Говорят, что Афганистан — аграрная страна с развивающейся промышленностью. Да, аграрная. Но земли, как уже было сказано, почти нет. Летишь над Афганистаном —  и создается такое впечатление, что кто-то собрал все камни и скалы планеты и высыпал сюда. Редко кое-где в расщелинах и долинах что-то зеленеет. Лишь на севере вдоль реки Амударья буйная растительность.

Суровая природа, суровый климат наложили отпечаток на народ.

Афганистан никогда не был твердо устойчивым, монолитным государством. Это, образно говоря, конфедерация отдельных племен и народностей. Все они сохранили самоуправление, хотя в свое время и принесли присягу на лояльность центральной власти. Мало того, они даже стали выполнять некоторые законы столицы. Но афганцы очень любят свою родную землю. Делом чести и самой жизни у них считается защита семьи, рода, клана, племени, нации. До фанатизма они преданы памяти своих предков и канонам ислама.

В целом афганцы — это мужественный и свободолюбивый народ. Природа заставила их заниматься скотоводством и земледелием. В конце XIX и в начале XX века у них развиваются, кроме того, ремесла и торговля. При этом среди торговцев редко можно встретить пуштунов. Торговля ближе таджикам, узбекам, индусам. В крупных городах типа Кабула на черных работах заняты в основном хазерийцы.

Для разбирательства каких-либо проблем, в том числе связанных со столкновениями на этнической или родоплеменной почве, собирается джирга (всеобщий совет). Но часто спор разрешали силой с применением оружия. Поэтому практически каждая семья имеет свое оружие. Многие постоянно занимаются грабежом караванов, проходящих в их зоне. При этом отбирают ровно столько, чтобы не отбить охоту караванщикам-купцам идти этим путем в следующий раз (учитывают, сколько у этого торговца уже отобрали, сколько и где у него еще должны отобрать в дальнейшем). Причем сам факт ограбления рассматривается как доблесть. Что касается войны, то они привыкли и даже любят воевать. Для многих война — своеобразный промысел, дающий возможность что-то добывать. Некоторые вообще считают, что он может и должен только воевать.

Вожди кланов — высший авторитет. Без предводителей они не могут. Но выше всех авторитетов — мулла. Его слово — святая святых. В то же время исторически сложилось так, что афганцы ненавидят центральную власть и утверждают личную независимость. Все вместе взятое и является причиной того, что на протяжении десятилетий афганцы не могут стать монолитной могущественной нацией. Стихийность и непостоянство поведения превращают их в опасных соседей. Поэтому отношения с ними должны быть тонкими. Кроме того, афганцы темпераментны и часто поддаются влиянию минутных настроений, их легко увлечь политическими интригами, некоторые искусно возбуждают их страсти, что и опасно, и в то же время постоянно используется их врагами.

Но в принципе афганцы прослыли великодушным народом. А законы гостеприимства у них настолько священны, что даже ненавистный враг, если он вдруг каким-то образом стал гостем, является неприкосновенным. Он даже может требовать у хозяина защиты, если, предположим, внезапно появилась другая опасность. И хозяин обязан его защитить. Зная это, мы с чрезвычайным и полномочным послом Советского Союза в Афганистане Юлием Михайловичем Воронцовым в свое время напрашивались к Ахмад Шаху Масуду в гости. Правда, встреча не получилась. Может, это и к лучшему, поскольку в жизни все возможно. Могло обернуться так, что и не появились бы на свет эти строки.

Общеизвестно, что афганцев с детства приучают к кровопролитиям, рано знакомят со смертью. Они максимально развивают чувство решительности в наступлении, однако сникают и даже паникуют при поражении. Крайне резко относятся к каким-либо ограничениям, непокорны в отношении закона и дисциплины. Зато, когда хотят добиться определенной цели, они вежливы в своих манерах. Но способны на грубость и жестокость, если данная надежда исчезает. Они часто неискренни, вероломны, тщеславны. И очень страшны в возмездии, которое могут совершить самым жестоким способом. Нигде преступление не совершается с такой жестокостью и с такой всеобщей безнаказанностью, как в Афганистане (возможно, в настоящее время только Россия в этом отношении «переплюнула» Афганистан, если говорить о Чечне).

Между собой афганцы задиристы, интригующи, подозрительны. Среди своих постоянно происходят ссоры и драки. В то же время очень важно иметь в виду, что если по обычаю и традиции он с уважением относится к незнакомцу в своем доме, то считает себя вправе предупредить соседа о жертве, которая пойдет пешком. Может даже сам за пределами своего дома нагнать и ограбить своего гостя после того, как тот покинул его кров.

И совсем удивительно, но факт, что наказание за преступление, допустим, о необходимости выплаты налогов он расценивает как неправильные действия, как самодурство центральной власти, как тиранию.

Афганцы вечно хвастают своим происхождением, своей независимостью и своей доблестью. Они считают себя высшей из всех наций. А среди сородичей каждый человек считает себя равным по отношению к другому афганцу. Многие же из числа национальных авторитетов полагают, что они уже готовы быть королем (или президентом), не меньше.

Афганцы способны вынести суровые лишения. Они, как ни странно, в условиях твердой дисциплины могут быть превосходными солдатами. Сдержанность и выносливость свойственны большей части населения.

Когда впервые знакомишься с афганцем, то он, как правило, всегда оставляет самое благоприятное впечатление, может даже очаровать вас любезностью, искренностью, радушием и человечностью. Но часто бывает и так, что чем дальше, тем больше убеждаешься, что это мираж, его очарование испаряется. Начинаешь понимать, что фактически афганец настолько жесток и хитер, насколько независим и коварен. В то же время среди них есть до конца преданные зародившейся дружбе. И это проявляется даже сейчас, когда Горбачев и Ельцин бросили и предали Афганистан.

Геополитическое положение Афганистана, огромные, но малоразведанные природные богатства и характерные черты его народа придают этой стране исключительное политическое значение. Средний Восток и Центральная Азия без Афганистана немыслимы.

Что касается Советского Союза (а теперь России), то каким бы Афганистан и его народ ни были, он для нас в первую очередь сосед. А раз так, то мы, согласно нашей политике, обязаны были сделать все, чтобы отношения между нашими государствами и народами были бы только дружественными.

Обратимся к событиям в Афганистане в некоторой хронологической последовательности, начиная с 1978 года и даже немного раньше.

Так называемая Саурская революция, а точнее, очередной военный переворот в Афганистане 27 апреля 1978 года расценивались Западом, да и не только Западом, но и Пакистаном, некоторыми силами в Китае, Индии, странах Ближнего и Среднего Востока как очередной шаг Советского Союза к водам Индийского океана. Этот слух был умышленно широко распространен спецслужбами США с целью создания дополнительной почвы для нагнетания антисоветской пропаганды. Это была наглая, открытая ложная подача. Администрация США, уже якобы опираясь на международное общественное мнение, изощрялась, как могла, в антисоветизме. Фактически Советский Союз не имел ни малейшего отношения к этой Саурской (апрельской) революции. И когда в Афганистане убили М. Дауда — это был для Москвы гром с ясного неба (кстати, как и для нашего посла в Афганистане, и для всех наших представительств). У Советского Союза были хорошие отношения с королем Захир Шахом и прекрасные отношения с М. Даудом. Об этом свидетельствуют визиты Хрущева (1955 год) и Брежнева (1964 год) в эту страну. Нашим лидерам были оказаны самые высокие почести.

Будучи в течение десяти лет премьер-министром еще при короле, Дауд внешнюю политику с Советским Союзом вел замечательно. Это по его инициативе в Афганистан стала поставляться советская военная техника, а военные кадры королевской армии стали готовиться с нашей помощью. Естественно, когда он вообще стал у власти, то у нашего руководства не было и мысли о его низвержении. Наоборот, мы были крайне заинтересованы в укреплении его власти.