Когда ужас от осознания своей участи несколько ослаб, маэстро попытался понять, что же он такого сделал, что его душу поглотила тьма. Конечно, Тэган признавал за собой кучу грехов, осуждаемых той или иной верой. Он страстно желал женщин и получал наслаждение от любого проявления роскоши и удовольствия. И, как назло, авариэль был объят яростью, когда его убили. Возможно, Тэган просто был тщеславным пустомелей.

К тому же, подобным «списком» мог похвастаться любой другой повеса в Лирабаре, но Тэган сомневался, что всех их ждет та же участь. Дело было еще в чем-то. В итоге, Тэган понял, в чем.

Вероломство. Равнодушие. Когда авариэль устыдился своего племени, повернулся спиной к тем, кто любил его — это и стало мгновением, когда крылатый эльф перешёл ту грань, за которой уже нет место надежде на прощение.

Но это было несправедливо! Он был волен прожить жизнь на собственных условиях, не так ли? Разве не имел он права на свой собственный путь?

Ответа не последовало. Хотя нет, ему ответило собственное «я», и ответ звучал парадоксально: у Тэгана было полное право быть эгоистом, и вместе с тем — никакого права.

Подобная горькая, абсурдная мысль была так несвойственна ему и мудра, что даже немного облегчила страдания авариэля. Интересно, что будет, если он перестанет сопротивляться давящему на него чувству и просто уступит? Будет ли больно полностью раствориться? Может, есть способ положить конец его страданиям? Или же наблюдавший за ним невидимый демон под конец просто восстановит его душу, и всё начнётся вновь?

Тэган решил, что ничего не потеряет от подобной попытки. Но после целой жизни, проведённой на острие меча, эльфу было тяжело расслабиться и раствориться. Наконец, спустя несколько часов — а может, дней, недель, лет — авариэль собрался с духом и услышал пение Кары.

Или же почувствовал его, отметил про себя Ночной Ветер. Безухие не слышат. Тэган был уверен в реальности музыки, а ещё в том, что он жив и не попал в ад. То, что такой разгильдяй, как он, мог угодить в Абисс, более-менее было похоже на правду, но чтобы певчий дракон? Нет, они были живы, а Кара прилагала все усилия, чтобы освободиться из ужасного переплёта, в который они угодили. Тэган надеялся, что она почувствует его мысли ободрения так же, как он почувствовал песнь.

Движущаяся пустота на мгновение сменилась мрачной комнатой или пещерой. Пол был вымощен тёмными шестиугольными камнями, на которых были вырезаны сияющие символы. В тот момент, когда Тэган вновь обрёл тело, мог видеть, а его лёгкие попытались сделать вдох, всё опять растворилось.

Пение Кары становилось всё неистовей и упорней. Пустота и реальный мир сменяли друг друга пока, наконец, изменения не прекратились, и Тэгана не выбросило в реальный мир. Часть магических камней треснула и разрушалась, яркий свет рун померк, и комната погрузилась во тьму. Полоска света проникала откуда-то, но даже так человек не смог бы ничего разглядеть.

Было так прекрасно снова обрести плоть, но вместе с ней вернулись и все недостатки материального тела. Воздух был холодным, а Тэган чувствовал слабость и ломоту в костях, словно после болезни. Магическое заточение даром не прошло.

Авариэль споткнулся, расправил крылья, удерживая равновесие, и увидел рядом с собой Рэруна, Кару и Бримстоуна — все выглядели потрепанными и тоже не совсем здоровыми, даже вампир.

— Что с нами произошло? — проворчал Тэган, адресуя свой вопрос большей частью Каре. Похоже было на то, что именно драконица знала ответ. — Где мы?

Она отпрыгнула от него.

— Отойди! — сказала Кара. — Я не могу… оно слишком сильно!

— Ты имеешь ввиду безумие? — спросил авариэль, и нечто, формой и размерами напоминавшее дракона, ринулось из тьмы. Чудовище гремело и рычало, а его когти скрежетали по полу.

Бросившись вниз по тропе так быстро, как только ему позволяли заплетавшиеся ноги, Дорн замечал одетых в белое людей, крадущихся к Уиллу, Павлу и Дживексу. Но деревья, кусты и холмики большую часть времени загораживали обзор, и оставалось только гадать, насколько близко подобрались чужаки.

Дорн думал, что друзья будут некоторое время беспечно дремать, а затем неминуемый восход, как обычно, разбудит Павла. Но когда полуголем оглянулся с вершины холма и по удачной случайности заметил дюжину появившихся у подножия деревьев воинов, он понял, каким беспечным болваном он был. По тому, как и куда они двигались, было ясно, что бойцы как-то узнали про его товарищей. И если их перережут во сне, в этом будет виноват лишь он один.

Добежав до края обрыва над тем местом, где отдыхали его измученные товарищи, полуголем почувствовал, что его трясёт от ужаса. Воины в белом прибыли раньше него и целились из луков. Их командир, приземистый парень в кольчуге из драконьей чешуи цвета слоновой кости, поднял руку, отдавая сигнал к стрельбе.

Дорн схватил лук, натягивая тетиву до упора.

— Остановитесь! — заревел он командиру. — Если кто-нибудь выстрелит, я убью тебя!

Вздрогнув, люди поворачивали к нему головы и подчас кривились или глупо таращились из-за его необычной внешности. Между тем Грейбрук заметил, что, судя по их более-менее цивилизованной одежде, люди были соссримами, а не родом из северных племён, подчинявшихся Зетриндору. Это было хорошо. Это означало, что у них не было серьёзных причин на вражду с Дорном и его друзьями, если тому, конечно, удастся убедить соссримов.

Разбуженные криком Дорна, Павел, Уилл и Дживекс внизу резко вскочили. Волшебный дракончик расправил крылья. Уилл, поняв, что, если Дживекс поднимется в воздух, то на них обрушится град стрел, закричал:

— Нет!

Змей замер.

Капитан спокойно посмотрел на Дорна.

— У тебя всего одна стрела, — сказал офицер. — А у нас много.

— Верно, — ответил Дорн. — Но если эти люди нападут, она полетит прямо в тебя.

— Зачем вам вообще нападать? — спросил командира Павел, — Вы ведь соссрим, не так ли? А это значит, что ваши враги — наши враги. Мы только что спаслись от тех, кто повинен в захвате вашей родины. Смотрите, — жрец медленно достал из неопрятного, мятого плаща свой солнечный амулет, от которого исходило багрово-золотистое сияние, и положил перед собой.

— Я служитель Повелителя Утра. Разве у меня и у прислужников Ледяной Девы может быть что-то общее?

Капитан нахмурился:

— Обычно, я бы ответил «нет». Но вы спали рядом с драконом. В Соссале змеи всегда уничтожались, а особенно в этом году.

Дживекс фыркнул:

— Полагаю, единственные драконы, здесь живущие — это тупые белые. Но как вы можете заметить, я — более величественное существо.

Он расправил мерцающие крылья. Несмотря на всё ещё тусклый свет, на их серебряных чешуйках заиграла радуга. Дорн подозревал, что дракончик воспользовался иллюзией для усиления эффекта.

— Я Дживекс, повелитель Серого Леса, убийца демонов и драколичей, а также друг всех людей, даже в том случае, если они не способны понять этого.

Капитан проворчал:

— Может, оно и так. Но если вы не приспешники Ледяной Королевы то, что вы тут забыли? Как вы вообще сюда добрались? Силы Зетриндора контролируют южную часть королевства.

— Мы пришли с запада, — сказал Павел, — с Ледника и принесли с собой новости, которые, я уверен, заинтересуют вас. Мы будем счастливы всё объяснить, но разговор будет более приятным, если все опустят оружие.

Мужчина в кольчуге из драконьей чешуи опустил руку. Воины ослабили тетивы, а Дорн последовал их примеру.

Тэган застыл от осознания того, что нечто, выскочившее из темноты, было скелетом. Авариэль видел угловатость его тела, пустоты между рёбрами. Драколич. А Тэган и его товарищи были совсем не в форме для борьбы с ним.

Однако, когда тварь метнулась к крылатому эльфу, заскрипев позвонками, тот, движимый одними рефлексами, отскочил в сторону. Стоило его телу дёрнуться, как разум тоже вышел из оцепенения, и Тэган заметил детали, ускользнувшие от него ранее.