— Не думаю, что ты можешь обманывать меня, — сказал он. — А то, что говорят обо мне сотрудники, меня не волнует. Человек, распространяющий грязные сплетни, может в любую минуту очутиться на улице.

— А как насчет того, что может сказать о тебе Лавиния Кэррон? — спросила Эми. — Если она узнает, что мы любовники, она впадет в ярость. И она ждет тебя в Лондоне… дорогой мальчик.

— Ничего страшного. Ты правда считаешь, что я боюсь Лавинию?

— Думаю, что ты вообще ничего не боишься, — сказала Эми. — Да, твоя компания и ты — единое целое, Антон. Основа концерна — твой гений, твои идеи, твой характер. Но если Лавиния атакует тебя, ты потеряешь поводья.

— Я могу управлять Лавинией.

— Ты можешь управлять ее, пока она думает, что ты собираешься на ней жениться.

Девушка замолчала в ожидании ответа. Начнет ли он отрицать правоту ее слов? Признается, что женитьба на леди Кэррон и превращение Эми в наложницу в Кюилин-Хаус — звенья одной цепи?

— Я не намерен позволять Лавинии диктовать условия и определять будущее концерна, — сказал он наконец.

— Тогда как ты остановишь ее? Ей только нужно объединиться с несколькими акционерами. Она скажет, что ты теряешь свои позиции, неправильно распоряжаешься деньгами вкладчиков. Она продемонстрирует, как ты рискуешь, строя новые заводы. Расскажет о том, что ты продал завод в Марселе Генри Барбюсу, и о твоих планах относительно Юго-Восточной Азии. На собрании она выступит и скажет, что проведены неправильные подсчеты, а в приватной беседе, что ты потерял голову от любви к маленькому ничтожеству — ко мне — к той, кто поддерживает твои дикие авантюры.

— Ты действительно поддерживаешь мои дикие авантюры. И я обожаю тебя за это!

— Тебе есть, что терять, Антон. И последнее, что тебе стоит делать — это рекламировать меня. А мне просто претит идея стать оружием в руках беспринципных людей, которые могут доставить тебе неприятности!

— Так мне следует держать тебя в тени? — улыбнулся он.

— Я абсолютна счастлива в своей квартире, у тебя есть свои апартаменты. Покупать огромный дом и селиться в нем преждевременно. Давай оставим все до того момента, пока мы не будет полностью уверены.

В его взгляде, брошенном на нее, мелькнул гнев.

— Я никогда не делал этого прежде, Эми, — тихо заметил он. — Я никогда не связывал себя обязательствами ни с одной из женщин, никогда не сыпал обещаниями и никогда не говорил «я люблю тебя».

— Антон…

— Я полжизни ждал мою единственную женщину. И теперь, когда ты здесь и я принимаю на себя обязательства по отношению к тебе и предлагаю тебе все, что имею, ты говоришь, что не совсем уверена.

— Я не знаю, как ты можешь быть уверенным! — воскликнула девушка. — Мы любим друг друга до умопомрачения, и когда мы занимаемся любовью, мир перестает вращаться. Но ты же, как и я, знаешь, что отношения строятся на чем-то большем!

— Хорошо, а на чем строятся отношения? — требовательно спросил он. — На чем строились твои последние отношения, Эми?

Девушка замолчала. Они строились на лжи и эксплуатации, но в этом признаться Антону она не могла.

— Ты даже не назвала мне его имени, — хрипло продолжал он. — И ты никогда не расскажешь, что произошло. Но у меня складывается убеждение, что меня наказывают за то, что он сделал с тобой!

И снова она не ответила. Возможно, потому, что многое в его словах было правдой. Она наказывала Антона за то, что Мартин сделал с ней.

Их самолет взлетел в пять часов дня. Когда он пролетал над городом, Эми увидела под крылом высоченное здание «Зелл Корпорэйшн». В лучах заходящего солнца голубые окна окрасились кроваво-красным цветом.

Эми подумала о том, как впервые прилетела в этот город и увидела стеклянную башню. А ведь прошло несколько коротких месяцев, но вся жизнь уложилась в этот отрезок. Так многое случилось с ней! Вряд ли она осталась той же женщиной, прилетевшей сюда после происшествия с Мартином.

Они часто летали вместе: и даже на борту Антон работал на компьютере, обрабатывал поступившую информацию, чтобы представить последние новости на суд своим акционерам.

Эми устроилась на соседнем кресле — на борту в специальном отсеке их было только двое — и готовила ему виски с кока-колой. Это стало их вечерним ритуалом, они пили из одного хрустального бокала.

— Ты готов к общению с акционерами? — спросила она.

— Дивиденды выросли, — подытожил он. — Им следует расстилать передо мной красную ковровую дорожку.

Антон отодвинул стол и закрыл компьютер, затем поцеловал Эми и накрыл их обоих одеялом.

— Я связался с агентом по недвижимости и сказал ей, что мы обсудим предложение о доме только на следующей неделе, — сказал он.

— Извини, — пробормотала она. — Я знаю, как ты хотел купить этот дом для нас.

— Возможно, его никто не купит до нашего возвращения. Кроме того, как ты верно заметила, есть и другие дома.

— Я так люблю тебя, — девушка погладила его по лицу. — И совсем не желаю разочаровывать тебя.

Под теплым одеялом его рука ласкала ее живот.

— Я хочу только тебя, остальное может катиться ко всем чертям.

— Я и так твоя. Но боюсь, что создам тебе трудности.

Антон нежно поцеловал ее в губы, его поцелуи всегда были такими чувственными, ни один мужчина не умел дарить столько ласки. Эми почувствовала, как его рука скользнула за пояс трусиков и двинулась ниже.

— Ты похудела, — упрекнул он девушку.

— Я просто втягиваю живот, — прошептала она. Он снова поцеловал ее губы, затем глаза.

— Не о чем не тревожься. Нам предназначено быть вместе. И как только ты позволишь мне, я куплю красивый просторный дом, где мы можем запереть двери, задернуть занавески, погасить свет и…

Его пальцы двинулись ниже.

— И? — спросила она и дыхание застряло в горле.

— И заниматься этим.

Полет длился долго. На протяжении всей темной звездной ночи они занимались любовью, спали, затем снова занимались любовью. Эми обнаружила, что такой способ времяпрепровождения на борту самолета, совершающего межконтинентальные перелеты, самый приятный. Как бы хотелось, чтобы самолет не приземлялся, а так и парил в воздухе!

Однако наконец блеснул красный луч восхода и вдали появилась Британия, как темная масса, похожая на безмерное покрывало.

Когда они опустились на уровень облаков, иллюзия мягкости и теплоты исчезла. В Северной Европе стояла декабрьская погода. Темноту прореживали зловещие вспышки молний. Самолет тряхнуло, когда он столкнулся с потоками сильных ветров. Эми, томимая предчувствием беды, следила, как иллюминаторы быстро обрастают льдом. Заметно похолодало. Когда самолет наконец опустился ниже, то стало видно, что он завис над снежным городом, купающимся в тусклом сером свете.

— Ну, — сказал Антон, обнимая Эми, — время музыки. Пристегнись!

Приземление в аэропорте Хитроу было осложнено снегопадом и жесткими перекрестными ветрами, из-за чего самолет швыряло из стороны в сторону. Эми схватила руку Антона для успокоения, самолет приближался к взлетно-посадочной полосе. Почему снег и дождь — их верные спутники?

В Лондоне было темно, отчаянно холодно и снежно. В такси по пути в отель «Ритц», где они собирались остановиться, она включила сотовый телефон, и тут же на нее обрушился шквал звонков. С каждой минутой интимная теплота, выстроенная меж ними в течение ночного полета, таяла в бесконечном шуме работы.

Антон не скупился и заказал апартаменты Марии Антуанетты, здесь, в «Ритце», для вечернего приема. Самый знаменитый зал должен был гостеприимно распахнуть двери перед акционерами «Зелл Корпорэйшн».

Пока Антон разговаривал по телефону, Эми открыла «Файненшл Таймс», ожидая увидеть статью о завтрашнем открытии собрания. Сообщение напечатали, но удивительным оказался тон изложения. От неожиданности девушка села и нахмурилась.

— Тебе лучше прочитать это, милый, — сказала она.