И так как учителям Лопе казалось, что столь бурной деятельности для него все же недостаточно, то его обучали также пению, танцам и искусству владения оружием, то есть фехтованию, которое, по словам Монтальвана, он постиг в совершенстве, что позволило ему укрепить свое тело и обрести завидную гармонию силы и ловкости. Позднее Лопе однажды сделал попытку стать учеником знаменитого учителя фехтования Пабло де Паредеса и довольно успешно скрестил с ним шпагу.

Лопе в то время был всего лишь мальчиком-подростком, для которого образование служило средством развития способностей и совершенствования ума. В нем уже можно было заметить первые признаки одаренной личности, мощной, сильной, но в то же время он был легок в общении, так сказать, уживчив и сговорчив, короче говоря, это была одна из тех личностей, что время от времени появляются на счастье людям. Процесс обретения знаний происходил не только в тех сферах, что будут способствовать развитию его искусства драматурга и вообще литератора, но также и в сферах, способных помочь ему завоевать благосклонность влиятельных высокородных особ, без поддержки коих не следовало и помышлять о том, чтобы посвятить себя литературе или искусству. Именно благодаря тому, что Лопе обучался в одном из учебных заведений ордена иезуитов, он получил доступ в общество, куда ему по его общественному положению путь был закрыт, именно там он познакомился с отпрысками и наследниками самых знатных семейств королевства. Среди них можно назвать сына пятого графа Лемоса, правда, незаконнорожденного, которого в колледже звали Хуаном де Кастро; в будущем он станет архиепископом Отрантским; именно знакомство с ним позволит Лопе познакомиться и с другими членами этого знаменитого, прославленного знатного семейства, в частности с наследником титула графа доном Педро Фернандесом де Кастро, вице-королем Неаполитанского королевства, который впоследствии наймет Лопе де Вега в качестве секретаря.

Можно довольно легко представить себе, каковы были эти годы детства, проведенные между образовательным учреждением ордена иезуитов, семейным очагом и пребыванием у дяди в Севилье, и при этом никто не заподозрит нас в том, что мы предаемся безудержной игре воображения, ведь образ жизни в таких местах описан и известен. Можно также без особого труда представить себе, как юный Лопе задерживался в мастерской отца, куда благодаря профессиональной славе хозяина, как мы видели, стекались прелаты и священнослужители. Развитый и гибкий ум мальчика, его выдающиеся способности привлекали их внимание; именно там, как полагают, Лопе обратил на себя внимание дона Херонимо Манрике де Лара, блестящего деятеля церкви, преподававшего богословие в университете Алькала-де-Энарес, ярого противника иезуитов, решившего отвратить от них Лопе, взяв его под свое покровительство. Чтобы как можно лучше обрисовать эту сложную, многогранную личность, сыгравшую немаловажную роль в жизни Лопе, священнослужителя, столь разительно отличавшегося от дяди Лопе, с которым он, кстати, поддерживал дружеские отношения, следует уточнить, что дон Херонимо был одним из самых высокопоставленных иерархов церкви, но его образ жизни, характер и происхождение способствовали тому, что он в гораздо большей степени принадлежал к миру искусства и страстей. Архиепископ Кармонский, главный викарий, главный инквизитор, папский легат с 1571 года (папа римский назначил его таковым во время битвы при Лепанто), епископ Картахенский, впоследствии епископ Авильский, был сыном дона Алонсо Манрике де Лара, чьим сводным братом был воин и поэт Хорхе Манрике, бывший самой заметной фигурой в лирической поэзии Испании конца XV века. Сегодня его портрет можно увидеть в соборе в Авиле и прочитать на его лице все те добродетели, что внушили Лопе столь великое почтение и признательность. Трогательный пассаж в письме, обнаруженном сто лет назад, не оставляет никаких сомнений относительно того, какие чувства испытывал Лопе к этому человеку. Итак, в письме, датированном 2 января 1619 года, в котором Лопе просит о предоставлении ему должности капеллана, он так вспоминает того, кто в годы юности был его главным покровителем: «Три года назад я рассказывал вам о тех годах, что я провел на службе у Его Преосвященства епископа дона Херонимо Манрике де Лара. Любовь, которую я к нему испытывал, была безгранична так же, как и моя к нему признательность, ибо всеми моими скромными познаниями я обязан ему». Кстати, Лопе не раз посвящал ему свои творения, эклоги и пьесы, в частности первую пьесу в трех актах «Пастораль Хасинто»; к тому же он вывел Гарсерана Манрике, одного из предков епископа, в образе Ринальдо, героя своей эпопеи «Завоеванный Иерусалим». Так вот, именно по просьбе дона Херонимо Манрике де Лара Лопе де Вега поступил к нему на службу в качестве пажа.

Следует заметить, что в Испании того времени в положении слуги не было ничего унизительного, жизнь прислуги была организована в соответствии с точным ритуалом и подчинялась строгим правилам, среди слуг была своя иерархическая система, в которой дворяне и простолюдины могли разделять разнообразные обязанности. Многие идальго из когда-то очень знатных родов в те времена, оказавшись в трудных обстоятельствах, были вынуждены входить в дома грандов или титулованных особ, чтобы найти работу в качестве прислуги, ибо подобная работа не могла причинить ущерба их чести и не могла представлять собой опасность для их общественного положения и ущемления их прав в отличие от любой профессиональной деятельности в сфере торговли. Профессия слуги, так как это была действительно профессия, целью коей было служение хозяину, имела множество ступеней, по которым человек совершал восхождение в соответствии с возрастом, и у каждой ступени были свои преимущества и свое вознаграждение за труды, предопределенные строгой системой. На самой нижней ступени этой лестницы находилась должность пажа, предназначавшаяся для самых юных; пажи, занимаясь самыми разнообразными делами по дому, получали в обмен помимо материального вознаграждения еще и гарантированное обучение тому, что им могло пригодиться впоследствии: правилам поведения в обществе, любезному обхождению, манерам, а также основам наук и литературы. Ежедневно наставник обучал их грамматике, риторике, латыни и греческому, а также обеспечивал необходимыми книгами. Облаченные в красивые ливреи цветов родового герба хозяина, пажи, как сказали бы мы сегодня, «развивали бурную деятельность» в прихожих, коридорах и передних, самим своим присутствием подтверждая вес и положение в обществе их господина.

Если Лопе и не провел долгое время в должности домашнего пажа, так как епископ Авильский даровал ему очень ценную привилегию, удалив из своей резиденции, о чем скажем чуть ниже, то все же этот опыт оставил свой след в его драматургии. Во многих его пьесах присутствуют воспоминания об этом периоде жизни, изобиловавшем яркими и разнообразными впечатлениями, периода, разумеется, не свободного от некоторой зависимости, но в то же время наполненного юношеским задором и весельем. Так, в комедиях «Королей создает Господь» и «Отмщенная неблагодарность» словоохотливые, хитрые пажи-шутники становятся совершенно необходимы своим господам, постоянно вмешиваясь в их жизнь и оказывая им помощь, в том числе и в любовных приключениях.

Дон Херонимо Манрике де Лара взял на себя заботу о дальнейшей учебе своего пажа и позволил ему поступить в университет Алькала-де-Энарес; он сам там преподавал, а также пользовался особым авторитетом и властью в колледже Сантьяго (святого Иакова), основанном его семейством и по этой причине именовавшемся также колледжем Манрике. Почтение и бесконечная признательность, которые Лопе многократно проявлял по отношению к своему покровителю и благодетелю, неразрывно связаны с той поддержкой, что была ему оказана; об этой поддержке чрезвычайно красноречиво свидетельствуют следующие строки из «Филомены» Лопе де Вега: «Я был воспитан доном Херонимо де Манрике, направившим меня учиться в университет в Алькала-де-Энарес, где я и получил ученую степень».