С такими глазами, с таким голосом, с такой прической, с такой привычкой, чуть-чуть приоткрыв рот, помолчать, прежде чем ответить на какой-нибудь вопрос, с такой удивительной сохранностью всего молодого, что в ней когда-либо было, с такой жизнью она, конечно, последняя, других таких же после нее уже не будет, с нею умрет ее клан, вот эта женская разновидность.

Таким образом, они оба были последними из могикан, и это обстоятельство, несомненно, должно было их сближать. Несомненно! Как это могут существовать порознь люди, мужчина и женщина, если и тот и другая последние?

И вот Корнилов старался запомнить собственные, самые разные мысли, соображения, доказательства того, что скоро-скоро будет доказана и его правота — настанет конец света.

Чтобы успеть все поведать Нине Всеволодовне...

В 1917 году русские солдатики стали брататься с, немецкими, немецкие с русскими: «Карашо, Иван!» Радостно братались, и у тех, и у других было возвышенное настроение.

И никому не пришло в голову, что брататься-то нужно было бы до войны или в самом ее начале, но не в конце, когда после невероятных потерь, крови и страданий стало уже ясно, что и та и другая сторона обескровлены и продолжать войну не могут.

Ну, а если братание в начале войны действительно невозможно, так это же доказательство: вполне возможен конец света!

Есть в Бельгии проклятая местность — Ипр и проклятые даты: 22.IV.1915 и 12.V.1917 года. Именно в эти дни немцы применили здесь отравляющие газы против англо-французов. Сначала была так называемая газобаллонная атака, а в семнадцатом году уже и горчичный газ, названный после того ипритом. Значит?

А вот. Если воздух, которым человек дышит, может быть отравлен и человек в нем погибает, тогда дело ясное и все, что мы едим, и все, что пьем, и вся Земля чуть раньше или чуть позже, но могут быть отравлены! Обязательно, но никого это не заботит и памятника по поводу зловещего события, упреждающего памятника в Ипре не поставлено.

А надо бы: высокий обелиск, фигуры ученых-химиков Гутри и Мейера, открывших отравляющий газ, и все это пьедесталом вверх, острием обелиска вниз, в землю! Корнилов так бы и сделал.

Если же ничего подобного не сделано, что это значит? Значит, доказательство!

А в чем, собственно дело-то?

3аяц же не вечен? Волк не вечен? Дуб не вечен? Они пожили от одного ледникового периода до другого, и хватит с них, а человеку, тому подай ни много ни мало, а вечность — это на каком же основании-то? Человек требует от природы неизмеримо больше, чем все остальные вместе взятые живые существа, он природу пачкает, грабит и разоряет, так что же, она за это должна терпеть его дольше всех! Природа не была бы природой, средой точных, выверенных строгих законов бытия если бы она вдруг согласилась с такими нахальными требованиями, подчинилась им. Человеку нужно приспособиться к природе, а не природе к человеку. Сумеет ли?

Доказательство?

И никаких поводов для паники, все идет так, как должно, как может идти.

«Плакала Саша, как лес вырубали...

Что там Саша, вся Россия весь прошлый век плакала и вырубала леса от Архангельска до Саратова. Одно другому не мешало.

В свое время заместитель председателя КИС товарищ Корнилов пытался обратить внимание председателя президиума Крайплана товарища Лазарева на этот необъяснимый факт: сто лет плачут и сто лет вырубают. И дубовые рощи и сосновые леса неповторимой красоты.

Товарищ Лазарев его поправил, уточнил положение дел:

— Двести лет плачем и двести вырубаем! Припомните-ка Петра Первого!

— У Петра был указ о сохранении водоохранной полосы лесов по течению рек!

— Чего-чего, а в указах в России недостатка никогда не было!

Потом Лазарев и еще сказал душевно:

— Дорогой Петр Николаевич! Все понимаю, все как есть! Но молодой Советской власти для создания базы тяжелой промышленности нужна валюта, очень много валюты. А лес — это валюта! — И дал КИС распоряжение: подготовить материалы по лесным ресурсам края с учетом увеличения плана лесозаготовок в ближайшие два года в два раза.

Доказательство... «Ночь... темь... река... мост... люди... винтовки... багры...»

А нэп, а нэпманы?

Понимают небось, не могут не понимать, что и нэпу и нэпманам вот-вот выйдет крышка?

Знают решения XV съезда ВКП(б), который определил, что всеми — всеми! — мерами необходимо расширять и укреплять социалистические командные высоты во всех отраслях народного хозяйства как в городе, так и в деревне, держа курс на вытеснение капиталистических элементов?!

Знают, что XIV конференция РКП(б) дала исчерпывающие ответы по докладу «О задачах Коминтерна и РКП(б) в связи с расширенным пленумом Исполкома Коминтерна» по трем основным вопросам: 1) возможна ли победа социализма в одной стране? 2) возможна ли победа социализма в нашей стране? 3) возможна ли окончательная победа в нашей стране?

Возможна! Возможна! Возможна! — ответила XIV партконференция на все три вопроса.

А нэпманы будто оглохли и все еще идут в частное предпринимательство: «А мы сами себе хозяева! » Господи, боже мой, какие хозяева-то! Бывали случаи, кое-кто из них в КИС заглядывал, предлагал свои услуги на какие-нибудь работы — топографические, статистические, а один нэпман очень настойчиво предлагал услуги своей буровой конторы, и такой сыскался! Нэпманы вообще любили шлындать по государственным организациям и учреждениям, утверждая свою причастность к государству, и всякий раз, как только столкнешься с таким, невольно думаешь: «Да куда же ты прешь, дурак? Какого рожна, какого конца ищешь!

Неужели ты, читая газеты, не догадываешься, что будет с тобой через три года? Через два?» Правда, в последнее время нэпманы уж не бравировали, одевались плохонько, как все, и даже похуже, драгоценности женам носить на виду у посторонних запретили, в «Меркурий» если и заглядывали, так вели себя скромно, чаевыми не разбрасывались, думали этакими мероприятиями и камуфляжем спастись? Глупость же! И — доказательство!

...Уж как в свое время, в юности, Корнилов был поражен великим открытием ума человеческого — менделеевским периодическим законом химических элементов! Даже Ньютон и тот поразил его меньше.

Прошли годы, и Корнилов однажды подумал: «Век девятнадцатый разложил природу на элементы, но сама-то природа никогда не создавала элементы, она создавала только вещества. Как бы из этого антиприродного разложения чего-нибудь не получилось. Чего-нибудь такого... Какого-нибудь доказательства...»

А все эти оппозиции — левая, правая — разве не глупость? И не слепота? И не доказательство? Не отсутствие элементарного чутья — где сила, а где ее нет?!

Однажды Лазарев чуть ли не догадался о том, что за человек зампред КИС товарищ Корнилов, какие мысли приходят ему в голову, когда он целиком и полностью не поглощен планами реконструкции и развития народного хозяйства Сибири. Чуть-чуть не догадался и сказал:

— Вы хороший работник, товарищ Корнилов. Вы очень кстати пришли в Крайплан, когда Пятнадцатый съезд ВКП(б) принял решение о составлении первого пятилетнего плана... Вы фактически возглавили КИС, потому что товарищ Вегменский... он прекрасный товарищ, а вы работаете преданно, как настоящий революциионер. В то же время я знаю... в вас живет, живет ваше прошлое, ваше бывшее. У вас, кажется мне, я почему-то догадываюсь, существует даже собственный Апокалипсис... а? Возможно?

— Что же! — откликнулся тогда Корнилов.— Апокалипсис был революционной книгой. Многие века. Еще английские революционеры руководствовались ею и боролись не столько с королями и с королевами, сколько с концом света, полагая, что короли и королевы — это воплощение антихриста, что они-то и учинят всеобщий конец. Право же, это стоило свеч!