Константин VII давно уже не читал трактат, подготовленный им для сына. Он размышлял о том, что далеко не всё из того, что ему было известно о росах, вошло в текст. Если быть более точным – совсем немногое. Но нельзя же писать только о росах! Есть еще и арабы, болгары, венгры, пачинакиты (печенеги). Да мало ли народов окружает империю ромеев и угрожает ей?! Обо всех в трактате и написано понемногу. Василевс вновь погрузился в чтение: «Все это я продумал наедине с собой и решил сделать известным тебе, любимому сыну моему, чтобы ты знал особенности каждого из народов; как вести с ними дела и приручать их или как воевать и противостоять им, ибо тогда они будут страшиться тебя как одаренного; будут бегать от тебя как от огня; замкнутся уста их, и будто стрелами будут поражать их твои речи. Ты будешь казаться страшным для них, и от лика твоего дрожь объяст их. И Вседержитель укроет тебя своим щитом, и вразумит тебя твой Создатель. Он направит стопы твои и утвердит тебя на пьедестале неколебимом. Престол твой, как солнце, – пред Ним, и очи Его будут взирать на тебя, ни одна из тягот не коснется тебя, поскольку Он избрал тебя, и исторг из утробы матери, и даровал тебе царство свое как лучшему из всех, и поставил тебя, словно убежище на горе, словно статую золотую на высоте, вознес словно город на горе, чтобы несли тебе дань иноплеменники и поклонялись тебе населяющие землю»{24}.
Роману нужны четкие рекомендации, а не длинные ученые рассуждения. Иначе он устанет читать. Да и не все произошедшее в прошлом и происходящее в настоящем – забота василевса. О росах и так написано много. Вот и практические рекомендации о том, как манипулировать ими, – император открыл главу о печенегах и росах: «Знай, что пачинакиты стали соседними и сопредельными также росам, и частенько, когда у них нет мира друг с другом, они грабят Росию, наносят ей значительный вред и причиняют ущерб.
Знай, что и росы озабочены тем, чтобы иметь мир с пачинакитами. Ведь они покупают у них коров, коней, овец и от этого живут легче и сытнее, поскольку ни одного из упомянутых выше животных в Росии не водилось. Но и против удаленных от их пределов врагов росы вообще отправляться не могут, если не находятся в мире с пачинакитами, так как пачинакиты имеют возможность – в то время когда росы удалятся от своих семей, – напав, все у них уничтожить и разорить. Поэтому росы всегда питают особую заботу, чтобы не понести от них вреда, ибо силен этот народ, привлекать их к союзу и получать от них помощь, так чтобы от их вражды избавляться и помощью пользоваться.
Знай, что и у царственного сего града ромеев, если росы не находятся в мире с пачинакитами, они появиться не могут, ни ради войны, ни ради торговли, ибо, когда росы с ладьями приходят к речным порогам и не могут миновать их иначе, чем вытащив свои ладьи из реки и переправив, неся на плечах, нападают тогда на них люди этого народа пачинакитов и легко – не могут же росы двум трудам противостоять – побеждают и устраивают резню»{25}.
В глубине души Константин знал, что образ жизни, который стремится вести его сын, вряд ли сделает его правление успешным и долгим. Оставалось уповать на чудо. Поэтому заключительную часть введения император адресовал не Роману, а Другому: «Но ты, о Господи, Боже мой, коего царство вечно и несокрушимо, да пребудешь указующим путь рожденному мною благодаря тебе, и да блюстительство лика Твоего на нем, а слух Твой да будет склонен к его молитвам. Пусть охраняет его рука Твоя, и пусть он царствует ради истины, и пусть ведет его десница Твоя. Пусть направляются пути его пред Тобою, дабы сохранить заповеди Твои. Неприятели да падут перед лицом его, и да будут лизать прах враги его. Да будет осенен корень рода его кроной плодородия, и тень плода его пусть покроет царские горы, так как благодаря Тебе царствуют василевсы, славя Тебя в веках»{26}.
Поменяем стиль нашего повествования. Итак, на основе разнообразных источников мы, в общем, обрисовали то, какими могли представлять себе русов византийцы в середине X века{27}. При этом в двух источниках упоминается и герой нашей книги - русский князь Святослав. Информации в них содержится немного, но упоминания эти ценны тем, что их составители – современники Святослава. Источники, о которых идет речь, – русско-византийский договор 944 года, заключенный после вышеописанного набега на Византию русов под предводительством князя Игоря в 941 году (его текст был включен в «Повесть временных лет»), и трактат «Об управлении империей», составленный «под редакцией» василевса ромеев Константина Багрянородного в 948-952 годах.
Каким же предстает перед нами Святослав? Конечно, внимание исследователей всегда привлекало сообщение Константина Багрянородного о княжении Святослава в неком «Немогарде». Отрывок этот настолько уникален и важен для нас, что имеет смысл привести его почти целиком. Говоря о ладьях русов, являющихся в Константинополь, император замечает, что они «являются одни из Немогарда, в котором сидел Сфендослав, сын Ингора, архонта Росии, а другие из крепости Милиниски, из Телиуцы, Чернигоги и из Вусеграда. Итак, все они спускаются рекою Днепр и сходятся в крепости Кмоава…»{28}. «Сфендослав» здесь – Святослав, «Ингор» – Игорь, «архонт» – князь. С городами разобраться сложнее. Считается, что под «Милиниски» подразумевается Смоленск или его предшественник, располагавшийся на месте Гнездова на Днепре, в 12 километрах ниже современного города; «Телиуцы» – вероятно, Любеч; «Чернигоги» – Чернигов; «Вусеград» – Вышгород{29}. «Немогард» ученые чаще всего отождествляют с Новгородом Великим и видят в сообщении византийского источника отражение позднейшей практики киевских князей сажать старшего сына на княжение в Новгороде в качестве своего подручника. Если это так, то княжение Святослава в Новгороде приходится на время становления самого этого города. Дело в том, что раскопки, проводившиеся в разных районах города, не обнаружили культурных напластований IX века. Даже в первой половине X века на месте Новгорода – не один город, а «три поселка родовой аристократии, разделенные пустопорожними пространствами». Лишь в середине века произошло преобразование, как выразился академик В. Л. Янин, «рыхлой догородской структуры в город»{30}. Именно в это время и княжит в «Немогарде» Святослав. Не в его ли правление происходили процессы становления Новгорода как города? А учитывая, что еще к середине IX века относится формирование в трех километрах выше Новгорода по Волхову так называемого Городища (именуемого также «Рюриковым»), где вплоть до конца XV века находилась резиденция новгородских князей, можно предположить, что уже администрации Святослава, располагавшейся, конечно, там же, на Городище, пришлось столкнуться с вольнолюбивым нравом формирующегося поблизости города, с его бурными вечевыми собраниями{31}. В связи с этим нельзя не вспомнить летописное предание о приходе позднее, в 969 году, в Киев к Святославу новгородцев, просивших дать им князя и угрожавших в противном случае подыскать его себе самостоятельно. Святослав тогда вроде бы заявил им в сердцах: «А кто бы пошел к вам?!» В этих словах слышатся и знание новгородцев, и раздражение по поводу их беспокойного нрава. Впрочем, в этом летописном сообщении могло отразиться отношение к новгородцам не столько Святослава, сколько позднейшего киевского летописца.
Отождествление «Немогарда» с Новгородом является наиболее распространенным, но не единственным. Высказывалось предположение о том, что это Ладога (ведь в первой части имени «Немогарда» («Невогарда»), возможно, запечатлено тогдашнее наименование озера Ладоги – Нево){32}. Да и само Рюриково Городище чем не «Немогард»? В IX-X веках – это крупное торговое, ремесленное и административное поселение, центр не только внутренней, но и международной торговли, с пестрым в этническом отношении населением{33}. Наконец, не исключено, что речь идет вообще о более южном городе: «В эпоху Киевской Руси в бассейне Днепра существовало несколько Новых городов, более близких Киеву и Византии, чем город на Волхове. Это Новгород-Северский на реке Десне, Новгород-Волынский на реке Случи и Новгород Малый (Новгородок) на самом Днепре. Не исключено, что Константин Багрянородный имел в виду один из этих городов. У северного Новгорода, в отличие от перечисленных, не было прямого водного сообщения с Киевом, их разделяли волоки. Кроме того, в середине X века он не был столь большим, чтобы его название затмило все иные центры с подобными наименованиями и каждое его упоминание не вызывало бы сомнений у современников, что речь идет именно о данном городе»{34}. Некоторые исследователи помещали и помещают «Немогард» даже южнее Киева – в Тмутаракань{35}. Остается признать, что отождествление «Немогарда» с Новгородом не является бесспорным.