С этим «Журналом» Соколов отправился к вице-адмиралу Новосильскому, бывшему в 1829 году лейтенантом на «Меркурии». Новосильский прочел «Журнал» и сразу же, не задумываясь, назвал его автора — штурманского кондуктора Силивестра Дмитриева. Достоверность статьи и авторство Дмитриева Новосильский засвидетельствовал подписью.

Вскоре подборка документов о бое брига «Меркурий» была наконец-то опубликована в журнале «Морской сборник» и стала достоянием российской общественности. На собранных Сущевым и Соколовым материалах и основываются в своих работах о «Меркурии» все последующие историки.

Подвиг брига «Меркурий» был увековечен и в названиях еще нескольких кораблей отечественного флота. Разумеется, что повеление Николая I строить суда по чертежам легендарного «Меркурия» выполнить не могли. Время и технический прогресс диктовали свои правила. Поэтому спущенный на воду в 1865 году корвет Черноморского флота был назван «Память Меркурия». После его списания в 1883 году с николаевских стапелей сошел на воду крейсер «Память Меркурия», а в 1907 году еще один из новейших крейсеров Черноморского флота был назван этим именем. В советское время название «Память Меркурия» носило гидрографическое судно Черноморского флота. Именем капитана 1-го ранга А.И. Казарского был в свое время назван бриг Балтийского флота, а затем и минный крейсер Черноморского флота. Остается надеяться, что имена «Меркурия» и его доблестного командира в скором времени снова появятся на борту кораблей российского Черноморского флота.

В истории отечественного парусного флота было немало случаев, когда наши суда, подобно бригу «Меркурий», принимали вызов противника, невзирая на его полное превосходство в силах. Итоги этих отчаянных схваток были различными. Порой дерзость и мастерство обеспечивали им победу, порой они терпели поражение, но даже враг признавал их доблесть и отвагу. Вот некоторые характерные примеры героических подвигов наших моряков.

Во время Русско-французской войны 1805 года в Средиземное море была направлена эскадра вице-адмирала Сенявина, усиленная несколькими судами Черноморского флота. Боевые действия с французскими войсками, которыми командовал генерал Мармон (будущий маршал), он вел в Адриатику побережья Далмации. Стремясь взять главный форпост французов — порт Рагузу в блокаду, Сенявин захватывает два близлежащих острова — Курцало и Брацо. В охранение островов был определен отряд капитана 1-го ранга Гетцена. Однако спустя некоторое время Сенявин был вынужден отозвать суда Гетцена для участия в другой операции. В прикрытии островов был оставлен черноморский бриг «Александр» под командой лейтенанта Скаловского.

Мармон был вне себя от известия о потере Курцало и Брацо.

Командующий французским корпусом, узнав об отходе отряда Гетцена, принял решение об атаке и захвате одинокого дозорного брига.

Уже затемно к «Александру» подвалила рыбачья фелука. Забравшийся на борт бородатый рыбак с тревогой сообщил Скаловскому, что сегодня поутру, покидая Спалатро, обратил внимание на суету на французских судах.

Французы между тем уже заканчивали последние приготовления к выходу. Для операции Мармон определил три канонерские лодки (каждая по две 18-фунтовых пушки), да тартану «Наполеон» с двумя восемнадцатифунтовыми орудиями в носу и шестью двенадцатифунтовыми по бортам. Сил для захвата старенького брига было определено более чем достаточно. Командира отряда Мармон инструктировал лично.

Вскоре французский отряд, неся все возможные паруса, уже спешил к лежавшему в дрейфе русскому бригу.

В одиннадцатом часу с дозорного барказа были усмотрены неприятельские суда, быстро спускавшиеся строем фронта. Немедленно известив Скаловского об увиденном выстрелом из фальконета, гардемарин Ушаков повернул барказ обратно под защиту бриговских пушек. Тем временем «Александр» уже вступил под паруса, и подошедший барказ поднимали уже на ходу. Скаловский ждать врага не желал, а сам поспешил ему навстречу!

— Иван Семенович! По числу пушек и калибрам мармонцы превосходят нас пятикратно! — опустил зрительную трубу мичман Мельников.

— Это даже неплохо! — отозвался Скаловский. — Чем сильнее неприятель, тем почетней победа! Наш козырь — пистолетная дистанция и маневр!

Командир брига поднял голову вверх. Эка напасть! Будто нарочно упал ветер! А ведь французы имеют весла. Это еще больше осложняло ситуацию.

Французские суда приближались, стремясь охватить бриг со всех сторон. Чтобы ускорить маневр, яростно гребли, надеясь свалиться на абордаж. Скаловский же, в свою очередь, как мог, избегал рукопашной схватки, в то же время стремясь держать противника на минимальной дистанции, где его мелкие пушки могли конкурировать с крупнокалиберными орудиями французов. Дело это было весьма непростое, но иначе было нельзя.

Первыми открыли пальбу французы. Ядра с посвистом легли позади брига.

Наши сближались с французами молча, как это было всегда принято в русском флоте. И только тогда, когда «Александр» сошелся с неприятельскими судами вплотную, Скаловский велел разом разрядить все орудия. Первый залп оказался на редкость точным. Ядра прошили канонерскую лодку насквозь… Проба сил состоялась.

В течение первого часа боя «Александр» успешно отбивал все атаки правым бортом. Французы же, со своей стороны, все время стремились обойти бриг сразу с двух бортов. Наши пока уворачивались, но предательски быстро стихал ветер. В конце концов сразу двум канонеркам удалось зайти в корму русскому бригу. Противник «с великою жестокостью производил со всех лодок пушечную и ружейную пальбу». Продольные залпы тяжелых французских пушек в несколько минут вдребезги разнесли корму брига. Положение складывалось самое критическое. И все же Иван Скаловский нашел выход!

По приказанию командира мичман Мельников сумел под огнем спустить на воду судовой барказ. Став на шпринг и подцепив «Александр» на буксир, он сумел развернуть бриг бортом к неприятелю. Положение было восстановлено.

Вот французы предпринимают очередную атаку. Угадав и в этот раз направление их удара, Скаловский дает команду на барказ. Мельников машет в ответ шляпой (мол, понял) и сразу же разворачивает бриг в нужном направлении. Залп! Французы отходят, сбивая пламя с парусов. В это время следует новая команда, и «Александр» уже развернут другим бортом ко второй паре канонерок. Так, вертясь волчком, Скаловский успешно отбивался еще в течение двух долгих часов. Над морем была уже ночь, но ярко светила луна, и противоборствующие стороны не думали прекращать выяснение своих отношений. Сражаясь сам, Скаловский одновременно пресекал все попытки французов добраться до надоевшего им барказа.

История оставила нам многочисленные примеры мужества команды «Александра» в том достопамятном бою. Отважно сражался канонир Афанасьев. Тяжело раненный в ногу, он тем не менее вернулся к своему орудию и продолжал оставаться подле него на всем протяжении боя. Не покинул своего поста, будучи раненным, матрос Устин Федоров и многие иные. Храбро стрелял по противнику из мушкета судовой лекарь Ганителев, а когда на борту появились раненые, он «с таковым же усердием, рачением и неустрашимостью имел попечение» и о них. Примерную храбрость показал подштурман Корольков, который в течение всего сражения командовал двумя орудиями, «действуя оными с успехом и отличием».

Особенно запомнились участникам боя бесстрашие и мужество судового юнги. Имя его осталось не известным потомкам, а жаль! Невзирая на смертельную опасность, мальчишка от первой до последней минуты боя заряжал пушку, повиснув за бортом на виду неприятеля… Но подобные примеры храбрости на «Александре» не удивляли никого, ибо героями были все! Пример в том подавал сам командир. В парадом мундире, надушенный и при орденах, он распоряжался спокойно и четко, словно на учениях. Ни одного бранного слова, ни одного окрика не услышали от него в тот день матросы. Казалось, что он находится не под ядрами, а на каком-то рауте.