А в ответ все угрозы и угрозы. Всего лет восемь или десять, как отстали. Была областная партийная конференция. Я там выступил: «Вот уже скоро будет сорок лет, как я председатель колхоза. И все это время мне диктуют из района, когда мне сеять, а когда жать. И ни разу я не выполнял эти указания и не буду их выполнять, потому что это погибель. Нам на месте виднее, чем в районе и в области. Доказательством этого является то, что наш колхоз — миллионер». На конференции был какой-то представитель из Москвы — толковый человек. Он сказал: «Прав товарищ Вагин — не надо колхозу предписывать, когда что делать. Вот если колхоз не готов к посевной или уборочной, тогда надо и потребовать, и помочь. Но практика показала, что вмешиваться в колхозное производство не следует. Если есть толковые рекомендации — тогда другое дело.

С тех пор все начальники отстали. Но все равно чертом смотрели в мою сторону. А дело в том, что все районы соревновались меж собой — кто быстрее посеет, уберет, сдаст зерно стране. Каждому хотелось отличиться. Теперь же надо было отыскивать другие мотивы соревнования. Вот так мы и жили все эти годы. Нам отдавали приказ сеять или пахать, мы говорили: «Есть! Будет исполнено», а делали так, как надо. Потому и жили хорошо. А если бы всю бюрократию потопить или хотя бы выгнать в поле на прополку — было бы еще лучше, — говаривал Вагин.

Когда в ходе заседания съезда разворачивалась никому не нужная бестолковая демагогия, то я, как правило, уходил на задние ряды (там было свободно), располагался со своей папкой деловых бумаг и, не теряя времени, решал свои задачи, одновременно прислушиваясь к ораторам. Сюда же приходил и Вагин — ему тоже надо было разобраться со своими документами. Вот здесь мы с ним и познакомились.

В конце первого съезда народных депутатов я подал в президиум одну записку, а на следующий день — вторую, с просьбой дать мне слово. Никакой реакции не последовало. Между тем намеревался в своем выступлении поведать о состоянии Вооруженных Сил, особенно Сухопутных войск, рассказать о задачах по выводу наших войск из Восточной Европы и Монголии, которые предстоит выполнять, о трудностях, которые при этом возникают. Хотел высказать народным депутатам и просьбы оказать содействие и помощь в выполнении этих задач. Однако выступить мне не дали ни на первом, ни на втором съезде. Лишь на третьем съезде, после многократных обращений к А. Лукьянову, который вел заседание, мне дали слово, однако в неудобное время. Так что хоть мои тезисы и прозвучали, но в памяти остались далеко не у всех.

Широкий резонанс вызвали трагические события 9 апреля в Тбилиси, с которого, собственно, и начался самый первый съезд. Печально, что погибли люди — восемнадцать скончались от давки и удушия, а один от травмы. Народные депутаты Грузии (не все) в своих выступлениях обвиняли в этом войска Закавказского военного округа, которые якобы напали на мирно гуляющих у правительственных зданий людей. Я уже говорил, что это «гуляние» проходило в три часа ночи.

Фактически это подняла голову контрреволюция, воспользовавшаяся смутой, которая поднималась в стране в связи с горбачевской перестройкой и так называемой демократией. Естественно, она, контрреволюция, спровоцировала на противоправные действия тысячи людей, которые выступили против Советской власти и Советского Союза и вышли к Дому правительства с требованием передать власть «демократии», т. е. сторонникам Гамсахурдиа. Грузинская газета «Заря Востока» в номере за 14 апреля 1989 года подробно анализирует и правдиво описывает все это.

Да, точные, взвешенные оценки трагедии и тому, что ей предшествовало, дала газета «Заря Востока». Но республика продолжала бурлить.

В связи с гибелью людей в Тбилиси и политическим напряжением, сохранившимся в Грузии, съезд народных депутатов создал парламентскую комиссию под председательством А. Собчака. Перед ней была поставлена задача разобраться с причинами конфликта и гибели людей и предложить меры для нормализации обстановки в Грузинской ССР.

Параллельно, в связи с обвинениями в адрес Закавказского военного округа, было проведено расследование военной прокуратурой. Ее материалы и выводы полностью подтвердили, что событие было спровоцировано экстремистскими элементами. Гибель же людей наступила не от ударов саперных лопаток, как это преподносили средства массовой информации, а от давки. Были названы и те, кто должен был понести за все случившееся персональную ответственность.

Однако комиссия Собчака не учла выводов расследования военной прокуратуры и обвинила в трагедии партийное и советское руководство Грузии, в том числе значительную вину возложила на Закавказский военный округ.

На том же заседании съезда выступил и командующий войсками округа генерал-полковник И. Н. Родионов. Убедительно и точно представив картину случившегося, он аргументированно ответил на все вопросы оппонентов, не дав им ни малейшей возможности продолжать балаган. Понимая, что в поддержку Родионова надо бы выступить еще кому-то из авторитетных, обладающих точной информацией депутатов, причем хорошо, если бы это были не военные, а гражданские, я стал искать Поляничко, но его в зале не оказалось. Тогда я послал в президиум записку с просьбой дать мне слово. Как и следовало ожидать, мне было отказано, т. е. выступить не дали. Была надежда, что, может, свое слово скажет министр обороны генерал армии Д. Язов. Но и он не выступил. А между тем грузинские экстремисты продолжали напирать: они уже требовали снятия Родионова с поста командующего и лишения его мандата народного депутата.

По этому поводу у нас состоялись объяснения с Д. Т. Язовым, был разговор и на коллегии Министерства обороны. В результате было принято решение — Родионова ни в коем случае в обиду не давать. Однако оставаться в этом зверином логове ему было нельзя. И тогда министр обороны, естественно с ведома Горбачева, назначает Игоря Николаевича Родионова начальником Военной академии Генерального штаба. Фактически это было повышение. Все мы были рады такой «концовке», тем более что народным депутатом Родионов оставался.

Уже на Первом съезде была организована Межрегиональная депутатская группа антисоветской направленности во главе с Гавриилом Поповым — греком по национальности и сионистом по политическим убеждениям. Фактически эта структура была сформирована еще до съезда, с началом же было объявлено о ее создании, и она весьма громко и крикливо начала свою антинародную по сути деятельность. Не думаю, что наши партийные «боссы», а тем более КГБ, не знали о том, что создается такая группа. Конечно, знали. И они должны были оперативно создать в противовес ей свою группу во главе с лидером. Но этого не было сделано. Свою депутатскую группу «Союз» мы организовали с некоторым отставанием. Во главе ее стал В. Блохин — малоизвестный депутат из Молдовы. Правда, в правление вошли такие сильные фигуры, как Г. И. Тихонов, В. И. Алкснис и им подобные. Наши заседания проходили бурно, однако на них в основном критиковалась разнузданная, открыто антисоветская истерия, наступательная тактика Межрегиональной депутатской группы, однако все бурные дискуссии уходили «в песок». Почему? На наши заседания, как правило, приезжал Председатель Верховного Совета Анатолий Иванович Лукьянов и всех успокаивал: «Не надо пикироваться, надо находить согласие. Мы с Михаилом Сергеевичем Горбачевым решили придерживаться центристских позиций». И далее «популярно разъяснял», что значит центристская позиция. Естественно, слушая уговоры Председателя Верховного Совета СССР — ближайшего сподвижника главы государства, мы «остывали» в надежде, что они отдают отчет в происходящем и их действия по отношению к оппозиции будут адекватными. Тогда мы еще верили, что к гражданскому согласию в обществе можно прийти без потрясений.

Фактически же в последующие дни и недели Межрегиональная депутатская группа вообще обнаглела и стала садиться верхом на съезд. Их агрессивный пыл несколько охладила внезапная смерть А. Д. Сахарова. Вообще эта смерть Удручающе подействовала на всех. Что касается нас, то мы скорбели не только потому, что страна лишилась такого крупного ученого. Мы видели в нем выдающуюся личность, гражданина, который по многим позициям действительно стоял на истинно демократических позициях. Почему о нем сегодня «забыли» псевдодемократы Г. Попов, Ю. Афанасьев, Е. Гайдар и прочие? Да потому, что он их явно не устраивал, ибо он в принципе стоял за социализм. Во всяком случае, он был за сохранение существовавшей системы народного образования, здравоохранения, обеспечения народа жильем, гуманного отношения к детям и молодежи, он ратовал за развитие науки и культуры, участие общественных организаций в жизни страны. Он был против узурпации власти кем бы то ни было. Это псевдодемократов не устраивало. Но они охотно подхватывали, смаковали и тиражировали его ошибочные заявления, сделанные на основе ложной информации. Например, как известно, Сахаров был категорическим, хотя и далеко не единственным противником ввода наших войск в Афганистан. Однако если ввод состоялся, то наши солдаты, выполнявшие свой воинский долг и присягу, заслуживали по-настоящему отеческой заботы. Сам Сахаров в Афганистане не был, но слушал различных злопыхателей, которые питали его беззастенчивой ложью о нашей армии. Он верил в эти россказни и выдавал полученную «информацию» иностранцам на своих пресс-конференциях. Так, в Канаде на одной из встреч с прессой заявил, что будто в Афганистане бывали совершенно дикие случаи: чтобы солдаты и офицеры наших подразделений, окруженных душманами, не попали к ним в плен, в этот район высылались советские вертолеты и самолеты, которые и уничтожали попавшее в окружение подразделение. Когда мне впервые сказали об этих измышлениях Сахарова, я не поверил. Но когда мне показали видеозапись пресс-конференции, на которой кроме Сахарова присутствовала Е. Боннер и переводчица, то я был поражен, и в первую очередь тем, что сам Сахаров мог поверить в эту ложь. На эту же тему он как-то выступил и на заседании съезда, что вызвало возмущение депутатов.