Что же все-таки надо делать? Где путь к освобождению? Может быть, прав Фан Тю Чинь — еще одна яркая звезда, появившаяся в те годы на мрачном небосклоне колониального Вьетнама? Об этом новом кумире патриотов рассказывал отец, который сдавал с ним вместе конкурсные экзамены. В отличие от Фан Бон Тяу Чинь был ярым противником королевского дома, выступал за установление во Вьетнаме республиканского правления. Но он не видел ничего плохого в господстве колонизаторов, поэтому не звал к борьбе с ними, а требовал от них лишь проведения социально-экономических реформ.

Тхань пытался найти ответ на мучившие его вопросы в книгах и не находил. Однажды в библиотечке отца его внимание привлекла книга французского писателя Жан-Жака Руссо. Она оказалась страшно сложной, читалась тяжело, многое так и осталось непонятным Тханю, но зато на каждой странице, как драгоценные жемчужины на дне океана, он обнаруживал простые и великие истины, которые всколыхнули мятущуюся душу юноши. Человек рожден свободным, а между тем везде он в оковах; отказаться от своей свободы — это значит отказаться от своего человеческого достоинства и от прав человека; самый сильный никогда не бывает достаточно силен, чтобы быть постоянно господином; если народ имеет возможность сбросить ярмо и делает это, он поступает правильно, — из этих разрозненных мыслей складывалась настоящая программа действий, программа борьбы за свободу. Тханя поразил пронизывавший книгу великого француза дух свободолюбия, вольнодумства, презрения к традиционным канонам и догмам, воинствующего атеизма; его взволновали страстные призывы к свободе, равенству, братству. И он спрашивал себя: как же так получилось, что именно соотечественники Руссо теперь жестоко угнетают его несчастный народ? И можно ли изменить ненавистный порядок вещей?

Где отыскать тот сказочный меч всесильной истины, которая указала бы ясный путь к освобождению родного народа — славного детища мифических прародителей Дракона и Феи, народа с героическими традициями, достойного гораздо лучшей участи, чем та, которую уготовила ему злая история-мачеха? Отныне смыслом жизни Тханя становится беззаветное служение свободе, настойчивые поиски пути, ведущего к спасению его несчастной родины.

В конце 1904 года Нгуен Шинь Шак получил строжайшее предписание королевского двора срочно прибыть в Хюэ и принять там должность чиновника. «Господин доктор» отправился в столицу вместе с двумя сыновьями, оставив в деревне дочь. Уже более века Хюэ — небольшой город в центре Вьетнама — служил резиденцией вьетнамских императоров. Королевские дворцы и древние пагоды раскинулись на зеленых холмистых берегах Ароматной — одной из красивейших во Вьетнаме рек. По преданию, реку назвали так оттого, что она берет свое начало в сосновых борах хребта Чыонгшон, где в изобилии растут пахучие лекарственные травы, и их аромат передался водам реки.

По приезде в Хюэ Тхань и его старший брат поступили в только что открытую там французскими властями школу Донг Ба, где главное внимание уделялось обучению французскому языку и литературе. Через два года, закончив эту школу, братья успешно сдали вступительные экзамены в Национальный колледж Куок хок.

Колледж находился в здании бывшей казармы королевских матросов. В верхней части массивных ворот, сделанных из железного дерева, была встроена наблюдательная башенка и небольшой колокол вроде того, какие висят в пагодах; по обеим сторонам у входа возвышались фаянсовые, покрытые малахитовой глазурью мифические драконы.

Национальный колледж считался лучшим по тем временам учебным заведением во Вьетнаме. Слово «национальный» в названии колледжа означало, что его двери открыты для тех вьетнамцев, кто хотел бы получить не только западное, но и сугубо вьетнамское образование. Действительно, в колледже преподавали на куок-нгы — основанном на латинском вьетнамском буквенном алфавите, который с начала нового века пришел на смену иероглифам. Имелся также и специальный класс, где учили в духе древних классических традиций.

В первые годы существования колледжа директором его подвизался некий Нордеман — коммерсант по профессии. Он был женат на вьетнамке, знал вьетнамский язык и разрешал величать себя на вьетнамский манер Нго Де Ман. После него эту должность занял офицер французского легиона мосье Ложу. Среди вьетнамских патриотов это имя служило предметом всеобщих насмешек. Ложу, участвовавший в боях с партизанами Хоанг Хоа Тхама, был захвачен в плен и провел несколько месяцев в партизанском лагере в джунглях. Как и партизаны, он ходил босиком, носил воду, молол рис. Рассказы о том, как Тхам заставляет «белых господ» трудиться в поте лица, имели широкое хождение в народе и доставляли большое удовольствие юным патриотам.

С первых же дней учебы Тхань убеждается, что единственная задача, поставленная перед колледжем властями, — воспитывать не широко образованных, полезных отчизне и народу людей, а преданных колонизаторам слуг, с помощью которых легче было бы править чужой страной. Тханя угнетают чуждые его вольнолюбивым порывам верноподданнические порядки, царившие в колледже.

Годы учебы Тханя совпали с тем периодом мировой истории, который В. И. Ленин определял как «начало пробуждения Азии», когда под воздействием русской революции 1905 года многие народы Востока пришли в движение. Начался подъем национально-освободительной борьбы и во Вьетнаме.

Если в колледже царила унылая, тягостная атмосфера, то за его стенами, в городе, развертывались бурные события, находившие живой отзвук в сердцах Тханя и многих его одноклассников. Особенно запомнилась Тханю весна 1908 года, когда он получил первые практические уроки политической борьбы. Сторонники Фан Бой Тяу начали по всей стране кампанию «за обновление образа жизни и нравов народа». Повсюду стригли мужчин, имевших по китайскому образцу длинные, заплетенные в косичку волосы, людей призывали носить современную одежду, пользоваться только отечественными предметами быта, отказываться от старинных обычаев, открывать чисто вьетнамские школы и торговые фирмы. Участники движения за обновление распространяли повсюду прокламации, в которых разоблачались поборы местных властей я содержались призывы к отказу от уплаты налогов.

Волнения охватили весь Центральный Вьетнам. Тысячи крестьян хлынули в Хюэ из окружавших его уездов. На дорогах, ведущих в город, поборники нового устроили специальные посты — там насильно стригли волосы и укорачивали одежду тем, у кого она была слишком длинна. Крестьяне, многие из которых пришли в город со своими семьями и принесли с собой циновки, рис и кастрюли, расположились табором на шестиарочном мосту Ожерелий через Ароматную реку, вокруг резиденции французского губернатора и судебной палаты, на тротуарах центральных улиц и три дня и три ночи ожидали удовлетворения своих требований о снижении налогов и отмене трудовой повинности.

К демонстрантам присоединилась группа учащихся колледжа, которую возглавил Тхань. Он сказал своим одноклассникам: «Наши соотечественники идут к французам требовать отмены налогов. Мы с вами должны им помочь, ведь мы знаем французский язык».

Тхань и его друзья ходили от одной группы крестьян к другой и читали им патриотические стихи, призывая к стойкости в борьбе за свои права. Жители города угощали крестьян чаем и водой. Люди наслаждались царившей повсюду атмосферой национального братства. Все называли друг друга новым, недавно появившимся в обиходе словом «донг бао» — соотечественник, которое звучало для патриотов чарующей музыкой.

Французские власти, обеспокоенные размахом волнений, попытались использовать восьмилетнего императора Зюй Тана, чтобы убедить демонстрантов разойтись по домам. Из ворот императорского дворца, отделанного золотом и цветным лаком, выехала четверка лошадей. По обеим сторонам ее гарцевала конная охрана. Малолетнего императора никто, однако, не слушал. Ему, правда, разрешили проехать, зато охрану и другие экипажи, следовавшие за ним, возбужденные крестьяне под свист и улюлюканье заставили повернуть обратно. Французы попрятались по домам, не решаясь выйти на улицу. Демонстранты стали фактическими хозяевами столицы. Но на третий день в город прибыли вызванные губернатором войска, и началась расправа. Французские солдаты в упор расстреливали безоружную толпу. На мосту Ожерелий завязалась рукопашная схватка. Через перила в воду падали тела убитых, крестьяне в отчаянии бросались на солдат и увлекали их за собой в реку.