Линди не хотелось, чтобы Ник вникал в подробности ее жизни. Его усилия можно было сравнить с резцом скульптора, отсекавшим от неприступного камня по кусочку. Она уже жалела, что спросила о том, что написано о ней в этой дурацкой папке.

— Я отказываюсь обсуждать то, что касается меня лично, — заявила она.

И с облегчением заметила, что Ник опять взглянул в окно и обратил внимание на Хаммерсмита.

— Бог ты мой, псина-то все еще там, прыгает вверх-вниз, как свихнувшийся кузнечик. Интересно, насколько его хватит?

— Если хотите, можно засечь время. У меня с собой есть секундомер. Все-таки никогда нельзя знать заранее, пригодится тебе эта штука или нет. Вот сегодня как раз и пригодился.

Линди опять начала шарить всумке. Ник смотрел на нее так, что у нее по всему телу разливалось какое-то странное тепло.

— Давайте все же поговорим о вас, профессор Мак. Сейчас меня интересует только это. — Его голос звучал томно. Он поддразнивал ее, и в глазах его плясали искорки смеха. — Расскажите о себе. Как же так случилось, что вы не встречаетесь ни с кем из мужчин?

2

Линди почувствовала, что ей снова необходим ее камень. Волны мужского обаяния, исходившие от Ника Джарретта, согревали ее и делали несколько неуверенной в себе; ей казалось, у нее может случиться что-то вроде теплового удара. Сунув руку в карман брюк, она достала кусок кварца, потерла его пальцами, и это вернуло ей самообладание.

— К вашему сведению, никакие мужчины мне не нужны. Вот и все. Что тут непонятного?

Ник не ответил. Он с интересом разглядывал ее. Линди потерла кварц еще сильнее, но ощущение того, что ей нужно защищаться, не прошло. Казалось, она должна была все объяснить, как-то оправдаться перед Ником.

— Вы только не подумайте, что у меня никогда не было мужчин. Один раз я даже чуть замуж не вышла. Только...

Линди остановилась на полуслове, вовремя спохватившись. По лицу Ника можно было безошибочно сказать, что он жалеет ее. Проклятье! Она не потерпит жалости от него или от любого другого мужчины.

— Все закончилось давным-давно, — она старалась говорить бодро. — К счастью, я сумела разобраться в том, что представляет собой этот Клуни, прежде чем выскочить за него замуж.

Ник выглядел озадаченным.

— «Этот Клуни»? Вы так его назвали?

Линди неловко заерзала на стуле. Что-то она сегодня болтает много лишнего.

— Ну и что? А как мне прикажете называть Дональда Клуни? Я же не могу везде называть его «ничтожеством» или «подонком».

— Понятно, — пробормотал Ник. — Вы изобрели новый вид ругательства. Предположим, какой-то парень преградил вам путь в транспорте. А вы ему: «Эй ты, Клуни»! А что, мне даже нравится.

Линди свирепо посмотрела на него.

— Все, вы закончили?

— Не совсем. «Этот Клуни» должен был сделать большую гадость, чтобы превратиться в имя нарицательное. Что же он сделал?

— Я не люблю об этом вспоминать. Да и ни к чему это.

— Смелее, профессор. Выкладывайте все. Что он вам сделал? — голос Ника звучал мягко.

— Я этого никогда ни с кем не обсуждала! — вспыхнула она. — Так зачем же мне рассказывать об этом именно вам? Просто чтобы удовлетворить ваше любопытство?

Он довольно надолго задумался над ее словами.

— Рано или поздно вам все равно надо будет рассказать об этом кому-нибудь, — наконец произнес он. Иначе то, что произошло, будет и дальше мучить вас. А мне можно довериться. Даже не можно, а нужно.

Линди в отчаянии выдохнула. Но что-то в поведении Ника, в его легкой, непринужденной манере вести себя располагало к тому, чтобы рассказать ему обо всем. Это было трудно объяснить, но она сама не заметила, как начала рассказывать.

— Если вам так хочется знать, этот Клуни, то есть я хотела сказать, Дональд Клуни, учился вместе со мной в колледже. А после мы работали вместе в некой фирме. Мы узнали о том, что в одном из очень хороших университетов открылась перспективная вакансия. Была возможность преподавать и заниматься научной работой. Нам обоим хотелось получить это место...

Вдруг она резко остановилась, будто расплавленная лава, несущаяся вниз по склону, внезапно застыла на полпути. Но Ник, глядя на нее, ждал продолжения. И она снова заговорила. Она уже не могла остановиться, говорила торопливо, будто слова жгли ее изнутри.

— Этот Клуни предал меня, — горько заметила она. — Ему было все равно, как он получит это место, даже если из-за этого потеряет мое доверие. Прибегая к хитрым уловкам, он намекал, что меня здесь держат в качестве инженера только потому, что нашей фирме необходимо иметь в штате какой-то процент женщин... Он получил это место, и мы расстались.

— Это ужасно. Но вы правы. По-моему, то, что вы расстались, только к лучшему.

Ник упорно смотрел на ее руку. Линди взглянула и увидела, что ее пальцы судорожно сжимают кварц, причем с такой силой, что далее суставы побелели. Она сама не понимала, почему так крепко ухватилась за него. Ведь боль и гнев были уже делом прошлым. Запихнув кварц в карман, она сложила руки на груди.

— Дело даже не в работе. И не в том, что мы с Дональдом должны были пожениться. Просто оказалось, что все наши отношения — сплошной обман. Вот это было самое обидное. Но теперь у меня все прошло. Я стараюсь смотреть в будущее.

Ник чуть улыбнулся.

— Глядя в будущее, вы решили вычеркнуть из своей жизни весь мужской пол из-за одного негодяя. Разве не так?

Линди захотелось объяснить ему все поподробнее. Она наклонилась поближе к нему.

— После того, что случилось у нас с этим Клуни, я начала прислушиваться к тому, что говорили мужчины, с которыми я работала. И услышала неприятные замечания о женщинах, работающих инженерами. А потом мне надоело прислушиваться к тому, что вообще говорят или делают мужчины. Ну и что же здесь плохого?

— Ничего.

Ник, казалось, опять смотрел на нее со смешанным чувством удивления и жалости, выводя ее из себя. Нет, все-таки зря она ему все это рассказала. Она чувствовала себя счастливой, довольной своей работой и жизнью. И уж чего ей точно не было нужно, так это сочувствия со стороны Ника Джарретта.

— Джарретт! Этим совам грозит серьезная опасность. Вот о чем я хотела бы поговорить, только об этом.

Он какое-то время задумчиво смотрел на Линди, а потом, к ее удивлению, сам оставил тему о ее неудачах с мужчинами. Полистав остальные документы, лежащие в папке, он заметил:

— Вы написали массу писем! К тому же воинственных.

Линди выпрямилась.

— Я собираюсь бороться до тех пор, пока вы не перенесете место строительства завода. Я не дам своих сов в обиду!

Она говорила искренне и убежденно.

Ник Джарретт сунул папку обратно в портфель.

— Пожалуйста, профессор. Я ничего не имею против вас лично. В одном вы совершенно правы. Джульет не должна была совать нос в вашу личную жизнь. Иногда она не знает меры. И мне это известно лучше, чем кому-либо. Но так уж получилось. В этот проект вложено много времени и денег...

— Вам, конечно, наплевать на сов, так ведь?

Он ответил не сразу, казалось, серьезно задумавшись над ее словами, хотя губы его чуть дрогнули.

— Мне кажется, это совы плюют на всех и живут там, где им заблагорассудится, — серьезно сказал он. — Но, между прочим, птиц я люблю. Мне нравится все, что летает.

— Так давайте, по крайней мере, обсудим вопрос о месте строительства завода. Рядом с Сантьяго есть другие места, которые подойдут.

Закрыв портфель, он облокотился на него.

— А почему бы вам не переселить куда-нибудь этих проклятых сов? Господи, я столько раз менял квартиры. Это даже интересно — новые соседи и все такое.

Ник явно пытался свести все к шутке, но там, где речь шла о совах, Линди не могла оставить серьезного тона.

— Можно поймать нескольких птиц и переселить их, но большинство из них прячутся под землей. И если вы начнете работать экскаватором, то вы похороните их в норах заживо.