Когда Стрриа'ВалшарессЗовиир предложила Храму Тёмной Матери финансировать святыню в Шшамате, Т'лар ожидала, что Кающаяся Леди отвергнет её предложение. Жрицы Шшамата были слабы; они были ответственны за одно из величайших поражений Лолс. Кающаяся Леди, однако, решила принять предложение. Т'лар помнила её слова:

— Где лучше всего сплести мою паутину, чем в пустоте, где Лолс была разорвана на куски?

Таким образом, Т'лар и послали на север.

Стрриа'Валшаресс Зовиир обещала великие вещи, описывая Шшамат как кокон с яйцами, кипящий недовольством и готовый взорваться. Она обещала передать весь город в руки Кающейся Леди. Она солгала — теперь Т'лар это видела. Конклав держал город в адамантиновой хватке. Вместо борьбы с мастерами, высшая жрица собиралась присоединиться к ним.

Слабость. Самая презираемая Кающейся Леди вещь.

Стрриа'Валшаресс Зовиир должна быть устранена, чем скорее, тем лучше.

Образ в зеркале исчез. Галдор наконец-то расслабился. Когда он закрыл глаза, Т'лар напела мелодию, которая преобразует её образ в тот, который она только что видела в зеркале, затем спрыгнула с балки. Она погасила своё дро'зресс за мгновение до того, как коснулась земли и беззвучно приземлилась на пол за спиной волшебника. Она нажала пальцами на болевые точки на спине Галдора, заставив его биться в судорогах. Галдор задохнулся от боли. Его глаза широко распахнулись, и он увидел отражение Т'лар в зеркале.

— Как..?

Прежде, чем он смог закончить свой вопрос, она схватила его за волосы, запрокинув его голову, и перерезала горло.

Кровь хлынула, впитываясь в подушки дивана, и стекала потоком на пол. Т'лар собрала немного тёплой жидкости в сложенные чашей руки и поднесла к губам.

— Сила, — прошептала она.

Потом она выпила кровь. За её спиной невидимый слуга бездумно продолжал выполнять задание, которое ему дали: массажировать ноги мёртвого хозяина.

Т'лар указала своим окровавленным кинжалом на зеркало.

— Ты следующая, — тихо поклялась она.

Но прежде, чем она разберётся с высшей жрицей, Т'лар хотела узнать ещё кое-что. Как зуд, её раздирало любопытство.

Она спела гимн, которому её научила Кающаяся Леди. Дроу выдохнула и почувствовала, что её тело свернулось внутрь самого себя и стало газообразным. Мысленно, она послала себя к двери, которую Галдор тщательно запечатал своим волшебством. Она протиснулась в трещину внизу и ушла.

К'арлинд сидел на низкой круглой подушке, скрестив ноги, он был глубоко в Дремлении. Он чувствовал тепло от тёмного огня на своей коже, мог обонять запах остатков жаркого из рофа и грибного хлеба, и всё ещё ощущал вкус последнего глотка вина, который он сделал прежде, чем погрузиться в транс. Его глаза были открыты, но его разум был далеко.

Его мысли отправились на несколько десятилетий назад, к его дням студенчества в Консерватории Чед Насада. Он думал о Илмре, одной из женщин, что приняла редкое решение стать магом, а не жрицей. Она была красивой, одной из тех, о ком он не раз фантазировал в то время, когда они были новичками. Он представлял себя победоносно сражающимся с врагами Чед Насада рядом с ней, а затем «сдаваясь» в борьбе совсем другого вида.

Одной из первых вещей, которым обучали новичков в Консерватории, было волшебство, показывающее ауры. К'арлинд справлялся с ним отлично. Жест был простым щелчком пальцев, а запускающее слово было простым: фаэрджал. Всё же Илмра неправильно применяла заклинание, когда магическая команда была вызвана для неё, чтобы проверить, она не смогла определить её верно. В результате она оказалась связанной, достаточно крепко, чтобы сломать палец. Позже тем же циклом, когда настала её очередь, чтобы перечислить цвета аур вокруг предметов на столе, она снова колебалась. К'арлинд пытался ей помочь, подсказывая ответы.

Вместо того чтобы принять его помощь, женщина указала учителю на то, что он делал, даже учитывая, что это означало признать её собственное поражение. Она с улыбкой смотрела, как его ударили плетью, а потом покорно вытерпела ту же процедуру. После того, как К'арлинд был отправлен к себе поразмышлять над тем, что безумно и тщетно пытаться помочь другому, она прокралась к нему в комнату и взяла его. Даже сейчас, десятилетия спустя, он живо помнил её пальцы, болезненно впивающиеся в горячие рубцы от кнута, скользящие по его плечам, когда она была сверху.

Это было одно из самых сладких воспоминаний его юности.

Его лоб нагрелся: киира, поглощала воспоминания. Образ сформировался в его разуме: один из предков, кто носил камень знаний тысячелетия назад. У него были белые волосы, но все же кожа была скорее тёмно-коричневой, чем чёрной.

— Ты пытался помочь Илмре из сострадания. Ты следовал танцу Эйлистри, даже тогда.

К'арлинд рассмеялся.

— Едва ли. Я сделал это, потому что хотел, чтобы она взяла меня. И это сработало, но не тем способом, которым я планировал.

Он задержался на воспоминании. И задался вопросом, выжила ли Илмра во время падения города. Скорее всего, нет.

Кира немного остыла, признак недовольства предков. К'арлинд мысленно пожал плечами. Они просили его поделиться воспоминаниями, которые он сочтёт поучительными. Это, которое он только что поместил в камень знаний, было вполне таким. Оно учило заклинанию магического обнаружения и, в то же время, служило напоминанием, что любая награда имеет цену.

Он услышал потрескивание: пламя тёмного огня колыхалось. Должно быть, ветерок из дымохода потревожил его. Маг был так глубоко в Дремлении, что сначала не обращал внимания на шум. Он вновь пережил ночь в Мире Наверху, когда использовал заклинание, чтобы шпионить за жрицами Эйлистри, когда они танцевали с мечами в руках вокруг священного камня богини в Туманном Лесу. Это была ветреная ночь, со снегом, падающим с деревьев. И всё же жрицы танцевали нагими.

Он улыбнулся, наслаждаясь воспоминаниями. Он смотрел, почти надеясь, что они поймают его. Прошло много времени с тех пор, как женщина брала его в последний раз…

Тёмный огонь стих, когда ветер прекратился. Пламя восстановило свой спокойный свет, не то, чтобы его тело нуждалось в тепле. Воспоминание о танце жриц было…

Внезапно он вспомнил, что он в Шшамате. Здесь нет никакого ветра, кроме магического.

— Луф…

Что-то ужалило его сзади в шею. Было похоже, как если бы несколько игл вонзились в его кожу. Что бы это не было, маг с глухим стуком упал на пол. В то время как его плоть ослабевала, он понял, что нечто, уколовшее его, было отравлено. Его челюсть сжалась, шея напряглась. Меларн не мог закончить своё заклинание отречения. Как не мог и повернуть голову, чтобы увидеть противника. Потом его волшебная серьга втянула яд из шеи в левое ухо, а затем в себя. Всё, что напоминало о яде, было горьким привкусом во рту, который говорил о его происхождении. Сделанный из выделений червя-падальщика, он был создан скорее для того, чтобы парализовать жертву, чем убить.

Маг ощутил движение позади себя. Его противник подошёл ближе. К'арлинд притворился парализованным. Он медленно перемещал большой палец к обёрнутой в мех стеклянной игле, которая торчала из манжеты его рубашки. Как только большой палец коснулся компонента заклинания, маг на выдохе произнёс магические слова. Кости его пальцев покалывало от потрескивающей в руке молнии. Щелчок пальцев выпустит её на волю.

Противник вступил в зону обзора. Меларн узнал её сразу. Т'лар Мизз'ринтарл, бард баэ'квешел, чью «школу» пытался открыть Галдор. Она двигалась чрезвычайно тихо; даже когда она села на корточки рядом с мужчиной, её одежда не шелестела. Она держала кинжал с паучьим навершием. Готовый для использования, но всё же не угрожающий ему. Женщина пристально смотрела на его пах.

— Думал обо мне, не так ли? — рассмеялась она.

К'арлинд почувствовал благодарность за то, что он уже пробудился. Т'лар была волнующе близко, и угроза, которую она излучала, возбуждала. Всё же маг не был дураком, чтобы не признать это. Он держал молнию в руках, полагая, что неожиданность даст ему преимущество, когда придёт время применить заклинание. На какой-то момент, он захотел узнать, на что она была готова. Пришла ли она украсть что-то? Меларн старательно сдерживался, даже не двигая глазами. Однако вскоре он вынужден будет моргнуть.