Мансур, истинный основатель Аббасидской империи, вписал свое имя в историю в том числе и как создатель Багдада.

Как известно, еще до прихода к власти Аббасиды решили основать свою столицу в Ираке. Эта провинция, традиционно состоявшая в оппозиции к Омейядам и верная Дому Пророка, также была самой богатой и вносила в казну больше всего налогов. Куфа сыграла огромную роль в аббасидской революции, и именно здесь, в куфской мечети, Абу-л-Аббас, впоследствии ал-Саффах, был провозглашен халифом. Саффах сделал своей столицей соседнюю деревню, где по его приказу был построен комплекс зданий — ал-Хашимия. Чуть позже он перебрался в ал-Анбар на Евфрате, недалеко от Ктесифона, древней столицы парфян и Сасанидов.

Придя к власти, Мансур некоторое время продолжал жить там, а потом по неизвестным причинам вернулся в ал-Хашимию. Однако этот город было трудно оборонять, а население Куфы отличалось беспокойностью и ненадежностью. Он начал поиски места для строительства новой столицы и, наконец, остановился на западном берегу Тигра. Выбранное им место обладало целым рядом достоинств: реку, огибавшую его с востока, было невозможно перейти вброд, на юге располагалась целая сеть каналов, которые было легко использовать в качестве естественного оборонительного рубежа, а также пути для снабжения продовольствием. Климат был здоровым — практически без кровососущих насекомых; оба берега годились для сельскохозяйственной обработки. Нет смысла прибавлять к этому космологические соображения, почерпнутые из далекого прошлого Ирана, но дело как раз в том, что решение халифа получило одобрение — а могло ли быть иначе? — астронома по имени Навбахт (Якуби). Христианские монахи, жившие в расположенном поблизости монастыре, также поведали ему о предсказании из хранившихся у них древних книг о том, что некий царь придет, чтобы поселиться на этом месте.

Мансур сам наметил план «Круглого города»[8], который сначала для него нарисовали прямо на месте с помощью золы, чтобы халиф мог лучше представить себе, каким будет его город. Этому «Круглому городу», будущему Багдаду, он дал название «Мадинат ал-Салам» (Город мира), чтобы оно напоминало о рае (Коран VI, 127: «Жилище мира»). Круглый план облегчал оборону, избавляя от мертвых пространств и уменьшая стоимость строительства стен при сохранении той же площади. Были собраны архитекторы, инженеры, рабочие и чернорабочие из Сирии, Ирана, Мосула, Куфы и Басры — всего, как говорят, около 100 000 человек[9]. В 762 г., через четыре года, все было готово.

По восточному обычаю, для сводов и куполов был использован обожженный кирпич, в то время как основным строительным материалом служил сырец, причем ряды кладки чередовали с прослойками тростника. Две концентрические стены, защищавшие город, находились в тринадцати метрах друг от друга и были окружены рвом. Внутреннее пространство города, обнесенное стенами толщиной в 5 и высотой в 13 метров, достигало более 2, 5 километра.

В центре города Мансур приказал возвести свой дворец и мечеть. Жилая часть располагалась между стенами и обширным дворцовым комплексом. Дворец Мансура, или дворец Золотых дверей, имел форму квадрата со стороной два километра. Иван, просторный зал, открытый с одной стороны, был покрыт куполом. На верхнем этаже находился другой обширный зал, также увенчанный огромным зеленым куполом. Там халиф принимал посетителей в соответствии с величественным церемониалом древних повелителей Востока и Византии, и там ничто уже не напоминало о простоте, царившей во времена раннего ислама. К дворцу примыкала мечеть, куда можно было попасть непосредственно из халифских покоев. Значительное пространство отделяло их от зданий, в которых располагались административные службы — казна, канцелярия, арсенал, — а также жилища халифских детей и высокопоставленных чиновников.

Внутри этого административного города проходили две концентрические улицы, которые разграничивали две зоны безопасности, перерезая четыре улицы, ведшие от четырех городских ворот к халифскому дворцу и мечети. Между двумя стенами поместился жилой квартал, разделенный на четыре сектора, где, согласно географии Якуби, жили высшие чиновники, внушавшие достаточное доверие, чтобы поселиться вблизи халифа, его ближайшие вольноотпущенники и, наконец, разные люди, которые могли понадобиться для каких-либо срочных дел.

Внутри стен, под арками, были устроены лавки для торговцев. Но однажды, когда Мансур принимал византийского посла, из лавки мясника сбежала корова, вызвав ужасную суматоху у самых стен дворца. Присутствовавший при этой сцене грек, не удержавшись, сказал халифу: «Повелитель правоверных, ты воздвиг постройку, каких не бывало до тебя. Но у нее есть три изъяна: здесь недостаточно воды, нет садов, но самое худшее, что твои подданные живут во дворце вместе с тобой, а когда подданные живут во дворце вместе с повелителем, не существует тайн». Халиф не оценил этих соображений и ограничился сухим ответом: «Что касается воды, то для питья нам хватает. Что касается второго недостатка, то мы созданы не для легкомыслия и забав. Наконец, в связи с твоим замечанием по поводу моих тайн, нет таких тайн, которые не могли бы знать мои подданные».

Тем не менее слова византийца запали в душу халифа, и через некоторое время Мансур приказал проложить новый водопровод. Второй случай, на этот раз достаточно серьезный, убедил его в том, что его положение в Багдаде далеко не безопасно. Некий мунтесиб, чиновник, отвечавший за поддержание порядка на базаре, встал во главе группы шиитов и попытался поднять мятеж в черте города. Его очень быстро арестовали, казнили, а тело выставили перед городскими воротами. Тогда Мансур распорядился перенести базар в ал-Каркх, то есть за стены «Круглого города». Кроме того, он повелел соорудить вторую мечеть, также вне города, так как первая собирала все население в непосредственной близости к дворцу. Однако в конце концов, из-за сложностей с поставками продовольствия, халиф решил поселиться во дворце ал-Хулд («Блаженная вечность»), который был воздвигнут на берегу Тигра к северу от города. На противоположной, восточной стороне Тигра он почти одновременно выстроил дворец для своего сына и наследного принца Мухаммеда ал-Махди, отца Харуна ар-Рашида.

Конец правления Мансура ничто не омрачало, поскольку все его внутренние противники были один за другим устранены. На кавказской границе хазары завладели Тифлисом, но их удалось выбить из города. В Малой

Азии, где военные кампании василевса Константина V поставили империю в трудное положение как раз в момент аббасидской революции, силы Мансура с легкостью овладели ситуацией. В Египте население без сопротивления признало владычество Аббасидов, западная граница которого отныне проходила по Кайруану. Что касается Испании, то она считалась окончательно утраченной. С империей ее больше ничто не связывало, однако обмен в самых разных областях не прекращался никогда.

Мансур умер 7 октября 775 г. в Бир Майюне, недалеко от Мекки, в то время, когда он совершал паломничество, в окружении наиболее влиятельных членов своей семьи. Его похоронили в песках пустыни. Его сын и наследник ал-Махди находился в Багдаде и, по обычаю, Раби ал-Юнус, верховный постельничий, держал новость в тайне до тех пор, пока ал-Махди не взял ситуацию полностью под свой контроль.

Наследование было законным, но не обошлось без затруднений. Незадолго до своей смерти Саффах, опасавшийся, что Абу Муслим организует переворот против законного наследника Джафара, назначил вторым преемником одного из своих племянников Ису ибн Мусу. Когда Мансур стал халифом, Иса остался наследником. Фактически отстраненный от власти сын Мансура Мухаммед (Махди) попытался убедить Ису отказаться от притязаний на халифат. Но тщетно. Последовала долгая борьба. Наконец Иса сдался, получив финансовую компенсацию и обещание, что в случае смерти Махди власть будет ему возвращена, хотя, учитывая, что Иса был намного старше Мухаммеда, особенно рассчитывать на исполнение этого условия ему не приходилось.