— Заходите в дом.

Но Бунцев и Кротова не рискнули показываться обходчику при свете. Все-таки человек неизвестный. Словаков он мог пожалеть, а как отнесется к русским летчикам, сказать трудно.

— Мы подождем здесь, — сказала Кротова. — Вот, возьмите цепочку от часов. Золотая. Мы не хотим получать продукты даром.

Обходчик пропустил цепочку между пальцами.

— Дорогая вещь! — сказал он. — У меня не хватит добра, чтобы заплатить за нее.

— Все равно! — сказала Кротова. — Нам идти еще неделю, а мы голодны. Дайте за цепочку, что можете.

Обходчик потоптался, покачал головой и отправился в будку.

На оконном стекле метнулись тени. До пилотов донесся взволнованный женский голос.

— А что, если у него в будке телефон? — спросил Бунцев.

— Вряд ли. В будках телефоны не ставят, товарищ капитан.

— Эх, черт, а напиться-то забыли попросить!

— Попросим, как выйдет…

Прикрыв за собой обитую войлоком дверь, обходчик остановился, неуверенно поглядывая на кровать, где лежала с грудной дочкой жена. Женщина не спала, растерянный вид мужа пробудил в ней тревогу.

— Что случилось, Хусар? — поднимая растрепанную голову, шепотом спросила она. — Что-то случилось?

— Да вот, Розалка… — сказал обходчик, протягивая ладонь со свесившейся цепочкой. — Видишь… Пришли там…

Розалка уже сидела на краю постели, торопливо натягивая выцветшее ситцевое платье, нащупывая ногами сапоги.

— Кто пришел? Что у тебя в руках?

Обходчик, переступив через спящих на полу старших ребят, приблизился к жене:

— Говорят, словаки они… Вот… Просят обменять на хлеб.

— Словаки? — женщина уже стояла рядом с мужем, поправляла волосы. В пропотевших, прохудившихся подмышках светилось смуглое тело.

— Словаки… Бегут от немцев… К себе…

Женщина посмотрела на золотую цепочку, потом на мужа.

— Побойся бога, Хусар!

В ее глазах муж увидел гнев и ужас.

— Что ты!.. Что?.. Почему мне бояться бога?

— Зачем ты взял это?

Розалка протянула пальцы, но не коснулась цепочки, отдернула руку, как от змеи.

— Ну… Люди дают, вот и взял… Я отдам. Пусть уходят. Я отдам.

— Нет! — приглушенно крикнула женщина. — Нет, Хусар!

Она смотрела на мужа с непонятным тому выражением.

— Чего же ты хочешь? — спросил Хусар.

Женщина обвела взглядом своих детей, взглянула на темное оконце, потом опять на мужа:

— Ты забыл о Гезе, Хусар?

Обходчик растерянно мигнул, тронул седеющие усы, потупился.

— О Гезе?.. Геза!.. А при чем тут Геза?

Но он понимал, что виноват перед женой. Он и верно не вспомнил об ее брате Гезе, слесаре из Мишкольца. Тот в тридцать шестом уехал в Испанию сражаться против фашистов, да так и сгинул…

Женщина тем временем торопливо шарила по комнатке, собирая снедь. Вытащила из кухонного стола буханку белого, отрезала кусок копченой ветчины, насыпала в тряпочку соли, вытащила из-под кровати ящик с яблоками, отобрала десяток покрупнее…

— Я помогу, Розалка.

— Не надо. Принеси-ка бутылку вина. Да быстрей! Волосы женщины опять рассыпались, она торопливо подбирала их.

Боже мой! Боже мой! Кто бы там ни стоял за дверью — если эти люди бегут от немцев, если они враги немцев, значит, они друзья Гезы. Ее веселого, бесстрашного Гезы! Да, Геза никогда не мирился с подлостью, и будь он сейчас жив, он бы тоже дрался с немцами. Но они убили его. Убили там, в Испании. И может быть, Геза попался им, погиб только потому, что кто-то равнодушный не протянул в нужную минуту руку помощи, не дал куска хлеба… Боже мой!

Муж принес бутылку вина.

Розалка вышла из дому первой.

— Кто здесь? — спросила она, ничего не видя на свету. — Где вы?

— Мы… Простите, что потревожили… — ответил из темноты женский голос, и жена обходчика увидела выступившую вперед маленькую женщину в солдатской накидке. За маленькой женщиной, немного сутулясь, как Розалкин Хусар, выступил высокий плечистый мужчина.

— Вот! Берите! — сказала Розалка. — Берите! И цепочку забирайте!

Маленькая женщина протянула руки:

— Спасибо… Но мы ничем не можем заплатить, кроме цепочки.

— А мы не торгуем помощью!.. Кто это с вами?

— Мой жених… Помоги же, Мирослав! — сказала маленькая женщина.

Высокий мужчина нагнулся, чтобы взять от нее часть припасов. Лицо у него было совсем молодое, и он никак не походил на словака. Боже мой, никак не походил!

Маленькая женщина и ее жених укладывали снедь в кусок какой-то белой материи. Уложили. Завязали узел.

— Как лучше отсюда идти на Братиславу? — спросила маленькая женщина.

— Боже мой, на Братиславу… — повторила Розалка. — Если на Братиславу — это вдоль железной дороги. Через два километра увидите шоссе. Оно поведет вас…

— Спасибо, — сказала маленькая женщина. — Спасибо. Извините, нам надо уходить. Еще раз спасибо… Мой жених тоже благодарит вас…

— Не за что! Не за что! — сказала жена обходчика.

Она смотрела вслед исчезающим в темноте ночным гостям, взволнованно прижимая к подбородку сплетенные пальцы больших, разбитых работой рук.

— Простудишься… — сказал муж.

— Это не словаки, Хусар! — тихо сказала женщина, беря его за рукав. — Это не словаки! Слышишь?

Обходчик встревожился:

— Не словаки? Так кто же?

— Боже мой, Хусар! Неужели ты не догадался?

Обходчик оторопело уставился в ночь:

— Ты… Ты думаешь?

— Русские, Хусар! Русские! — дрожа от волнения, сказала Розалка. — Боже мой! Ведь это русские!

Обходчик не мог поверить:

— Зачем же они назвались словаками?

— Господи! Да ведь это парашютисты! Пойми! Разве ты не обратил внимания на их обувь?

— Да, да! — сказал обходчик. — Да!

— Господи! — сказала женщина. — Теперь немцев выкинут. Теперь эту сволочь выкинут! Теперь недолго! Слава тебе господи! Довольно эта гитлеровская зараза тут хозяйничала!

— Простудишься. Идем, — сказал обходчик.

Розалка удержала его:

— Постой!.. Детям — ни слова, Хусар! Мальчишки могут разболтать. И ты сам — никому!.. Понимаешь? Никому, Хусар!

— Мне что? Жизнь надоела? — спросил обходчик. — Не читал я объявлений немецких… Иди, простудишься!

— Господи! — сказала женщина. — Скоро эту сволочь выкинут! Скоро! Господи! Наконец-то!

— Да, это не куркули, — сказал Бунцев, шагая чуть приметной тропой. — Это прямо «пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Это нам повезло!

— Мне так всю воину везло, — отозвалась Кротова. — Если б не люди…

— Зря ты насчет Братиславы. По-моему, они и так никому ничего не скажут. Видела, и цепочку не взяли.

— Ну, осторожность не мешает, — сказала радистка. — Помните, товарищ капитан, мы всегда должны на ложный след направлять.

— Да здесь-то ни к чему было, — не согласился Бунцев. — Перегибаешь, товарищ сержант!

Присев на шпалу, валявшуюся обочь тропинки, они поочередно жадно отпили из бутыли, отломили по куску хлеба, отрезали по ломтю ветчины.

— Вино молодое, — сказала Кротова. — Много пить нельзя. В ноги ударит.

— Такого мне ведро нужно, чтоб ударило, — усмехнулся Бунцев. — А ты что, и по вину специалистка?

— До войны на юге была, знаю. А вы на юге бывали, товарищ капитан?

— Не… Не бывал. У нас тайга лучше всякого юга. Вот окончится война, приезжай на Байкал. Такую красоту покажу — ахнешь!

— Все на воине друг друга в гости зовут, — собирая провизию, сказала Кротова. — А когда ездить будет? Некогда. Сколько из развалин поднимать!

— Да. Это верно, — сказал Бунцев. — Но ты все-таки приезжай, слышишь? Не пожалеешь!

— Живы будем — приеду, — тихо сказала радистка, и капитан на секунду ощутил неловкость. — Отдохнули, товарищ капитан?..

Они долго искали дорогу, ведущую в нужном направлении, к лесу, так и не нашли ее, устали, но зато вскоре наткнулись на запущенное поле с твердым дерновым покровом, и обрадовались. Вдобавок заморосил мелкий дождичек. Он смывал следы, обещал, что погоня собьется с пути…