сказал Джейми. — Наверное, это одна из тех вещей, мимо которых просто проходишь.

— Конечно, она гораздо меньше этой, — продолжила Изабелла, указывая на картину перед ними. — Примерно четверть от этой. Но тема та же. Картины почти одинаковы. Тот же человек и те же горы. И корзины с лобстерами. Абсолютно всё.

Джейми пожал плечами:

— Художники пишут снова и снова одно и то же, не так ли? Одних и тех же натурщиков. Одни и те же пейзажи. Возможно, ими движет привычка, не правда ли?

Изабелла согласилась. Ничего удивительного в том, что встретилась картина, очень похожая на другую, тем более что та меньше. На ее маленькой картине, очевидно, изображен навязчивый образ, преследовавший художника, и тут нет ничего необычного. Но ей нужно было одобрение Джейми: она хотела купить с аукциона эту картину большего размера. Следует ли ей это делать?

— Тебе решать, — сказал Джейми. — Но… посмотри на цену. Двадцать пять тысяч. Ведь это уйма денег!

— Эксперты свое дело знают, — пояснила Изабелла. — За картинами этого художника гоняются. Они не из дешевых.

Джейми нахмурился.

— Но двадцать пять тысяч… — Он попытался вспомнить, сколько зарабатывает в год, давая уроки игры на фаготе и иногда участвуя в спектаклях. Получалось, что сумма эта не намного больше стоимости картины — а возможно, и не больше. Правда, он получил небольшое наследство от тетки и еще квартиру от нее же, но при всем при том ему приходилось тщательно следить за своими расходами — как и большинству людей. Он знал, что Изабелла не стеснена в средствах, но то, что она имеет возможность потратить двадцать пять тысяч на картину, изумило его. Конечно, люди платят такие деньги, и даже значительно больше, но он не знал этих людей лично — вот в чем разница. Джейми взглянул на Изабеллу новыми глазами. Она не производила впечатление богачки, и в ней не было той неприятной самоуверенности, которая присуща некоторым богатым людям. Джейми замечал это у родителей кое-кого из своих учеников. Фагот — дорогой инструмент, и далеко не все могут себе позволить его купить. Большинство родителей держались скромно, но попадались и такие, которые снисходили до Джейми и были высокомерны, полагая, что все должны считаться с их капризами. Самые несносные — это мамаши в дорогущих автомобилях, решил он. Разъезжают на своих огромных тачках, как бы заявляя, кто они такие.

Одна из этих мамаш заинтересовалась Джейми. Он заметил это, потому что она демонстрировала свой интерес, заезжая за сыном пораньше, чтобы забрать его после урока, да еще и заходила в квартиру, хотя мальчик вполне мог спуститься по лестнице и встретиться с матерью на улице, как все остальные. Но нет, она поднималась в квартиру, звонила в дверной колокольчик и ждала на кухне, пока у сына закончится урок. А потом завязывала с Джейми беседу, расспрашивая об успехах мальчика, в то время как сам ребенок держался в тени: ему было неловко и не терпелось уйти на улицу.

Беседуя с Джейми, эта особа стояла к нему вплотную, то есть нарушала неписаные правила, вторгаясь на чужую территорию, и от этого становилось как-то не по себе. Он слегка отодвигался, но она снова приближалась. Джейми бросал взгляд на своего ученика, как будто ища поддержки, но мальчик смотрел в сторону: взаимопонимание между ним и учителем только усиливало смущение ребенка.

То, что Джейми подчеркнуто держал дистанцию, еще больше подхлестывало эту женщину. Она пригласила его выпить вместе кофе после урока. Он отказался, сославшись на следующий урок, а потом добавил: «И я в любом случае считаю это не очень удачной идеей». Она взглянула на него игриво и, словно забыв о присутствии своего сына, сказала: «Возможно, это и неудачная идея, зато очень неплохое развлечение». После этого Джейми попросил ее не заходить за сыном, а дожидаться его внизу.

Дамочка пришла в ярость.

— Да кто вы такой? — прошипела она.

— Учитель вашего сына, дающий ему уроки игры на фаготе.

— Бывший учитель, — отрезала она и отказалась от дальнейших уроков.

Услышав об этом, Изабелла рассмеялась.

— Я просто вижу ее, — сказала она. — Вижу, как она это произносит.

— Но я же не сказал тебе, кто она, — возразил Джейми.

— Да я и без того знаю. Не забывай, что это Эдинбург. Я могу ее вычислить. Это… — И она назвала имя женщины, попав в яблочко, к удивлению Джейми.

— Слишком много денег, — продолжала Изабелла. — У нее закружилась от них голова. Ей кажется, что за деньги можно купить не только уроки игры на фаготе, но и самого учителя.

Да, Изабелла была совсем другой. Но сейчас, когда зашла речь о том, чтобы потратить на картину двадцать пять тысяч, Джейми ощутил смутное беспокойство.

— Стоит ли тебе так много тратить? — спросил он и тут же сам себе ответил: — Конечно, если ты можешь себе это позволить, твое дело.

Изабелла уловила в его голосе нотку неодобрения. Она не ожидала подобной реакции. Прежде они не касались финансовых вопросов — данная тема попросту у них не возникала… и если между их доходами зияла пропасть, ей казалось, что это не относится к делу. Изабелла никогда не судила о людях по их кошельку — такой вопрос просто не стоял перед ней. Но в то же время она сознавала, что Джейми, возможно, нелегко. Деньги давали власть над людьми, как бы тактичен ни был тот, кто ими обладал. С помощью денег можно привлечь внимание других, попросить их что-то для себя сделать.