Тот отрицательно помотал головой.

— Степан? Причем здесь он? Тебя эти нашли, зеленые. Три дня назад. Кто-то из посольства. Еще увидишь, — не слишком понятно объяснил Малютин. — Впрочем, и до Корнилова дело дойдет. Скользкий мужик.

— Значит, альтаирцы, — Алексей и не сомневался, что на него выйдут. Теперь ему, так или иначе, предстояло держать ответ за все: за случайный контакт, за устроенный по неведению космический апокалипсис. Но, может, пришельцы искали не только его?

— Знаешь, — поколебавшись, признался майору Одинцов, — он, парень этот, ну тот, с Альгамбры, и для альтаирца был довольно странный. Я тут насмотрелся на них уже за последние дни — ни одной передачи старался не пропускать, даже в записи прокручивал. Фокусы эти инопланетные, шуточки. Может быть, для кого-то они все на одно лицо. Но для меня не так. Нет его среди них, даже никого похожего нет. И его самого я точно ни разу на экране не видел.

«Эксклюзив», — вспомнилась капитану хвастливая реплика Немо. — «Сбежал!» Может, не меня, а его они сейчас ищут?

— В общем, альтаирцы, они, брат, все разные, — глубокомысленно заметил он вслух для Данилы, — И хотел бы я знать, для чего им понадобился корабль капитана Громова!

Закатав правый рукав, пилот внимательно посмотрел на желтоватые, похожие на синячки стрелки, указывавшие внезапно обрывавшуюся траекторию полета. Это был точный маршрут исчезнувшего «Жюль Верна» — он появился на руке две недели назад, сразу после старта экспедиционного корабля. Следы пропавших землян долго искать не придется. От этой мысли Алексея отвлек упорный стук, сотрясавший тонкий ивовый ствол.

— Баста. Хватит уже, — строго окликнул Одинцов увлекшуюся попугаиху. — Полдерева отклевала!

Уставшая от напрасных поисков неведомых зверей Врушка обрадованно переместилась на привычное место на руке хозяина и затихла.

— Все понял? — Одинцов мрачно посмотрел на майора. — На Альтаир мне надо лететь за Станиславом. Потому и Орлов вызывает. А там уже разберемся, кто прав, кто виноват. История закончена.

— Ошибаешься, совсем не закончена, — слушая рассказ Одинцова, Малютин качал головой, озабоченно поглядывая по сторонам.

Он, не скрываясь, потянулся к записывающему устройству-ручке и, звонко щелкнув кнопкой, задвинул стержень, отключая запись. Затем, как будто что-то вспомнив, несколько раз сильно похлопал себя по карманам брюк и только после этого снова заговорил, на полтона ниже:

— Bon. Прав ты, альтаирцы потребовали включить тебя в новую экспедицию. В Управление перевозок лично явились: вынь да положь им такого вот Одинцова. Сергеич сразу сказал, что безопасности в это дело лучше не лезть, но мне генерал велел поговорить, выяснить. Все-таки альтаирцы. Ну не мог я отказаться! Кто знал, что ты такого понарасскажешь… Не зря тут еще Корнилов мельтешит, чертов частник! — Данила недолюбливал владельцев частных судов и относился к вольным торговцам с подозрением.

Алексей, поднявшись со скамейки, торопливо застегивал ворот рубахи, не особо вслушиваясь. Все, что ему мог сказать Малютин, он и сам отлично знал. И на Корнилова ему сейчас было наплевать.

Почему-то не отпускала неожиданная мысль о возможных различиях между альтаирцами. Что-то в ней было подлое, непривычное, донельзя тревожащее. Но майор продолжал рассуждать вслух, мешая думать:

— А я что? Выполнял приказ. И помочь тебе не могу. И никто не сможет, узнай что-то, например, те же фроггсы или псевдоали. Андерстанд? Здорово ты увяз, парень. Если б не альтаирцы, никто бы тебя сейчас в космос не выпустил. А так — и впрямь придется лететь.

Алексей с удивлением почувствовал, что начинает испытывать к зеленым бочонкам что-то вроде благодарности. Сейчас нужно только найти Громова, а там выкрутимся, сбежим. И прощай, Земля! Торговца всегда ждет космос, открытый для всех. Испытывая после исповеди невероятное облегчение, Одинцов почувствовал, как в нем, после стольких лет молчания и законопослушности, внезапно просыпается жажда свободы. Мало ли что может случиться в космосе — нужно только сбежать и можно будет поискать артефакты Предтеч вместе с Матвеевым!

Майор явно испытывал под обрушившимся на него грузом ответственности совершенно противоположные чувства. Он казался подавленным, и Алексей ощутил к нему что-то вроде сочувствия. Впрочем, неуместное чувство быстро прошло, когда Малютин, мрачно помолчав, опять многословно и невнятно занудил:

— Да, это все тебе, Леха, еще и наверху придется рассказывать. Но не сейчас. Потом. Сейчас, первым делом, альтаирцы. Мое дело — дать добро на вылет. Я тебе его дам, оснований запрещать нет. Да и, по правде говоря, — он понизил тон, — и возможностей тоже. Кто с ними связываться посмеет, с зелеными? Единственная надежда Земли. Обстановка сейчас еще та. Странные дела, скажу тебе, творятся, — поняв, что сболтнул лишнее, Малютин вернулся к прежней теме. — Да…, а вот потом, после экспедиции… потом тебе придется кое-где, — майор почему-то многозначительно посмотрел на небо, — очень многое объяснить. Да и Орлов виноват! Не ожидал от него…

Алексей, насторожившись, уже хотел было задать пару вопросов об изменившейся обстановке, но ему помешали.

— Слышь, майор, — внезапно прервал Данилу Матвеев, уже несколько минут неуютно мявшийся на месте и обеспокоено поглядывавший в сторону, — тебе ведь только Одинцов нужен? Я тогда отойду на минуточку. Ждут меня. К Орлову, Лех, один иди, я чуть попозже подойду.

Прерванный на полуслове, Малютин попытался что-то возразить, но Александр, не обращая внимания, почти бегом устремился к памятнику первому космонавту. Памятнику, по мнению Алексея, неудачному, потому как слишком приземленному и невзрачному. Возле металлического Гагарина, внимательно разглядывая скульптуру, стояла высокая стройная девушка в вызывающе ярком красном коротком платье, обтягивающем соблазнительную фигурку и резко оттенявшем гриву струившихся по полуобнаженной спине густых черных волос.

Телепатка ждала Матвеева у памятника, но саму ее теперь трудно было назвать незаметной. За прошедшие два года девушка изменилась, и сейчас вряд ли кто-то стал бы оспаривать ее право на присвоенное имя.

— Красивая…, - пробормотал Одинцов, припомнив рассказ друга.

— Да, — Малютин согласно кивнул, — очень красивая.

— Только ее здесь сейчас и не хватало, — закончил свою несложную мысль капитан «Вездесущего».

Разбуженная внезапно наступившим молчанием, добросердечная Врушка неразборчиво проскрежетала прямо в ухо Одинцову что-то утешительное. Что-то в том смысле, что красота спасет мир. К сожалению, капитан не знал малоизвестного диалекта аборигенов планеты Спокс (он и литературного языка этой планеты не знал и про аборигенов ее никогда не слышал), на котором птица произнесла успокоительные слова. Поэтому они Алексея не утешили.

Выйдя из корабля на аллею, красивая брюнетка медленно подошла к какому-то памятнику, дожидаясь, когда на нее обратят внимание. Ее заметили. Александр подошел сразу. «Даже подбежал», — отметила Лена с удовлетворением.

— Я должна лететь с вами на Альтаир! — сказала она. — Меня послала Великая Мать.

И она взволнованно заговорила о пророчестве, словно и не было бегства, разлуки, мучительных двух лет ожидания, словно ей не хотелось сказать сейчас совсем о другом.

Кажется, и Сандр ожидал другого. Он слушал без особой враждебности, но и без сочувствия, даже с обидой.

— Пророчество? Вечно ты выдумываешь, — близость желанной девушки действовала на Матвеева раздражающе. Охотилась за ним столько времени и ни разу не подошла. Еще и несет какую-то чушь.

— Так ты возьмешь меня в экспедицию? — на пути к цели Лена могла быть упорной, как породистый бульдог.

— Я не принимаю таких решений. Только капитан. Хочешь лететь с нами, договаривайся с Одинцовым, — красивая там или не красивая, но Александр не собирался брать на себя ответственность.

Похоже, Матвеев просто не поверил в серьезность предсказаний. А ведь Великая велела Елене использовать все средства. Что же, она попробует.