— Уходи волк, пока я вцепилась тебе в глотку.

Натан зарычал, но в этот момент открылась дверь и вошла Леонора, она подняла палку, на которую опиралась минуту назад и ударила Натана по спине.

— Убирайся отсюда! — Холодно заявила она.

Оборотень рыкнул, развернулся и покинул палату. Леонора же взяла со стула мою одежду и положила на кровать.

— Одевайся, я покараулю дверь.

Двигаться было тяжело, в глазах темнело, но я натянула на себя одежду, застегнула на все пуговицы, обувь, что стояла под стулом одевать не стала, вдруг придется оборачиваться и бежать зверем, одежда разорвется быстро, а вот с обувью могут быть проблемы. Леонора в это время стояла у окна, как только я застегнула последнюю пуговицу, она дернула задвижку и открыла окно. Я прекрасно поняла её, подошла к окну и с благодарностью взглянула на мудрую обортниху.

— Передай главному жрецу, что не все оборотни такие, как в северной стае. Мы пока не можем похвастаться мудрыми правителями, но обязательно выберем таковых, пройдет время, и оборотни изменятся, вот только я боюсь до этого не дожить, — Леонора протянула мне ключи от машины, — моя машина, хоть и маленькая, но очень быстрая, боковой рычаг открывает крышу.

— Боюсь я не смогу вернуть её в целости и сохранности, — ответила я, беря ключи.

— Это подарок от нелюбимой невестки, так что не стесняйся.

— Спасибо, — я поцеловала оборотниху в щеку и, сгруппировавшись, спрыгнула на землю.

Леонора.

Когда взвизгнули тормоза в палату вбежал Натан:

— Что же ты натворила, бабушка!

— Я дала тебе шанс когда-нибудь увидеть своего ребенка.

— Она носит ребенка? Я не знал, иначе приковал бы её к кровати!

— И убил бы девочку, кошку нельзя держать взаперти, это животное свободолюбивое. Ты не хотел быть с ней рядом тогда, а она не может быть рядом с тобой сейчас. Смирись, Натан, ты сам виноват во всем, а как будешь выкручиваться не мои проблемы. Что сын, что внуки, одно разочарование, — я посмотрела на опущенную голову Натана и вышла из палаты, как хорошо, что успела вовремя, а то убила бы своего правнука или правнучку, Итэлия никогда бы не смирилась с пленом, даже рядом с мужчиной, который любит всем сердцем, и обязательно убежала или умерла.

Итэлия.

Впереди меня была стена, целая стена, значит, провокация оборотням не удалась, рядом со стеной догорали два грузовика, а оборотни рыча и махая руками хаотично двигались вокруг них. Я рванула рычаг на себя, крыша машины сложилась, ну, помогите мне боги, и направила машину между двумя сгоревшими грузовиками. Надавив на педаль газа, я встала на сиденье, собралась, и, когда до стены осталась пара метров, вскочила на приборную панель, машина на всей скорости ударилась в стену, я сгруппировалась и выпрыгнула, зацепившись руками за край стены, превозмогая боль в руках и теле, подтянулась, и, перекинув ногу, взобралась на стену. Внизу стояли наши патрульные, увидев меня, они кинули мне веревку, закрепив которую на специальной петле с нашей стороны, я быстро спустилась вниз, и тут мой организм решил наказать меня за перегрузки после тяжелого ранения, в глазах потемнело, и я упала в руки патрульных. Я все-таки пришла домой…

Что-то холодное и мокрое осторожно положили на мой лоб, как же хорошо, я открыла глаза, рядом с моей кроватью сидел главный жрец.

— Мы разорвали все контакты с оборотнями, тебе минимум года три не придется ходить за стену, — сказал он.

— Хорошо, думаю, что в ближайшие три года будет, чем заняться.

— Знаю, Итэлия, в нашей части мира скоро родится оборотень.

— Я сама только сутки назад узнала, а вы уже знаете.

— Предназначение женщины — продолжать род, нам нужны дети много детей, это наше будущее, — сказал главный жрец, — а сейчас отдыхай, через пару часов я принесу тебе обед, тогда и поговорим о будущем.

— Теперь у нас будет много времени для разговоров.

— Я надеюсь, что это будет спокойное время, которое нам так нужно, — ответил главный жрец и вышел из моей комнаты.

Двадцать лет спустя. Итэлия.

Я сидела в главном зале храма-убежища за старым, но ещё крепким столом и читала бумаги. Главный жрец, умер 10 лет назад и оставил храм на меня, к тому времени мы уже лет пять жили спокойно, наши соседи за стеной перестали доставать нас, они стали ласковыми и нежными, пытались добиться хотя бы торговых отношений. Первые пять лет оборотни ещё пытались пробить стену, устраивали большие и малые провокации, но, получив отпор, отступали, нам удалось избежать жертв, раненые были, убитых нет и это хорошо, ещё не хватало к старой боли и ненависти добавить новую боль и новую ненависть. Мы прекратили все контакты с оборотнями на 19 лет и только год назад начали понемногу торговать с ними, но дальше ворот, которые построили в стене, торговцев с той стороны не пускают. Однако разрыв контактов не помешал нескольким сотням молодых оборотней прорваться на нашу территорию, какими только путями они не приходили, иногда их приходилось подолгу выхаживать, чтобы не умерли у нас на руках, мы же не звери, даже через топи проходили и через горы, преодолевали ущелья и вершины, они желали создать семью, найти свою женщину и обязательно завести детей. Все, кто дошел до нашей части мира остались у нас, встретили свои половинки, создали семьи и живут себе, припеваючи, не вспоминая о стае и родственниках за стеной, они отказались от них и преодолев трудности перехода, приняли правила нашей части мира. Наши молодые женщины сопротивлялись женихам из-за стены, но те были настойчивы и преодолели их боль и обиду и сейчас ради своих женщин и детей, они свернут горы, но заслужат доверие окружающих и любовь своих избранниц. Я рада, что так получилось, нам нужны граждане, нам нужны дети, это наше будущее. Что происходило все это время у оборотней, нам было известно только от перебежчиков сами мы за стену не ходили, было совсем неинтересно, как живут наши соседи, и кто ими правит, мы не планировали вести с ними дела. Не доказали оборотни серьезности своих намерений, не было им веры.

Сейчас наша часть мира процветает, у нас рождается много детей, наши граждане работают и получают достойную оплату, интенсивно строятся небольшие города и деревни, подростки не ходят в патрули, а учатся в школе и проказничают, как положено детям в их возрасте. У нас все прекрасно, но стену между бывшими соседями мы так и не сломали, и не знаю, сломаем ли.

Дверь храма громко хлопнула, я подняла голову, напротив меня стоял Натан, изменился оборотень, постарел, но все такой же статный и подтянутый, и, наверно такой же самоуверенный и наглый.

— Долго же ты добирался, — только и сказала я, — присаживайся, устал, наверное, подожди несколько минут, и пойдем на кухню, покормлю тебя.

Только Натан устроился напротив меня, как в главный зал храма зашла моя дочь и, принюхавшись, грозно спросила:

— А это еще кто?

— Познакомься Мадлен, это твой отец Натан, какой статус он сейчас имеет, я не знаю, когда мы виделись последний раз, был простым патрульным.

— Ух, ты? И что мне с ним делать?

— Не знаю, делай что хочешь, можешь горло ему вырвать, если сможешь.

Натан зарычал.

— Не рычи, ты не у себя в стае, тут ты нарушитель границы, и она вправе вызвать тебя на поединок, а я вправе просто пристрелить.

— Я не уйду, пусть привыкает к моему присутствию, — твердо заявил он.

— Все такой же самоуверенный и твердолобый, ничему тебя жизнь не научила.

— Ошибаешься, научила, и я надеюсь, что большая часть жизни и самая счастливая у меня впереди. Я не уйду, Итэлия, я готов каждый день просить прощения, и каждый день доказывать делами тебе и дочери, что сделаю вас счастливыми.

— Не смею тебе мешать, Натан, а сейчас пойдем, покормлю тебя и покажу кровать, где ты будешь спать. Завтра займешься делами, у нас много работы и сильные мужчины нарасхват, — я встала и направилась на кухню.