В лице Османа император нашел верного и энергичного союзника, способного разрешать политические проблемы. Новый префект был согласен с планами Бонапарта и имел возможность эффективно руководить городским советом, чиновников которого он назначал сам.

Карикатура на барона Османа

Осман назвал себя в шутку «художником разрушения», потому что прокладывал новые улицы напролом сквозь существующие кварталы города. Он считал, что легче «резать пирог от середины, чем от корки». Такой подход к градостроению был подкреплен декретами 1848 и 1852 годов, которые давали префекту почти безграничную власть. Например, он имел право экспроприировать любые земли, лежащие на пути новых улиц. Декрет 1852 года подтвердил, что любая земля, прилегающая к новой улице и попадающая в план строительства, подлежит принудительной продаже городу и застройщику.

Старые разваливающиеся здания продавались за бесценок застройщикам, те на их месте возводили престижные жилые районы. Затем новые здания продавались или сдавались в аренду под жилье или производственные помещения. Так стал формироваться капитал, который, в свою очередь, инвестировался в новые операции с недвижимостью. Банкиры того времени охотно принимали участие в строительных проектах. Каждый пятый рабочий Парижа работал в строительной сфере. Город стал привлекательным для инвесторов, готовых вкладывать в строительство живые деньги. За два десятилетия государственная казна профинансировала строительные проекты всего на 10 %. Остальные средства шли в основном от займов.

Чтобы справиться с наплывом населения, в черту Парижа были введены пригороды и создано 20 округов. С помощью геолога Бельграна барон Осман оборудует сеть подземных трубопроводов, которые позволяют сливать промышленные воды, проводит на все этажи воду, газ, а вскоре и электричество.

При содействии инженера Альфана создаются зеленые зоны: скверы на английский манер (например, сквер Тревиз), сады во французском вкусе (вроде садов Елисейских Полей), тенистые парки (таков парк Монсо вокруг загородного дома герцога Шартрского, парк Монсури на юге, парк Бют-Шомон в восточных кварталах), а главное, леса (Венсеннский на востоке, Булонский на западе).

Оптимизация транспортных потоков началась от самого сердца города. Улица де Риволи была продлена до Лувра и Тюильри. Когда Наполеон взошел на трон, улица была завершена лишь частично – от площади Согласия до Пале-Рояля. При нем ее продлили далеко за пределы Лувра – до улицы де Севинье в Марэ, где она соединилась с улицей Святого Антония, выходившей на площадь Бастилии.

Продление улицы де Риволи потребовало сноса ряда зданий между Лувром и Тюильри. Были снесены несколько мелких улочек, имена которых имели немаловажное значение в истории города, например, улицы Ткачей, Шлемников. «Уберите от меня эти бородавки» – ответил барон Осман тем, кто пришел защитить старину от уничтожения.

Работы на де Риволи потребовали реконструкции площади дю Шатле, ее расширили и возвели на ней два новых театра. Увеличили и площади Пале-Рояль и Отель-де-Виль. Отель-де-Виль, например, была увеличена вчетверо и превратилась в перекресток дорог и свободное пространство, откуда открывались прекрасные виды на городскую ратушу.

Аркады на улице Риволи, фото 1907 года

Проект продления де Риволи Осман сделал моделью для других городских преобразований. Улицы делали широкими, почву выравнивали, площади укрупняли, все, что стояло на пути нового строительства, безжалостно уничтожали. Так были созданы Севастопольский и Страсбурский бульвары, а также бульвар Сен-Мишель.

Аркады на улице Риволи, фото 1907 года

Севастопольский бульвар был задуман лично Луи Бонапартом. Несмотря на мнение критиков, которые утверждали, что у Парижа уже есть вполне удобная ось «север-юг», а именно улицы Сен-Дени и Сен-Мартен на правом берегу Сены и Сен-Жак на левом, – император твердо стоял на том, что бульвар необходим столице. Лишь когда Севастопольский бульвар был закончен, появилась возможность выстроить прямую перспективу от перекрестка на площади дю Шатле через крупный железнодорожный Восточный вокзал. Эта развязка стала ключевым элементом стратегии преобразований Османа.

Преображение густонаселенных районов правого берега Сены было продолжено созданием трех перекрестков, связывавших улицы Сен Дени и Сен-Мартен. Появилась улица Этьена Марселя, при постройке которой неожиданно обнаружили старую башню Жана Бесстрашного, почти полностью погребенную под более поздними постройками. Была продлена улица Реомюр и появилась улица Турбиго, названная в честь одной из редких успешных военных баталий Наполеона III.

Создание бульвара Сен-Мишель (во время торжественного открытия в 1855 году его назвали бульваром Севастополь-Рив-Гош) позволило разгрузить средневековую улицу Лагарп, шедшую параллельно бульвару. Эту улицу современники описывали как полную «грязи и ужаса, подозрительных питейных заведений и сомнительных таверн».

Барону Осману удалось превратить Ситэ из перенаселенной жилой зоны в административный центр, сократив население острова с 15 ООО до 5000 человек. Практически все жилые дома были снесены, осталось лишь несколько сот метров линии жилых особняков на северо-запад-ной оконечности острова. Нотр-Дам и дворец Правосудия (с Сен-Ша-пель) не тронули, но здания вокруг снесли. В центре острова теперь находились коммерческие здания, Торговый суд и штаб-квартира полиции.

Помимо работ в центре города шло и преобразование окраин. Барон Осман считал, что вокзалы – это новые ворота столицы, при их строительстве использовались самые современные материалы: стекло и бетон. Вокзалы укрупнили, чтобы они соответствовали растущим пассажиропотокам.

Постройка прямой улицы вдоль Страсбурского и Севастопольского бульваров до Восточного вокзала привела к сносу средневековых церквей Сен-Лье-Сен-Жиль и Сен-Лоран. Сен-Лоран была одной из самых: древних церквей Парижа. Современники говорили, что с целью открыть вид от ратуши на восточный фронтон Лувра барон Осман даже думал снести церковь Сен-Жермен де л’Оксеруа, но отказался от этого плана потому, что был протестантом, и не рискнул снести церковь, которая в 1572 году звоном своих колоколов ознаменовала начало Варфоломеевской ночи.

Площадь Республики, или, как ее называли в то время, Шато-д’О, выстроена по той же модели, что и площадь Этуаль. Саму площадь увеличили – а ряд известных театров, которыми так гордился прилегавший к площади бульвар дю Тампль, снесли.

В дополнение к бульварам, которые на месте старых укреплений строил Людовик XIV, постепенно формировалось второе кольцо бульваров, тянувшихся от площади Этуаль на западе до площади Нации на востоке и часто ложившихся поверх старой стены Генерального откупщика. Появилась возможность застраивать территорию между внешним и внутренним кольцами бульваров.

Бульвар Малерб, пролегавший между церковью Мадлен и парком Монсо пересек бедный район. Но как только барон Осман продал часть парка Монсо финансисту Эмилю Перье под жилищное строительство, эта земля стала одной из самых дорогих в городе.

В 1859–1860 годах барон Осман принял весьма смелое решение причислить к Парижу все земли внутри стены Тьера, возведенной в 1840-х годах. Таким образом в состав города были включены одиннадцать поселений полностью и тринадцать частично. Общая территория Парижа выросла более чем вдвое, а население увеличилось почти на пятьдесят процентов. Таможенный барьер отодвинули к оборонительным рубежам, хотя стена Генерального откупщика продолжала функционировать, отделяя внутренние округа столицы от внешних.