сказки и мифы народов востока

СЕРИЯ ОСНОВАНА В 1964 г.

Сказки и предания алтайских тувинцев

Собраны ЭРИКОЙ ТАУБЕ

Предисловие

Тем, что сказки алтайских тувинцев впервые публикуются здесь на русском языке, а многие из них публикуются впервые, и тем, что их вообще удалось собрать, мы обязаны чистому случаю — брошенному вскользь в разговоре со мной замечанию одного студента-германиста из МНР [1]. Говорили мы, кажется, об ориентации двери юрты, и он сказал: «У нас это не так, как у монголов». Оказалось, что он не монгол, а представитель тюркоязычного национального меньшинства в МНР — тувинцев. Я пыталась найти о них сведения в литературе и, обратившись к труду «Philologiae Turcicae Fundamenla», изданному в 1959 и 1964 гг. и представляющему собой обширный свод сведений о языках и литературах тюркоязычных народов, нашла в нем лапидарную фразу: «Вне Танну-Тувы (ныне Тувинская АССР. — Э. Т.) сойоны [2] встречаются отдельными, разрозненными группами, расселенными по всему монгольскому аймаку Кобдо, который находится на крайнем северо-западе МНР, во Внешней Монголии, а кроме того, западнее его, в бывшем аймаке Чинг Сэдкилту, от Алтая до Тарбагатая, живет „Семь знамен урянхайцев“, подвергающихся там сильной монголизации» [3]. Эта информация основана на сообщениях таких известных русских путешественников и ученых, как Г. Н. Потанин, В. Ф. Ладыгин и Г. Е. Грум-Гржимайло; в них содержится, разумеется, несколько больше сведений об этой тувинской группе на Алтае, еще и сегодня говорящей на своем родном (тюркском) языке, но в целом к середине XX в. в нашем распоряжении были о ней только самые скудные данные. Так, ленинградский тюрколог и этнограф Л. П. Потапов, специально занимающийся тюркоязычными народами Сибири и больше всего тувинцами и алтайцами, констатировал в своей вышедшей в 1969 г. в Москве монографии «Очерки народного быта тувинцев»: «К сожалению, в течение примерно ста лет у алтайских урянхайцев (т. е. алтайских тувинцев. — Э. Т.) не было исследователей, особенно этнографов, что весьма отрицательно сказалось на выяснении их исторического прошлого и современного состояния. Известно, что в составе алтайских урянхайцев в верховьях Кобдо проживает группа тувинцев, именуемая окружающим населением урянхайцами-мончак. Эта группа в какой-то степени сохранила свой родной тувинский (тюркский) язык. В свое время она была отмечена Г. Н. Потаниным под названием „кукчулутуны“» (с. 78).

Упомянутый мною знаменательный разговор состоялся осенью 1965 г., и я с помощью Чинагийн Галсана, того самого студента-германиста, учившегося в Лейпциге, начала проникать в основы его родного языка. Счастливому случаю было угодно, чтобы через несколько месяцев я получила возможность впервые побывать в Монголии. Я решила использовать свою научную командировку для того, чтобы посетить эту сохранившую свое тюркоязычие тувинскую группу на западе Монгольской Народной Республики и собрать материал, который мог бы помочь как языковым, так и Фольклористическим исследованиям. Моя рабочая программа была одобрена, и благодаря поддержке моих уважаемых монгольских коллег, и в первую очередь тогдашнего ректора Государственного монгольского университета (позже заместителя председателя Совета Министров МНР), профессора, доктора Д. Цэвэгмида и руководителя кафедры монгольского языка и литературы М.-Ш. Гаадамба я смогла в середине июля 1966 г. отправиться в Баян-Улэгэйский аймак к живущим там в гомоне Цэнгэл тувинцам, у которых я пробыла до середины сентября и начала сбор народной поэзии. После этой поездки были еще две: двухмесячная в 1967 г. и трехнедельная в 1969 г. После тринадцатилетнего перерыва, в 1982 г., я снова смогла поехать на три недели к «моим» тувинцам, а в 1985 г. я еще раз побывала у них, прожив с ними две недели, но уже не на Алтае, а у двух больших групп тувинцев, которые за последние 15 лет покинули Алтай и поселились в центральных районах страны, и этой последней поездкой я также обязана в первую очередь проф. Д. Цэвэгмиду.

Прежде чем рассказать подробно о собирательской работе, об условиях полевой работы среди тувинцев Цэнгэла, необходимо сказать несколько слов о тувинской группе, от которой получены тексты предлагаемого издания.

Кроме Советского Союза тувинцы живут в Монгольской и Китайской народных республиках, большая часть их — на Алтае. Между местом их расселения и территорией Тувинской АССР расположена полоса земли, населенная монголами — потомками различных монгольских родов, издавна живших на этой территории. Тувинцы, живущие на Алтае, появляются в научной литературе под различными названиями: урянхайцы, алтайские урянхайцы, кокчулутуны, мончаки, сойоны, мончак-урянхайцы, кобдинские урянхайцы, кобдинские тувинцы, алтайские тувинцы, чему есть свои причины (о них речь пойдет ниже), но множество названий привело к путанице и неточностям. Поэтому необходимо кратко остановиться на причине этих различий в терминологии.

Самоназвание всех тувинцев Цэнгэла и вообще Алтая — дыва (об этом сообщает уже Г. Н. Потанин), в то время как тувинцы Советского Союза называют себя тыва — от этого этнонима произведено понятие «тувинцы», и он получил международную известность как название территориального района — Тува. Алтайские дыва делят себя по территориальному признаку на «тувинцев алтайского направления» (алдай джюктюнг дывазы), живущих южнее Алтайского хребта, на территории, принадлежащей Китайской Народной Республике [пров. А-Шань с центром А-эр- тай (= Алтай)], и на «тувинцев хомдуского направления» [Хомду джюктюнг дывазы; Хомду — это тувинское название реки Ховд (Кобдо)], живущих севернее Алтайского хребта, в верховьях р. Хомду, на монгольской территории. Тувинцев из Тувинской АССР они называют «тангды-тувинцами» (пшнгды дывалар), т. е. «те, кто живет около гор Танну-Ола». Очевидно, на основе былой принадлежности к разным племенам тувинцы сомона Цэнгэл делятся на самых среди них распространенных гёк-монджаков («голубые монджаки», «голубые шнуры» или «голубые ленты») и сойанов, которые, в свою очередь, делятся на ак-сойанов («белые сойаны») и хара- сойанов («черные сойаны»). В сомоне Цэнгэл все эти группы говорят по-тувински с известными диалектальными различиями и небольшим преобладанием монголизмов в словарном запасе хара-сойанов. Эти самоназвания лежат в основе некоторых встречающихся в литературе названий — «сойан» и «мончак», и еще «кокчулутун», что восходит к монгольскому переводу хох чулуугпан тувинского гёк монджак, означающему «те, что с голубыми камнями», что предположительно можно отнести к прикрепленным на их головных уборах шнурам из бирюзовых бус. Как это ни удивительно, более общий этноним — «дыва» еще не встречается в ранних сообщениях.

В путевых записках и в научной литературе все тувинцы, в том числе и южносибирские, встречаются сначала под названием «урянхай», данным им их монгольскими соседями. Так, Г. Н. Потанин, первым сообщивший о тувинцах на Алтае [4], называет их урянхайцами, и в соответствии с этим первое монографическое исследование тувинского языка, которым мы обязаны хакасскому ученому Н. Ф. Катанову, содержащее много больше, чем просто языковой материал, в том числе и сказки, называется «Опыт исследования урянхайского языка с указанием главнейших родственных отношений его к другим языкам тюркского корня» (Казань, 1903). Но урянхайцами называли не только тюркоязычные, но и монголоязычные группы. В своих «Очерках Северо-Западной Монголии» (вып. 2, с. 1—46) Потанин рассматривает по отдельности тюркоязычные и монголоязычные народы Северо-Западной Монголии и называет урянхайцев и в той и в другой группе. Возможно, Потанин сознательно избегал понятий «тюркоплеменной» и «монголоплеменной», так как это подняло бы сложные вопросы, для решения которых тогда, а отчасти еще и теперь не хватает материала, ведь в былое время какие-то небольшие группы часто отделялись от крупных единств, присоединялись к другим, а иногда, конечно, и смешивались с ними. Язык же, на котором говорили в определенное время, напротив, всегда был ясным дифференцирующим признаком.