А еще через три года, в 1876 году, во всем мире прогремело имя товарища Столетова по Обществу любителей естествознания, антропологии и этнографии, отставного поручика Павла Николаевича Яблочкова. Расположив угли дуги Василия Петрова параллельно друг другу, Яблочков гениально просто решил проблему регулирования дуги. Преобразив дугу, изобретатель создал свою знаменитую электрическую свечу.

«Свеча» Яблочкова быстро завоевала мировое признание.

Шествие ее было торжественно. Она освещает театры и улицы Парижа, развалины Колизея, улицы Лондона. Свет ее вспыхивает во дворце короля Камбоджи и в Персии. «Свет приходит к нам из России», «Россия — родина света», — восторженно восклицали газеты на десятках языков.

Многим помог утверждению электрического света и другой товарищ Столетова по Обществу любителей естествознания — Владимир Николаевич Чиколев, который изобрел автоматический регулятор для электрической дуги.

Теория Столетова помогла пионерам электрического освещения. Когда созданные ими светильники предъявили счет на широкое производство электроэнергии, в руках конструкторов динамомашин уже были методы Столетова. Они помогли создать мощные и экономичные электрические генераторы.

Исследование магнитных свойств железа — вторая работа Столетова — поставило русского ученого в первые ряды корифеев современной ему науки.

Поздравляя Столетова с наступающим новым 1872 годом, его товарищи Лаврентьев и Бостен писали ему: «Желаем Вам, чтобы Вы, оглядываясь впоследствии на этот год, здоровый, круглый и румяный, были уже во обладании обширною, поместительною новой физической лабораторией, сверкающей медью, деревом, стеклом и всевозможными шкалами, чтобы Вас титуловали уже доктором, чтобы Вы не гнушались вспомнить иногда наши ужины у Его Высочества и шеколад с Навигаторшей! Желаем Вам весело провести день Татьяны и вспомнить, что далеко на юго-западе, за несколько тысяч верст от Москвы, будут в этот день две подъятые и вооруженные бокалами десницы заочно чокаться с Вами и желать всякого преуспевания Вашей alma mater!»

Все добрые пожелания друзей сбылись. 1872 год, как и предыдущий, был в жизни Столетова годом больших побед. Блестяще защитил он докторскую диссертацию. Доцент Столетов в мае 1872 года стал экстраординарным профессором.

Но с организацией физической лаборатории дело пошло на лад далеко не сразу. Несмотря на то, что после возвращения из-за границы Столетов с еще большим рвением начал хлопотать о лаборатории, решив во что бы то ни стало добиться ее открытия, хлопоты долгое время не давали результатов.

Лабораторию негде поместить, отвечают ему. В физическом кабинете, хранилище приборов для демонстрации на лекциях, места для нее нет. Этот кабинет помещался тогда в новом здании университета, в небольшой комнатке при физической аудитории (теперь эта аудитория называется Коммунистической).

Но Столетов продолжает настаивать на открытии лаборатории: унизительно русским ученым ездить в заграничные лаборатории из-за отсутствия своих.

Вновь и вновь он ставит перед университетским начальством вопрос о предоставлении помещения для физического практикума, в котором студенты могли бы после лекций проверить на опыте теоретические положения, а научные работники, профессора вели бы свои научно-исследовательские работы.

Вернувшись в Москву, Столетов застал ученых за большой работой.

Общество любителей естествознания приступило к реализации плана, целью которого было создание в Москве музея прикладных знаний. Понимая, что на государственную субсидию рассчитывать нечего, общество придумало хитрый способ, как раздобыть коллекции для музея. Московские ученые умело использовали заинтересованность фабрикантов, заводчиков и купцов. Общество предложило торгово-промышленным фирмам организовать в Москве Политехническую выставку, приуроченную к исполнявшемуся в 1872 году двухсотлетию со дня рождения Петра I. Купцы и фабриканты охотно приняли это предложение: на выставке они могли рекламировать свои товары.

Участие больших ученых в организации выставки придало ей характер не только рекламный. В основе подбора коллекций будущею музея лежала продуманная научная программа. Ученые постарались, чтобы выставка не стала собранием диковинок. Коллекции, как записано в одном из протоколов общества, излагали в наиболее популярной форме «…начала и научные основания мастерства или производства со всеми новейшими усовершенствованиями, чтобы русский мастер, рабочий, кустарь или предприниматель сами бы смогли самостоятельно итти вперед и проявить свои изобретательские способности даже и для новых усовершенствований в производстве по своей специальности, без зависимости от иностранных мастеров и инженеров».

Весной 1872 года в Кремлевских садах закипела работа, застучали топоры, началось сооружение павильонов выставки. Вскоре к Кремлю потянулись вереницы подвод с экспонатами.

И вот наступил день, когда в московских газетах появилось сообщение: «От Императорского общества любителей естествознания. 30 сего мая имеет быть открытие политехнической выставки. В 10 часов утра после литургии в Успенском соборе начнется на площадке Троицкого моста между первым и вторым Кремлевскими садами молебствие с водосвятием. На площадку Троицкого моста имеют вход, кроме духовенства и особо приглашенных лиц, члены Общества любителей естествознания и профессора Московского университета».

Вместе со своими товарищами Бредихиным, Щуровским, Давидовым, Слудским, Богдановым утром этого дня поднялся и Александр Григорьевич по наклонному помосту, «по среднему пандусу», как было сказано в объявлении, на площадку.

Ясной, хорошей погодой начался памятный день в истории русской науки, день знаменательный и в жизни Столетова, — сколько сил потом отдал Александр Григорьевич музею, родившемуся из Политехнической выставки!

Черные сюртуки профессоров, фраки писателей, адвокатов и артистов, эполеты и мундиры высокопоставленных приглашенных лиц, золото и серебро риз — вся эта пестрая картина была ярко освещена солнцем.

Рассеянно слушая песнопения причта, радостные, взволнованные и гордые посматривают Столетов и его друзья с площадки: повсюду за купами деревьев Кремлевских садов виднеются павильоны. Какую богатую выставку удалось создать! Такой никогда еще не было!

Правительство явило выставке «августейшее покровительство»: открыть выставку приехал великий князь Константин Николаевич.

Выставка начиналась от Воскресенских ворот, от площади, прилегающей к теперешнему Историческому музею. Она тянулась вдоль всей кремлевской стены до самой набережной. Павильоны шли по всем аллеям: и по центральной и по обеим крайним. Выставка выходила и за пределы Кремлевского сада. Огромное здание манежа и построенный рядом с ним специальный павильон тоже были заняты под выставку. От набережной вереница павильонов круто поворачивала налево и шла вдоль Москвы-реки до храма Василия Блаженного.

И вот, наконец, посетители появились в аллеях Кремлевского сада. В день открытия на выставке была только «избранная публика», — ведь за билет брали по пять рублей «с каждой персоны». Эта цена была, конечно, недоступна для большинства москвичей.

В следующие четыре дня на выставке было тоже малолюдно. В эти дни цена за вход на выставку была равна одному рублю. Но Обществу любителей естествознания удалось добиться удешевления цены билетов.

И вот на выставку хлынул народ. «Даже ненастные дни не удерживают москвичей, — писал один из журналистов в своих заметках о выставке. — На выставку теперь тронулись и Таганка с Солянкой, и Самотека с Божедомкой, и Плющиха, и Пресня».

На выставку отправлялись на целый день, как на загородную прогулку. Обедали и ужинали там же, в выставочных ресторанах. Публика победней запасалась провизией из дому. «В руках у дам узелки, из которых иногда выглядывает кусок пирога», — писал обозреватель выставки.

Павильоны выставки постоянно были полны зрителями.