об особенностях гонкуровской художественной системы, но и об опре
деленном типе эстетической мысли, характерном для их времени. Не раз
заявляют Гонкуры о своей безраздельной преданности искусству.
«Я убежден, — гласит одна из записей в «Дневнике», — что от сотворе
ния мира не было еще на земле двух других людей, подобных нам, —
людей, которые так всецело были бы захвачены, поглощены мыслью
и искусством... Книги, рисунки, гравюры — вот чем замыкается наша
жизнь, наш кругозор, ничего другого для нас не существует. Мы пере
листываем книги, рассматриваем картины — только этим мы и живем...
Ничто не способно отвлечь нас от этого, устремить к иному. Мы сво
бодны от тех страстей, которые заставляют человека покинуть библио
теку или музей, уйти от созерцания, раздумья, наслаждения мыслью,
линией» («Дневник», 19 февраля 1862 года).
Гонкуры причисляют себя, вместе с Флобером и Готье, к «отгоро-
женному лагерю» сторонников «искусства для искусства». Чтобы верно
оценить эти высказывания, следует иметь в виду, что иллюзорная по
существу идея «искусства для искусства» в разные времена играла раз
личную роль. В 50—60-е годы XIX века в творчестве ряда писателей и
поэтов — Флобера, Гонкуров, Леконта де Лиля и других — эта идея
имела антибуржуазную окраску. Официальные круги подозрительно от
носились к теории «независимого» искусства, которая обосновывала
право романиста говорить правду о буржуазном обществе, что неизбежно
оборачивалось разоблачением его уродств. Все писатели, придерживав
шиеся этой идеи, находились в разладе с действительностью. Но уже и в ту
пору в понятие «искусства для искусства» разными писателями вкла
дывалось неодинаковое содержание. Если для Флобера оно означало
24
право на независимость суждений и свободу критики, буржуазного
уклада жизни, то для Готье тот же принцип в значительной мере
служил оправданием социального равнодушия и был основой для эстет
ского культа пластической формы. Гонкуры занимают промежуточное
положение между Флобером и Готье: для них поклонение искусству
еще не означает утрату интереса к социальной жизни, но вместе с тем
они проявляют тенденцию рассматривать все явления действительности
главным образом в эстетическом плане, противопоставлять искусство
жизни и видеть красоту больше в искусственном, чем в природном,
естественном.
Из разрозненных высказываний в «Дневнике» складывается важная
для Гонкуров концепция «современного искусства». Гонкуры одними из
первых начали употреблять термин «современность» не во временном,
а в эстетическом смысле. Искусство, считают они, должно выражать
мироощущение человека в условиях развитой и уже стареющей цивили
зации, с ее убыстренными темпами, лихорадочной суетой, постоянным
беспокойством. Черты «современного» мироощущения Гонкуры находят
и у греческого писателя Лукиана, и в любимом ими искусстве XVIII века,
но особенно ярко оно выражено, по их мнению, в XIX веке. Человек
нового времени отличается обостренной чувствительностью, повышенной
нервной возбудимостью. В этих качествах Гонкуры видят нечто поло
жительное, считают их признаком душевной «утонченности». «Современ
ность» искусства Гонкуры понимают не как глубокое реалистическое
обобщение существенных сторон социальной действительности, их вре
мени, а как выражение «духа» XIX века, «горящего, измученного, кро
воточащего»; искусство само должно быть беспокойным, «трепещущим».
Стремление создавать «трепещущее» искусство отличает Гонкуров от
всех современных им крупных французских писателей, которые так или
иначе связывали объективность творчества с «бесстрастием» и холодно
стью. Объективная передача внешнего облика и душевного склада людей
своего века и при этом умение сохранить теплоту живого, запечатлеть
текучие, изменчивые состояния, отсутствие гармонического равновесия
в образах действительности — весь этот комплекс мыслится Гонкурами
как «современная красота». Она противопоставляется застывшей, «иде
альной», «вечной», очищенной от реальности красоте, какую проповедо
вали в те времена еще довольно влиятельные эпигоны классицизма.
На этих предпосылках строятся рассуждения Гонкуров о методе,
которым должен пользоваться современный романист. Гонкуры форму
лируют в «Дневнике» принцип «документальности» творчества — один
из важнейших для «натуралистической школы». «После Бальзака, —
пишут они, — роман уже не имеет ничего общего с тем, что наши отцы
понимали под этим словом. Современный роман создается по докумен
там, по тому, что рассказано автору или наблюдено им в действитель-
25
ности, так же как история создается по написанным документам. Исто
рики — это те, кто рассказывает о прошлом, романисты — те, кто рас
сказывает о настоящем» («Дневник», 24 октября 1864 года). Поэтому Гон
куры принимают на себя роль «шпионов, выслеживающих действитель
ность». Потому же они отрицательно относятся к авторскому вымыслу,
требуют простоты сюжета, свободной, разомкнутой композиции, как бы
отражающей «естественное» течение жизни. «Идеал искусства — дать
более живое впечатление жизненной правды, чем она сама», — записы
вают они в «Дневнике». Это требует от писателя чрезвычайной зорко
сти, «сверхобостренной способности различать индивидуальный облик
вещей». Такие качества необходимы ему для стенографирования разго
воров, точной зарисовки жестов, схваченных на лету. Гонкуров вооду
шевляет стремление запечатлевать «текучую человеческую натуру в
истинности данного мгновения» (предисловие к «Дневнику»).
Гонкуровская концепция «современного искусства» двойственна по
своему историческому значению. С одной стороны, то, что они отстаи
вали право художника отражать современную действительность, было
прогрессивно. Но, с другой стороны, они подходили к современности ско
рее как эстеты, чем как писатели, которых глубоко волнуют социальные
вопросы. В этом объяснение противоречивого, казалось бы, совмещения
у Гонкуров любви к «изысканному» XVIII веку с интересом к уродствам
общественных низов Парижа их времени. Эдмон Гонкур ясно говорит
в «Дневнике», что народная жизнь имеет для него притягательность
«экзотики, которую путешественники, несмотря на тысячи трудностей,
отправляются искать в дальних странах» (3 декабря 1871 года). Любой
«участок» действительности оценивался Гонкурами прежде всего с точки
зрения его «живописности», художественной выигрышности.
Эстетическая система Гонкуров почти во всех пунктах совпадает
с идеями художников-импрессионистов, которые также искали особой
выразительности в темах, связанных с современной жизнью, и также
интересовались не столько ее социальным содержанием, сколько внеш
ним обликом. Гонкуры почему-то не оценили большинства крупнейших
представителей этого направления, но однажды, посетив мастерскую
Дега, Эдмон Гонкур нашел в нем все черты «современного» художника
и одобрил его. Следует лишь сказать, что борьба за «современность» в
живописи, в которой все еще господствовала академическая рутина, была
более актуальной, чем в литературе, где современную тему утвердили
еще Стендаль и Бальзак. Художники Батиньольской школы внесли новое
в искусство, воспроизводя ускользающую «истину мгновения», но она
закрывала от них более глубокую правду действительности. То же прои
зошло и с Гонкурами. Из высказываний в «Дневнике» явствует, что
«правда» для них в основном состояла в создании у читателя иллюзии
соприкосновения с самой действительностью. Поверхностность такого