— Пожалуйста! — кричал он, — пожалуйста, посмотрите сюда, она умрет, если вы этого не сделаете. — Какой-то далекой частью своего сознания он заметил, что плачет.

Огонь угас. Хейм нагнулся над шкалой давления, пытаясь разглядеть ее в безжалостном лунном свете. Ночь. Все.

Нет. Стоп, это был чистый ноль. Оставалось еще три абсолютных атмосферы. А водород проникал внутрь быстрее, чем выходил наружу кислород.

Взрывчатая смесь? Хейм подтянулся и цепляясь за камни, положил резервуары за большой валун. Перегнувшись через него, он выстрелил прямо в свою опустевшую систему и бросился ничком на землю.

Пламя вновь вспыхнуло ярко-алым цветом, раздался яростный грохот, раскаты которого эхом прокатились по ущелью, визгливо запели разлетавшиеся во все стороны осколки камней, заскрежетали другие камни, принимая на себя этот град, и все стихло, словно ничего и не было. Хейм осторожно поднялся.

Бесконечная тишина обрушившаяся на него. Он сделал все, что мог.

Теперь оставалось только ждать, и оставаться в живых или умереть — как решит судьба. Он вернулся к Джоселин, послушал ее дыхание и лег рядом с ней.

— Я должен испытывать беспокойство, — смутно подумал он. — Однако, я его не испытываю. Значит ли это, что мой воздух уже отравлен? … Нет, если не двигаться, я смогу протянуть еще час или около того. Просто я… вымотался до предела.

Взгляд его обратился к луне, мысли — к Конни. Он не верил в загробную жизнь, но сейчас у него было такое ощущение, словно Конни где-то совсем рядом.

— Эй, привет, — прошептал он.

— И воздух вдруг запел, небесная бездна ринулась вниз на своих черных крыльях, и эти крылья, подобные крыльям летучей мыши, затмили луну.

Сверкнуло оружие, стая сделала круг в поисках врага, блистая острыми клыками, и дьявольские тени опустились на землю.

Но увидев открывшуюся перед ними картину, они повели себя вовсе не как дьяволы. Один из воинов что-то пролаял в миниатюрный передатчик, который имелся у него при себе. Не прошло и нескольких минут, как рядом опустился летательный буквально — с машину аппарат, присланный с Рощи.

Джоселин с материнской заботой поняли и положили на носилки, а те, в свою очередь, погрузили в машину. Серый, как волк, Венилвейн собственноручно подсоединил к скафандру Хейма кислородные резервуар. Флайер взмыл вверх и, словно копье брошенное сильной рукой, устремился на восток, по направлению к Орлингу.

— Но… послушайте… янгир кетлеф… — Хейм прекратил свои жалкие попытки рассказать стронам с помощью нескольких известных ему фраз об Андре и Б. И. Да это, в общем было сейчас уже не столь важно. Скоро он будет на своей яхте, Уонг переведет и передаст по радио все нужные сведения, и двое путников будут найдены на позднее, чем на рассвете. Хейм уснул с улыбкой на губах.

В каюте было тихо. Кто-то повесил на переборе так, чтобы ей было видно, новую картину: пляж, вероятно, на Таити. Волны сапфирового океана, отороченные кружевами пены, смывали белый песок. На переднем плане легкий ветерок Земли колыхался пальмовыми ветками.

В каюту вошел высокий человек, и Джоселин опустила книгу, которую держала перед собой. Лицо ее залил румянец.

— Гуннар, — произнесла она очень низким голосом. — Тебе не следовало вставать.

— Наш медик будет против, если я проваляюсь в постели до конца своей жизни, — ответил Хейм. — Но пошел он к дьяволу. В конце-концов надо же мне было проститься с тобой перед твоим отъездом. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. Конечно слабость пока еще не прошла, но доктор Сильва говорит, что я быстро иду на поправку.

— Я знаю. Мы с ним беседовали. Ферментная терапия — просто чудо, а? Хейм сделал паузу, придумывая, чтобы еще сказать. Но ничего подходящего в голову не приходило. — Я рад.

— Да сядь же ты, идиот!

Хейм подтащил кресло к ее кровати и сел. Даже после полета во флайере он почувствовал ужасное головокружение. Должно быть, чтобы прошло еще несколько дней, прежде чем его силы полностью восстановятся. Висевший у него на бедре пистолет зацепился за натянутую консоль. Выругавшись вполголоса, он освободил оружие.

Джоселин не могла сдержать улыбки.

— Совсем не обязательно было брать это с собой. Никто не собирается тебя похищать.

— Что ж, надеюсь, что это так. Считай, будто это для страховки.

Ее улыбка угасла.

— Нет, двое хороших парней погибли, остальные прошли через далеко не лучший эпизод в своей жизни. Мне жаль, что это случилось, на войне всякое бывает и не стоит принимать это чересчур близко к сердцу.

Ее взгляд напоминал ему взгляд маленького зверька, загнанного в ловушку.

— Ты мог бы предъявить обвинение в убийстве.

— Бог мой, — воскликнул он. — За какую же свинью ты мен принимаешь!

Мы все вместе вылетели в поле, наш двигатель заглох, после чего произошло крушение, во время которого один человек погиб, и направившись в горы в поисках помощи потеряли еще одного. Если твои люди будут придерживаться этой версии, то мои и подавно.

Тонкая рука украдкой придвинулась к его руке. Он взял ее и не отпустил. Карие глаза Джоселин, взглянули на него. Оба молчали.

Когда Хейм почувствовал, что больше не выдержит, а нужные слова так и не пришли, он сказал:

— Вы стартуете на рассвете, так?

— Да. Ученые — те, которые не знали об истиной цели экспедиции хотели остаться. Но капитан Гутьеррес отверг их предложение. Нам здесь больше делать нечего. — Вдруг она быстро спросила:

— Сколько вы здесь еще пробудете?

— Примерно в течение одной земной недели, пока не будут подогнаны новые ракетные установки. Конечно, мы еще потеряем время на то, чтобы выбраться из этой планетарной системы. Ложе придется выпроводить нас, и нам будет позволено вооружиться боеголовками лишь после того, как мы окажемся за пределами их зоны обороны. И все же я рассчитываю, что мы выйдем на финишную прямую не позднее, чем через десять дней.

И снова пауза, вызванная встречей их взглядов, вот они вновь отводятся в сторону и вновь встречаются.

— Что ты собираешься делать дома? — опять попытался нарушить тишину Хейм.

— Ждать тебя, — ответила она. — И молиться за тебя.

— Но… нет, послушай, а как же твоя политическая деятельность?

— Это уже не имеет значения. И я не изменила своих взглядов… или изменила? Трудно сказать.

Свободной рукой она смущенно потерла лоб. От этого движения волосы шевельнулись, обнажив ссадину в каштановых прядях.

— В принципе я не считаю, что была не права, — продолжала она немного погодя. — Может быть, однако, что не деле это было именно так. Но это больше не имеет значения. Видишь ли, ты перевернул вселенную. Хейм, Земля доверила свою судьбу тебе.

— Нонсенс! — Его лицо зарделось. — Одному кораблю?

— Но капитаном которого являешься ты, Гуннар.

— Благодарю, но… но ты преувеличиваешь мои возможности и… Постой, Джос, мне кажется, дома тебе все же будет чем заняться. Тамошние настроения могут зайти слишком далеко в противоположную строну. Каждый, кто в своем уме, меньше всего на свете стремится к крестовому походу. Ты должна постоянно говорить им, напомнить, что в конце концов мирные переговоры состоятся, и чем разумнее мы будем на них себя вести, тем больше шансов будет на сохранение мира. О'кей?

Хейм видел, что дать отсчет ей нелегко. Наконец она сказала:

— Ты прав, и я сделаю все, что будет в моих силах. Но разговоры о политике — лишь уловка.

— Что ты этим хочешь сказать? — прикинулся Хейм.

— Губы Джоселин вновь скривились в улыбке.

— Право же, Гуннар, я просто уверена, что ты боишься.

— Нет-нет, ничего подобного. Тебе надо отдыхать. Я, пожалуй, пойду.

— Сиди, — скомандовала она, ее пальцы сомкнулись вокруг его запястья.

Прикосновение было легким, но Хейму легче было б разорвать якорную цепь.

Лицо Джоселин то бледнело, то снова вспыхивало.

— Я должна объяснить, — вдруг сказала она с поразительной твердостью.