— У неё клаустрофобия, она в лифтах сознание теряет, а ты её в покрасочный бокс хочешь послать.

Как лидер конкурирующей команды по скейтборду, так тихо подошел, что никто из нас не услышал, загадка. Григорий уставился на него вопросительно, я же мазнув по нему взглядом, отвернулась.

— Не смешно Павел. — Строго говорит Григорий и смотрит на меня.

— Он прав, сам наблюдал это, когда меня в лифт затащил. — Ответила я. — Если вас не устраивают мои условия, тогда я пойду.

Так его Павел зовут, не скажу, что мне приятно с ним познакомиться, но теперь хотя бы имя знаю. А с Гришей они похожи, братья и скорее всего родные.

— Я позвоню тебе. — Отвечает Григорий.

Больше разговаривать не о чем, и я кивнув головой, покидаю автосервис. Не перезвонит, это я по его взгляду прочитала, такие люди всегда хотят, что бы все происходило по их правилам. Ну, значит не судьба, да и не понравилось ему то, что я молодая, но так этот недостаток исправиться лет через 10–15.

Быстро бегу домой, на небе опять черные тучи, сейчас хлынет дождь, хочу в тепло, а лучше в горячую ванную.

Вечер того же дня.

Папа пришел домой с горящими глазами. Его пригласили оформить пару книг, обложки и картинки внутри книги. Издательство готово подписать с ним договор на три месяца и если им понравятся его идеи, то в дальнейшем планируют заключить долгосрочный договор. Только одно но, отцу придется уехать в другой город.

— И чего ты переживаешь, что я одна не проживу, так ты часто отсутствовал, выжила же. — Успокоила его я. — Нужно ехать, тебе же нравиться рисовать, езжай и не о чем не думай. Я девочка взрослая, справлюсь.

Отец успокоился после моих слов и пошел готовить ужин. Только сначала я ему зимнюю куртку куплю и пару джемперов и пусть, едет, вон, как у него глаза горели, когда он о новой работе говорит. Он пока не уволился, взял три месяца без содержания, сомневается, что издательству не понравятся его рисунки. Я же не сомневаюсь в нем, он большой талант. Пусть занимается любимым делом, хватит около меня сидеть, может и спутницу себе найдет, он у меня мужчина симпатичный, я же уже давно взрослая, только он все время об этом забывает.

Восемь месяцев спустя. Кира.

Отец позвонил утром перед парами, сказал, что отпуск у него отменяется, пришел новый заказ на обложку книги, и я могу планировать свои каникулы сама. С ним заключили долгосрочный договор, а я и не сомневалась в этом. Теперь он живет в другом городе, издательство снимает для него квартиру студию, где он живет и рисует. Я на зимние каникулы ездила к нему, мне все понравилось, отец летает от счастья, работа ему нравиться, он ещё раз выставился в галерее и продал пару своих картин. Деньги он получает хорошие, может позволить себе шиковать, я очень за него рада. Он предлагал мне перебраться к нему, перевестись в здешний университет, но я отказалась. И правильно сделала. Особенно меня убедил взгляд редактора издательства. Как она смотрела на папу, а он не замечает, ну ничего она женщина боевая, найдет к нему подход.

Учебный год, я закончила на хорошо и отлично, все также работаю на почте. Григорий, как я и предсказывала, больше не перезвонил, видимо нашел другого художника. Денег мне хватает, я привыкла экономить. Леха и Оксана собираются провести отпуск в горах, у них все прекрасно. Оксана успешно сдала летнюю сессию, Леха работает и мечтает совершить вместе с супругой большое путешествие на байке.

За эти месяцы, я стала реже вспоминать Алекса, мы с ним не виделись, он не приходил, а бандероли и письма в его офис, я не носила, просила охранников они передавали. Кошмары совсем не исчезли, но сейчас приходят все реже и реже, может, наступит то время, когда я буду спать спокойно.

Сейчас у меня две недели практики и я свободна до осени. Ехать никуда не планирую и в родном городе можно прекрасно отдохнуть. Папа найдет время приедет меня навестить, может он наконец-то устроит свою личную жизнь, и я не буду переживать, за ним же присмотрят.

Выйдя из подъезда, я поставила скейтборд и понеслась. До начала практических занятий час, успею добраться заодно и утреннюю зарядку сделаю. До дороги я ехала по пешеходным дорожкам, обгоняя малочисленных прохожих, у перехода пришлось затормозить, взять скейтборд в руки и переходить на зеленый свет вместе с небольшой группой прохожих. Я уже одной ногой вступила на тротуар, когда из-за поворота выскочила машина, её занесло и развернуло прямо у тротуара, меня откинуло, я успела только выставить руки, чтобы избежать удара готовой об каменную урну. Урну я перелетела, больно ударившись коленкой, и приземлилась на руки. В правой руке хрустнуло, страшная боль, я упала на бок и прижала руку к груди. На глаза навернулись слезы, перед глазами все плыло, я слышала, как истошно кричала женщина, визг тормозов, потом вокруг начали собираться прохожие. Встать я не смогла, болела коленка и бок, а в глазах стояли красные круги.

Не знаю, сколько прошло времени, передо мной опустился доктор и начал ощупывать сначала колено, а потом руку. Больно, я начала всхлипывать, меня приподняли и погрузили на носилки, и тут я поняла, что сейчас меня засунут в машину и начала дергаться и просить их не вести меня в больницу. Меня не слушали, а только крепче прижали к носилкам. Из глаз лились слезы, я старалась объяснить им, что мне нельзя в машину, но в горле пересохло, и я могла только шептать.

Перед тем как носилки вкатили в машину, я услышала голоса, но у меня уже шум в ушах, темно в глазах, воздуха отчаянно не хватает, здоровой рукой, я схватилась за грудь и начала судорожно хватать ртом воздух. Меня тормошили, гладили по голове, что-то шептали на ухо, я же не слышала ничего, темнота, шум на грани слышимости и так не хватает воздуха, я открываю рот, легкие обжигает, я задыхаюсь, а потом ныряю в темный омут, вязкая жижа обхватывает мое тело, и я медленно в неё погружаюсь.

Слышу, как двое мужчин разговаривают на повышенных тонах. Один голос мне знаком, но я не могу вспомнить, кому он принадлежит. Глаза открывать не хочу, пусть ругаются без свидетелей. Разговор прекратился, я чувствую, что ко мне подошли, кто-то осторожно гладит меня по голове. Нужно открывать глаза.

Поворачиваю голову и вижу сидящего рядом с кроватью Алекса.

— Ты какими судьбами здесь?

— Мимо проезжал, увидел, как тебя грузят в машину скорой помощи, поехал за ней. — Отвечает он.

— И давно ты мимо проезжаешь, тебе же совсем в другую сторону?

— С того момента как ты меня в квартиру не пустила.

— Алекс, я не знала, что ты маньяк.

— Я идиот, а не маньяк, как только ты отказала мне, я понял, что люблю тебя, раньше мне это в голову не приходило. Мой шофер постоянно следует за тобой все это время. Я думал, ты найдешь себе парня, увижу, что ты счастлива, и отойду в сторону. А сейчас понимаю, что никогда бы не отошел.

— Правдиво и самокритично. — Только и ответила я. — Мне можно уйти отсюда. — Я подняла свою правую руку и посмотрела на гипс.

— Я заберу тебя, мой мотоцикл уже пригнали к больнице.

Мое колено зафиксировали тугой повязкой, значит у меня только ушиб, но это не страшно, ходить буду, а вот правую руку жалко, пока гипс не снимут, рисовать не смогу. Нужно обязательно взять справку, у меня ещё неделя практики.

Три недели спустя. Кира.

Вчера сняли гипс. Утром, проснувшись раньше Алекса, я быстро приняла душ и села рисовать. Нужно разрабатывать руку, три недели пальцы ломило, как хотелось взяться за карандаш, я пыталась, но у меня ничего не получалось, обидно.

Отцу о травме, я не сказала, не захотела волновать. Алекс переехал ко мне. Он освободил меня от домашних дел, не разрешал нагружать больную руку и ногу, и почти каждую ночь любил меня нежно и медленно. Первое время, я боялась, что ему надоест постоянно подстраиваться под меня, но он не выражал недовольства и я расслабилась. Мы теперь засыпали каждый день в одной кровати, и он никогда не забывал о том, что двери во все комнаты должны быть открыты.