Упрямство Тимофея Саввича еще сыграет с ним дурную шутку под конец жизни, когда против него взбунтуются его же собственные рабочие (об этом еще будет сказано). Вместе с тем оно имело и положительную сторону. Тимофей Саввич был способен отстоять свою общественную позицию, даже если его оппонентом становилось само правительство, — этого умения не хватало многим его коллегам.

К примеру, Н. А. Варенцов приводит случай, когда Морозов не побоялся открыто продемонстрировать правительству личное влияние, дабы отстоять интересы огромной части российских предпринимателей. В 1870-х годах правительственные круги увлеклись идеей фритредерства, или свободной торговли. Эту систему, предполагающую установление низких таможенных пошлин и невмешательство государства в дела частных предпринимателей, было решено внедрить на русской почве. Однако крупное купечество хорошо понимало: отечественный производитель не справится с конкуренцией дешевых заграничных товаров, и это в конечном итоге сильно ударит по государственной казне.

На специально посвященном этому вопросу собрании, которое состоялось в Санкт-Петербурге, Тимофей Саввич Морозов произнес горячую речь, в которой доказывал «…несвоевременность применения в данное время в России системы свободной торговли, которая, несомненно, приведет к закрытию всех фабрик, лишит заработка массу рабочих, а потому вся тяжесть прокормления безработных всецело ляжет на государство. В заключение своей речи он добавил: если правительством фритредерство будет осуществлено, то он все свои фабрики остановит немедленно и его рабочие в количестве 20 тысяч человек останутся без работы… У правительства того времени не было никаких статистических сведений о фабриках; некоторые из присутствующих чиновников усомнились в правильности указанного Т. С. Морозовым количества рабочих, и дано было губернатору поручение проверить число рабочих на морозовских фабриках. По проверке оказалось, что если считать рабочих на торфяных работах, то всех работающих было значительно более 20 тысяч человек».[23] В конечном итоге речь Тимофея Саввича произвела должный эффект, и правительство отказалось от претворения своего проекта в жизнь.

Общественная деятельность Т. С. Морозова была столь обширна и плодотворна, что Н. А. Найденов, составляя в 1899 году для Министерства финансов справку о выдающихся представителях русской промышленности эпохи Александра III, поставил его фамилию на первое место. Этому не помешали даже разногласия между ними. «Мануфактур-советник Тимофей Саввич Морозов… хорошо понимал насущные современные потребности торговли и промышленности, содействовал распространению среди промышленного сословия и рабочего населения… образования, следил зорко за современными усовершенствованиями, многократно принимал меры к отысканию сбыта русских произведений, новых рынков путем сопряженного с пожертвованиями снаряжения экспедиций в сопредельные России части Азии и исследований положения торговли в странах Балканского полуострова, с особой отзывчивостью относился как материальным, так и личным содействием к различного рода начинаниям к общей пользе торговли и промышленности».[24]

Помимо всего перечисленного, Тимофей Саввич проявил себя еще в одной области: человек верующий, он являлся крупным благотворителем. Так, незадолго до кончины, в 1889 году Т. С. Морозов пожертвовал значительную сумму — 100 тысяч рублей — «на призрение душевнобольных по почину городского головы Н. А. Алексеева». Другое крупное пожертвование Саввы Тимофеевича, по-видимому, было вызвано личным и весьма горьким жизненным опытом — его старшая дочь, Анна Тимофеевна Карпова, чудом выжила после родовой горячки. После этого С. Т. Морозов отказал 50 тысяч рублей на содержание кроватей в гинекологической клинике Московского университета. Не была чужда Тимофею Саввичу и меценатская деятельность. Немало энергии и средств он отдал на различные культурные начинания, в том числе на издание книг, на деятельность Александровского коммерческого училища и множества других организаций.

Таков отец Саввы Тимофеевича: убежденный старообрядец, крепкий хозяйственник, хорошо знавший, что нужно его народу и его стране. Под стать ему была его супруга — дочь купца второй гильдии Мария Федоровна Морозова, урожденная Симонова (1830–1911), также староверка. Тимофей Саввич женился на ней 8 ноября 1846 года. Сохранился документ, зафиксировавший это событие: «Московский Рогожского кладбища прихожанин, почетный гражданин, богородский 1-й гильдии купец Тимофей Саввин Морозов приступил к законному супружеству с почетной гражданкой, московской 2-й гильдии купеческой дочерью Марией Федоровой Симоновой, которые сказали, что они православную греко-российскую веру держат, следуя старым церковным правилам».[25] Жениху было 23 года, а невесте — 16 лет. От этого брака родилось десять детей: шесть девочек и четверо мальчиков; из них до взрослого возраста дожили четыре дочери и два сына.

Мария Федоровна отличалась большим умом, обладала твердым характером и ярко выраженными административными способностями — не меньшими, чем у мужа. «Жена Тимофея Саввича, Мария Федоровна, после его смерти была и главою фирмы, и главою многочисленной семьи. Я ее хорошо помню… Это была женщина очень властная, с ясным умом, большим житейским тактом и самостоятельными взглядами. Подлинная глава семьи» — так отзывался о ней П. А. Бурышкин.[26] Действительно, после кончины супруга Мария Федоровна активно занималась делами Товарищества. В современной литературе можно найти такое описание ее предпринимательской деятельности: М. Ф. Морозова «…получила в руки дело с 5-миллионным капиталом, а оставила с 15 миллионами рублей. За годы ее управления помимо процентов по паям, оговоренных уставом, Товарищество трижды вернуло пайщикам внесенный ими капитал».[27] Правда, нужно иметь в виду, что и Савва Тимофеевич Морозов, будучи одним из директоров предприятия, приложил руку к успехам матери.

Значительную часть заработанных средств Мария Федоровна направляла на благотворительную деятельность. Все ее щедрые пожертвования перечислить невозможно, да и бессмысленно — на данном поприще она превзошла Тимофея Саввича; впрочем, ей на это было отпущено намного больше времени — будучи всего на семь лет моложе мужа, она пережила его на 22 года. На деньги М. Ф. Морозовой строились больницы, детские приюты, церкви (в том числе православные — дочери Марии Федоровны, выходя замуж, сменили веру), поддерживалась деятельность учебных заведений. М. Ф. Морозова стала первой купчихой, удостоенной Мариинского знака отличия за 25 лет беспорочной службы в благотворительных учреждениях по Ведомству учреждений императрицы Марии.[28]

В советское время образ Марии Федоровны Морозовой подвергся значительным искажениям. Ее описывали как человека лицемерного, живущего двойными стандартами. Хорошо известно, что Мария Федоровна старалась, как велит Священное Писание, обогревать сирых, убогих и бесприютных. В то же время, если верить книге ее правнука С. Т. Морозова, а также очерку писателя А. Н. Сереброва, она с прохладцей относилась к родственникам. В частности, из-за властного характера матери между ней и сыном Саввой якобы установились весьма напряженные отношения, которые в конечном итоге привели к отторжению Саввы Тимофеевича от семьи, когда мать объявила его умалишенным и учредила над ним опеку.[29] Усилиями писателей был создан весьма яркий негативный образ этой женщины. «Не женщина, а адамант!.. — пишет, якобы со слов С. Т. Морозова, Серебров. — С виду барыня, романы глотает, со славянофилами знается, а электричества в дом не проводит, считает, что это бесовская сила. Занимается благотворительностью, а никого не любит. Отец души в ней не чаял. Все — «душечка», «душечка»! Умер он — она даже из приличия не поплакала!.. В Москве у нее русские хоромы… Двадцать комнат. Живет в них одна. Никого, кроме рогожских попов, не принимает. Родню — только по большим праздникам. Из дому не выходит и в ванне не моется — боится простуды. Нахлебницы одеколоном ее моют… Никому не верит, меня окружила шпионами». Однако, как показывают недавно найденные воспоминания ее дочери, Ю. Т. Морозовой (в замужестве Крестовниковой), а также подруги ее детей М. А. Крестовниковой (в замужестве Гарелиной), этот образ не соответствовал действительности. Прежде всего, его создавали люди, лично не знакомые с купчихой.