Вежливо улыбнулся в ответ девушке с жемчужным ожерельем. За такую улыбку умереть можно. Проводил её взглядом и на прощание получил ещё одну улыбку. Вообще, все люди на улице улыбались друг другу. Эти улыбки, казалось, отражались от белых стен домов и возвращались обратно, как солнечные зайчики. Играющие дети заполняли улицу весёлыми криками. Кубин продержал коня, пропуская двух бегущих мальчишек.

Дома в три этажа сменялись маленькими часовнями. Церквей с пирамидальными шатрами мне встретилось уже три, это не считая часовен. Уже недалеко, виднелся большой храм с золотым куполом. Сколько тут церквей? Вместе с тем храмом я уже насчитал восемь, учитывая часовни.

— Власыч, сколько церквей в городе?

— Тридцать.

И, улыбаясь, спросил:

— Что, впечатляет?

М-да, впечатляет. Если бы это был не святой Китеж, то можно было подумать, что это паранойя. Столько церквей, я слышал, имели много городов. Например, Арзамас имел больше тридцати. Но какой размером Арзамас, и какой Китеж. Город по прикидке, имел примерно километровый диаметр. Значит, жилых домов тут половина. Интересно, как народ церкви посещает? По очереди?

В размышлениях не заметил, как подъехали к храму Владимирской иконы Божьей Матери.

Ого! Вот это красота!

Мы слезли с лошадей и подвели их к ограде с коновязью.

— Пойдем, Володя. Поговорим с другом моим.

И, троекратно перекрестясь, вошли.

У меня опять появилось то странное чувство возвышенности и легкости, какое я испытал в Вершах, на причастии в церкви.

В единственную в Вершах церковь мы пошли с раннего утра. Храм не вмещал столько народу сразу, молящиеся стояли в проходе и на ступенях.

Я и раньше бывал в церкви. Но эти посещения были без особой охоты. Маясь от тяжелого запаха лампад и свечей и слушая пение, смысл которого от меня ускользал, без всякого интереса рассматривал иконы и росписи на стенах, иногда забывал даже креститься.

Но тут!

Я, услышав звучный голос священника, вдруг внял весь смысл слов молитвы. Росписи на стенах и потолке заиграли, образа засветились, и.… Стало так легко на душе. Было чувство, что я заново родился.

Все люди в храме стали единым целым. Я проговаривал слова молитвы, как будто их хорошо знал. А я знал!

Знал. Знал, что это.

Это была Вера. Настоящая. Она шла от людей мощным потоком, пропитывая всё вокруг.

Вера.

Дающая верующему великую силу.

Вера.

Та, которой так недоставало русскому народу в будущем.

Вера.

Которую заменили верой в деньги и власть.

А здесь народ верил по-настоящему. Честно. Всей душой.

В храме людей не было, только в центре стоял священник. Он обернулся. Кубин подошел и, преклонив голову, сказал:

— Здравствуй, отче.

Священник улыбнулся и, положив руку Кубину на плечо, произнёс:

— Ну-ну, мой друг. Полноте. Представь мне спутника своего.

Кубин выпрямился и, повернувшись, сказал:

— Боярин Владимир Иванович Велесов.

Священник внимательно посмотрел на меня:

— Так вот ты какой? Ну-ка, молодой человек, представьтесь по полной.

А он про меня-то знает. И откуда?

Я, смотря в умные глаза Кулибина, а это, как я догадался, был он, выпрямился и отрапортовал:

— Старший оперуполномоченный майор Велесов Владимир Иванович.

Кулибин улыбнулся:

— Вот как. Кхм. Позвольте представиться — отец Григорий. В миру — Кулибин Иван Петрович.

И показал на маленькую дверцу в углу:

— Проходите, господа.

— Вот здесь и встретим поганых.

Ага. Значит, вот это место. Я привстал на стременах, оглядывая поле, поросшее густой травой и молодыми берёзками. А что, удобное место.

Это была идея Кулибина — разделить силы на две части и ударить с двух сторон. При условии, что найдётся удобное место. Я его поддержал, правда, с оговоркой. Встать с малыми силами и принять первый удар. Навязав бой, отвлечь врага на себя, а в это время основные силы ударят монголам в тыл. Горин сразу поддержал эту идею, но Велесова пришлось долго убеждать. А убедили после того, как сказал Велесову, что он главный полк поведёт, а засадный …

В общем, мне достались мощные, блин, силы.

После подсчета прибывших ратников оказалось, что людей мало. Собралось две с половиной тысячи бояр, плюс каждый привёл оружных холопов до десяти, да и то не каждый. Подошло городское ополчение, но их было всего тысяча, так как в Китеже проживало десять тысяч народу.

Вот и получилось, что против десяти тысяч монгол мы выставляем всего четыре с половиной тысячи ратников. Чертовски мало.

После допроса пленника, на котором я не присутствовал, и после возвращения дозоров, стало точно известно, как количество монгол, так и место их стоянки. Неприятной новостью стало то, что много поганых имеют латы.

Велесов собрал боярский совет. Как раз к нему мы с Кубиным возвратились в лагерь. С нами приехал Кулибин. На совет пошли вместе.

Велесов, увидев нас, хмуро кивнул, но ничего не сказал.

Собрание гудело. Боярские сотники спорили, но к единому мнению не приходили. Половина сходилась на том, что надо ударить единым кулаком и гнать поганых, пока не добьём последнего. Другие доказывали, что надо встать на удобном месте и ждать поганых. А чтоб они туда пришли, малым отрядом налететь, побить и назад. Ещё услышал, что все помнят, как на Калке поганые сделали, вот и повторить так же надо.

Велесов сидел хмуро и молчал. Не нравилось мне его молчание. И тут мне на ухо Кулибин изложил план. Потом подтолкнул локтем и прошептал:

— Давай, майор. Внеси предложение, а я поддержу.

Почему он свою идею протолкнул через меня, я не понял, но встал и, перекрикивая бояр, сказал:

— Бояре! Позвольте сказать.

Все умолкли. Велесов и Горин удивлённо на меня посмотрели. Я сделал паузу и, дожидаясь полной тишины и внимания, продолжил:

— Я не думаю, что поганые не знают количества ратников на земле Китежа. Недаром они уже целое лето шныряют здесь. Я не советую думать, что все монгольские вои плохие. Я тут слышал, что вспомнили Калку. Вот и урок!

Все молча смотрели на меня.

— А теперь по нашим силам скажу. Не стоит делить наши силы на два равных полка. Поганых больше. И кулак, который ударит по ним, должен быть мощней. Думаю выделить малый отряд для отвлечения сил на него. И поставить этот малый отряд в таком месте, чтоб не обойти. А второй, скрытно провести вокруг и ударить в тыл.

Вот тут началось. Так не воюют, никто так не делает, не получится. Среди общего гомона ясно услышал Велесова:

— Нет.

Тут встал Кулибин, и сама собой наступила тишина. Он оглядел бояр и тихо произнес:

— Все вы меня знаете. Как я сражался, старики вам рассказывали. Когда воеводой был, тоже многие помнят. Сколько раз меня били? Молчите? А сколько побед?

Один из бояр, уже в годах, крякнув, сказал:

— Знамо, что ладно рати водил. Говори, отче.

Кулибин кивнул на меня:

— Боярин Велесов Владимир Иванович дело сказал.

Эк, как он моё имя выделил, аж Велесова покривило. А Кулибин перекрестился и продолжил:

— Видит Господь. Я бы сам так сделал.

Горин сказал весело:

— А что? Это дело! Я со своей сотней в малый полк пойду. Эхма, бояре, дадим поганым по сусалам!

Дальше убедить Велесова и остальных стало проще. Особенно после того, как я предложил ему возглавить основной полк. Скрипнув зубами, он согласился, в ответ сказав, что мне доверяет засадный. Тут бояре заулыбались. Так как все считали меня двоюродным братом Велесова, уж не знаю, как тут кузенов зовут, то посчитали всё семейной шуткой.