Шофера обычно носили кожаные фуражки и кожаные перчатки крагами. Несовершенные моторы автомобилей издавали сильный шум, треск и непривычный для того времени запах. Лошади, особенно новички в городе, часто пугались автомобилей, пятились назад, грозя наехать экипажем на тротуар.

Мотоциклы и велосипеды имели чисто спортивное значение, а булыжные мостовые препятствовали их распространению.[36] Только на Петроградском шоссе от Александровского (Белорусского) вокзала до Петровского парка была проложена хорошая гравийная велосипедная дорожка, обсаженная липами, сохранившимися до сего времени.

Несмотря на наличие большого количества дворников (2–3 человека в доме с 10–20 квартирами), улицы Москвы не отличались чистотой. Урн для мусора на тротуарах не было — они появились только в 20-х годах. Огромное количество лошадей покрывало мостовые навозом, его мгновенно расклевывали стаи воробьев. Дворники неоднократно в течение дня сметали навоз в большие железные совки и ссыпали его во дворах, откуда он вывозился ранним утром вместе с мусором на возах-колымажках, но отнюдь не каждый день.

Московский дворник (1900-е гг.)

Мусор сваливался жильцами в определенном месте двора, часто открытом и называвшимся «помойкой». Часто помойка находилась под окнами квартир и служила рассадником заболеваний, чему способствовало огромное количество мух, заполнявших квартиры, трактиры, продовольственные лавки, все кухни и прочие комнаты, особенно там, где появлялась пища. Борьба с мухами если велась, то только посредством липкой бумаги или тарелок с отравленной водой. Однако это были паллиативные средства и мухи летали тучами везде и всюду, за исключением пустующих комнат в богатых квартирах.

Летом, при ветре, по улицам носились тучи пыли. Поливка улиц и переулков (мостовых) производилась только в центре из железных бочек, установленных на одноосных одноконных тележках. Это, собственно, даже нельзя было назвать поливкой, а скорее обрызгиванием, так как редкие капли воды, падая без напора на мостовую, скатывались в шарики с пылью или быстро впитывались в грунт между булыжниками.

Продукты питания перевозились на открытых ломовых полках, иногда прикрываемых брезентом. Для перевозки мяса служили полки, обитые железом.

В зимнее время санитарное состояние города резко улучшалось: не было пыли, мух, снег покрывал грязь. Никаких уборочных машин не существовало — ни коммунальных, ни квартирных. Холодильная техника была только на бойнях и в меховом складе крупного мехоторговца Михайлова.[37] Хранение пищевых продуктов производилось в подвалах, заполненных льдом, заготовки которого начинались на Москве-реке и на городских прудах с января месяца. В таких подвалах- погребах холод сохранялся практически целый год. Зимой осуществлялся массовый завоз мороженого мяса, мороженой рыбы, дичи и всяких солений. Плохая защита пищевых продуктов приводила к массовому распространению крыс и мышей. Для борьбы с мышами в городе было огромное количество кошек, часто бездомных, а в мясных лавках часто держали гладкошерстных фокстерьеров, хорошо ловивших крыс и не могущих достать высоко подвешенные туши и окорока. Мышеловки имелись почти в каждой квартире.

Теперь просто приходится удивляться, как это москвичи не погибли от массовых эпидемий, хотя количество желудочно-кишечных заболеваний в летнее время было высоким. На улицах было много бродячих собак и отлов их был плохо организован. Появление бешенства среди собак не было редкостью.

В пределах Садового кольца подавляющее число домов, кроме мелких одноквартирных и старых деревянных, было канализировано, однако ночные ассенизационные обозы не были редкостью.[38] Водопровод был всюду, в квартирах, кроме окраин, где имелись водоразборные колонки.[39] На мостовых имелись люки для установки пожарных гидрантов. В городе речной или колодезной водой никто не пользовался, разве что на далеких окраинах. Только Сандуновские бани имели свою водокачку на Москве-реке около бывшей Бабьегородской плотины.[40]

Сандуновские бани (1900е-1910е гг.)

Водой Москва снабжалась — речной из Рублева, родниковой из Мытищ. Качество воды было хорошим.

В каждом доме имелся счетчик — водомер для оплаты, что способствовало экономному расходованию воды.

Общественных бань было много. Все они делились на 2 или 3 разряда. Лучшие из них — Сандуновские и Центральные, существующие и поныне.[41] Дома мало кто мылся, т. к. ванны были преимущественно в буржуазных дорогих квартирах и особняках. Парикмахерских мужских было достаточно и очереди в них были редкостью, дамские встречались реже, но и клиентки были не частыми. Много парикмахерских располагалось в районе Петровки, Кузнецкого моста и на других оживленных улицах.

Парикмахерское заведение И. Андреева в Москве (конец XIX в.)

Характерно, что дамские и мужские парикмахерские были раздельными. Это объяснялось буржуазной моралью, рассматривавшей вопросы туалета, как интимные: встретить знакомую даму при входе в парикмахерскую считалось неудобным. Некоторые парикмахерские в центре были хорошо оборудованы: имели кресла типа зубоврачебных, индивидуальные умывальники. Многие парикмахерские имели на вывесках вымышленные французские имена.

Скот в городской черте не держали, кроме лошадей. На окраинах можно было видеть и коров, но редко. Зато домашнюю птицу: кур, индюков, цесарок можно было увидеть и в центре, и в просторных дворах старых домов, часто поросших травой.

Каждой квартире полагался сарай во дворе или в подвале дома, независимо от наличия печного отопления, при котором он служил складом для дров, хотя иногда дрова хранились во дворе, открыто, сложенными в «кладку». В сараях помимо дров хранилась дачная мебель и всякие ненужные старые вещи, мешающие в квартире, которые жалко было выбросить. В некоторых старых домах, особенно особняках, имелись каретники и конюшни, используемые иногда по назначению, а иногда, как сараи или торговые склады, они сдавались в наем.

Во многих домах имелись общие прачечные с большим чугунным котлом для кипячения белья, водогрейным котлом и с большими лоханями для стирки и полоскания белья. Вообще, как правило, стирку производили дома в деревянных лоханях на высоких ножках с деревянной затычкой, закрывающей отверстие в дне лохани для слива воды, или пользовались деревянными корытами, сделанными из одного куска дерева. Воду грели на кухонной плите в специальном баке или «коробке» из оцинкованного железа, вмонтированной в плиту и постоянно заполненной водой, которая подогревалась во время топки плиты. Эту же воду использовали и для мытья посуды. В каждой кухне имелись полати, на которых обычно подсушивался очередной расход дров.