– Ага. А кто такой Милош?

Она указала на пожилого мужчину, который теперь протягивал руку. Высокий, тощий парень спорил с ним, скупясь на венгерские форинты (их доллары).

– Я учила английский в школе. Мы очень хорошие, да? Милош, он… – Она затем сказала что-то на венгерском.

– Что? – спросила я.

Она снова фыркнула.

– Он забирает старых лошадей, ясно? Их превращают в собачий корм.

Я в ужасе уставилась на старика.

– Боже мой, это ужасно. Это законно или как? А почему тот другой парень позволяет ему сделать это?

– Это мой дядя Тарвик. Он сказал, что больше не может позволить кормить Теслу, теперь этот дедка– мертвец, и это заставляет меня так грустить. Тесла – стар, но он особенный. Мой дедкалюбил его больше, чем всех остальных лошадей.

– Эй! – заорала я, ковыряясь в своей сумке одной рукой, когда спешила через ворота в сторону двоих мужчин и коня. Старый конь заржал мне, кивая вверх-вниз головой, как если бы понял, что я собиралась сделать. Я надеялась, что понял, конечно, если все выйдет.

– Эй, мистер, я дам вам… ээ… у меня есть двести сорок долларов США наличными. Я отдам вам их за коня.

Девочка стояла позади меня, бормоча что-то на венгерском. Я полагала, что она переводила меня, потому что высокий мужчина повернулся и посмотрел на меня злыми глазами. Я извлекла бумажник и помахала годовым пособием, что дал мне папа в качестве подарка к отъезду (или взятки, это еще как на нее посмотреть). Я протянула деньги.

– Скажи своему дяде, что я отдам ему деньги, если он продаст мне коня. Таким образом, он не должен будет платить живодеру.

– Живодеру?

– Милошу.

Она повернулась и что-то сказала своему дяде. Он воззрился на мои наличные с алчным блеском в глазах, но старик начал вопить, отталкивая меня назад. Я протягивала деньги дяде Таврику самыми кончиками пальцев.

– Скажи своему дяде, что я с ярмарки как раз внизу дороги, и что конь будет в порядке, за ним будут хорошо ухаживать.

Девочка заколебалась.

– Его это не волнует, он не любит лошадей.

Она издала сердитый звук.

– Слушай, ты можешь сказать ему все что хочешь; только бы он взял деньги и отдал мне коня.

Милош-живодер вернулся к попыткам вытолкать меня с луга, дико размахивая руками. Тесла отвел уши назад и фыркнул в качестве предупреждения

– Ты будешь обращаться с ним хорошо? Ты будешь заботиться о нем?

– Я бы собиралась отдать целиком свое годовое пособие, если бы собиралась с ним плохо обращаться? – Спросила я. – Да, я буду обходиться с ним по-настоящему хорошо. Я всегда хотела лошадь, и с тех пор как у Питера появился фургон для коня, которого он использует в магическом представлении,  с транспортировкой Теслы не будет проблем. Пожалуйста.

Девочка кивнула и повернулась обратно к своему дяде, умоляя его. Очевидно, зрелище моих денег было слишком соблазнительным, потому что дядя Тарвик выхватил назад свои наличные у Милоша, и вручил мне повод лошади, одновременно выхватив деньги из моей руки. Один его палец чуть коснулся меня, но я отдернула руку прежде, чем смогла что-то о нем увидеть.

– Koszonom, – сказала я («спасибо» по-венгерски). – Koszonom.

Я слегка потянула повод, и старый конь двинулся вперед. Я пыталась вспомнить, с какой стороны шел Сорен, когда вел отцовского коня, Бруно, но этот очевидно знал приемы. Он шел справа от меня, по направлению к дороге, словно знал куда идти. Милош много вопил и кричал, но я только улыбалась, когда вела Теслу к дороге, поворачивая на ту, с которой только что пришла.

– Как тебя зовут? – спросила девочка. Тесла остановился и оглянулся на нее.

– Фран. А тебя?

– Панна. – Она подошла к Тесле, обхватывая ладонями его мохнатый нос. Он фыркнул в ее руки. Ее глаза снова наполнились слезами, словно она собиралась заплакать.

– Он же будет очень хорошим конем, да?

– Да, он будет очень хорошим конем. Если ты хочешь, можешь придти навестить его, пока мы в городе. Мы собираемся пробыть тут еще три дня; потом отправимся в Будапешт.

Она наградила меня слабой улыбкой.

– Мне бы этого хотелось. Спасибо, Фран. Ты мой друг.

– Само собой. Ладно, пойдем Тесла, нам лучше вернуться с тобой так, чтобы я могла начать обрабатывать маму.

– Обрабатывать маму? – спросила Панна.

– Мелочь. Увидимся позже?

– Как только смогу.

– О'кей. Увидимся.

Я потянула за повод, и Тесла достаточно любезно начал идти. Я разок оглянулась. Панна забиралась со своим дядей в машину. Милош двигал рычагами на своем грузовике, правя в другую сторону. Я посмотрела на Теслу. Длинные белые ресницы скрывали его глаза, когда он шел рядом со мной, периодически останавливаясь чтобы пощипать особенно соблазнительно выглядящий пучок травы.

У меня есть конь. Старый конь. Посреди Европы, где у меня не было дома, кроме трейлера, я купила коня. Я пыталась придумать причину, чтобы мама не впала в самый  ужасный из ее приступов гнева, когда она увидит Теслу, но понимала, что это безнадежное дело. У меня был только один аргумент, который я могла использовать в переговорах. Я вздохнула. Тесла подремывал, когда мы брели вперед по утренней жаре, боднул головой и закатил глаза, чтобы взглянуть на меня.

– Ты обойдешься мне дороже денег, конь. Намного, намного дороже.

Мы прошли оставшуюся часть пути к ярмарке в тишине, Тесла обдумывал лошадиные мысли и не обращал внимания на машины, когда они сигналили нам, меня страшила сделка, в которую я собиралась затесаться. Я должна буду сделать то, что хотела от меня мама. Я должна буду узнать, кто же вор.

Глава 4

– Эй, – сказал Сорен и, прежде чем плюхнуться на землю, опустил ведро с водой рядом со мной.

– Эй, – ответила я. – Спасибо за воду. Уверена, Тесла оценит это, когда набьет живот.

Мы сидели на насыпи на дальнем краю луга, в стороне от площадки, занятой под парковку машин. Тесла счастливо пасся в длинных тенях, отбрасываемых солнцем, начинавшим опускаться за деревья. Я провела большую часть дня просто сидя здесь и наблюдая за ним. Он двигался неуклюже и медленно, но я не заметила никаких признаков того, что он был смертельно болен или готов рухнуть в любую секунду, оба варианта развития событий предложенных мамой, как только она пришла в себя от шока, после моего возвращения в трейлер с конем на буксире.

– Как твоя мать восприняла это?

Я пожала плечами и отщипнула стебелек из высокой травы на насыпи.

– Она впала в истерику.

Веснушчатый нос Сорена сморщился.

– Истерику?

– Сильную истерику. У нее были котята. Корова. Знаешь – она читала нотации.

– О, нотации, да, мне это знакомо. Мой отец вечно читает нотации.

– Ага, но когда твой отец читает нотации, держу пари, цветы не вянут и молоко не скисает. – И это еще не самое худшее, что могло случиться. Однажды, когда она по-настоящему пришла в бешенство на меня, из-за того что я отправилась в клуб после того, как она мне запретила, все зеркала в доме потрескались. Я была наказана на месяц после этого. Плюс эти разговоры о «семи годах невезенья».

– Нет, – глубокомысленно сказал Сорен. – Хотя однажды передохли все голуби.

Питер был одним из трех чародеев, практиковавших магию. Он был единственным из троих, кто мог сделать реальное волшебство, вроде того, которого вы почти никогда не замечаете. Торжественным завершением его номера было превращение ящика с голубями в Бруно, их коня, который только и был иллюзией, а не настоящей магией. Настоящая магия… ну, у вас бы пошли мурашки по телу от этого зрелища.

– Думаю, скисшее молоко все-таки лучше, чем дохлые птицы.

Сорен выбрал из травы стебель побольше, расщепил его внизу до середины, чтобы сделать из него что-то вроде свистульки и подул. Это прозвучало мокро и слюняво. Я аккуратно свернула свою травинку, приложила ее к губам и послала поток воздуха сквозь узкую щель. Высокий, резкий визг заставил на мгновение замолчать щебечущих поблизости птиц. Тесла поднял голову и взглянул на меня. Я постучала ногой по ведру с водой. Он подошел и погрузил в него свою серо-черную морду, и стал, пофыркивая, пить.