Подытоживая свои впечатления, она писала: "Я видела много разных школ, но ниоткуда не выносила я такого тяжелого, гнетущего впечатления, как из этой образцовой женевской школы".

Эта статья, разоблачавшая подлинное лицо образцовой буржуазной школы, не была опубликована. К счастью, она сохранилась в рукописном виде и хранится в Центральном государственном архиве литературы и искусства.

То, что статья "В швейцарской школе" не была напечатана, не помешало укреплению дружеских и творческих связей между Крупской и четой Горбуновых-Посадовых, их Крупская знала еще по Петербургу. Иван Иванович был издателем книг для детского и народного чтения и редактировал журнал "Свободное воспитание". По поручению "Союза борьбы за освобождение рабочего класса" его жена Елена Евгеньевна разносила нелегальную литературу, распространяла листовки. Арестованная за пропагандистскую работу, она сидела в тюрьме "Кресты".

Позднее Крупская писала, что журнал "Свободное воспитание", руководимый Горбуновым-Посадовым, был единственным русским журналом, где ее регулярно печатали и где было можно бороться против буржуазной педагогики. Ко времени начала активной переписки с Горбуновыми-Посадовыми у Надежды Константиновны накопился большой материал. Она так писала из Парижа 9 февраля 1910 года Ивану Ивановичу: "…Я тут целиком залезла в иностранную педагогическую литературу, кое-что приходится и самой наблюдать, возникло много всяких планов работ, только нет у меня связей в литературно-педагогическом мире, не знаешь, куда что можно пристроить".

Крупская активно знакомилась с педагогической жизнью столицы Франции. Регулярно вычитывая в газетах сообщения о лекциях, рефератах, выставках, относящихся к педагогике, она посещала большую часть из них. Так, она посетила собрание, где говорилось о возможностях кино в объяснении школьной программы. Интересно, что французские учителя отнеслись к этой очень интересной лекции равнодушно, и Крупская с удивлением обнаружила, что публика почти целиком состояла из русских эмигрантов.

Во Франции, кроме упомянутых выше, были написаны статьи "К вопросу о свободной школе" (1909 г.), "Следует ли обучать мальчиков бабьему делу", "Позитивный метод в преподавании" (1910 г.), "К вопросу о школьных судах", "Совместное обучение", "Социальное будущее", "Советы матерям", "Два типа организации школьного дела", "О школьном самоуправлении" (1911 г.).

Изучая постановку дела народного образования за рубежом, Крупская вместе с тем пристально следила за развитием педагогической мысли в России, внимательно изучала отчеты и доклады педагогических ведомств. Мимо ее внимания не прошел и отчет опекунского совета о все увеличивающихся случаях самоубийства среди учащихся в гимназиях и школах царской России.

"…Ужасает не самый факт смерти, — пишет Надежда Константиновна. — …Ужасает то, что ребенок мог дойти до такого ужасного душевного состояния, до такого отчаяния". Крупская приходит к выводу, что только непригодность всей существующей школьной системы могла привести к подобному положению, и говорит о необходимости коренных педагогических преобразований. Этой проблеме она посвящает специальную статью "Самоубийства среди учащихся и свободная трудовая школа", в которой вместе с тем пишет: "…нельзя ставить целиком на счет школы самоубийства учащихся: первенствующую роль играет в этом отношении российская действительность, гнетуще действующая на психику детей".

Она мечтает о школе будущего, где ученики будут составлять сплоченный коллектив, ставящий "себе целью путем совместных усилий проложить себе дорогу в царство мысли".

Крупская в своих работах разоблачала сущность школьной системы в буржуазном государстве, резко критиковала классово-сословную систему европейского образования. Эту систему она назвала "машинной обработкой детских душ и умов по тому или иному шаблону". Уже тогда, в Париже, Надежда Константиновна начала разрабатывать проблему трудового воспитания ребенка.

Крупская писала, что школа должна при обучении труду не делать разницы между мальчиками и девочками. Она считала, что мальчики наравне с девочками должны учиться починке белья, вязанию, всему тому, без чего в жизни не обойтись.

В это же время Надежда Константиновна занимается проблемой борьбы с религией, выступает против ее влияния на детей. Как-то летней ночью их с Владимиром Ильичей разбудил колокольный звон. Подойдя к окну, Надежда Константиновна увидела мрачную процессию, двигавшуюся в полном молчании по темной улице. Лошади, покрытые черными попонами, везли катафалк. За ним медленно шли девочки, одетые в саваны, с зажженными свечами в руках. Хоронили школьницу, умершую в одном из католических приютов. И церковь так обставила похороны, что их, конечно, не забыла ни одна из маленьких участниц. Надежда Константиновна больше не сомкнула глаз. Да, церковь умела устраивать такие спектакли, она не гнушалась использовать ни людскую радость, на горе.

Как-то у Надежды Константиновны состоялась беседа с французским рабочим-социалистом. Человек мужественный и политически развитый отдал сына на воспитание в монастырь и брал его только по воскресеньям. Надежда Константиновна удивилась: "Как так, вы, социалист, отдаете своего ребенка в монастырь, сознательно калечите ребенка?" Тот махнул рукой: "Он маленький, ничего не понимает, потом я ему все разъясню". Разъяснение же состояло в том, что отец сажал сына на колени и начинал ругать бога. И совсем иначе, с огромной симпатией вспоминала Надежда Константиновна неграмотную прачку в маленьком курортном городке Порнике. Иезуиты из соседнего монастыря буквально осаждали ее, уговаривая отдать сына, талантливого, способного мальчика, в монастырскую школу. Уперев руки в бока, с характерным южным темпераментом мать говорила Крупской: "Я выгнала ксендза в шею. Так и сказала ему: "Не для того я сына рожала, чтобы подлого иезуита из него сделать". Здесь сказывался природный ум и воспитанное веками недоверие к духовенству.

Внимательнейшим образом следила Надежда Константиновна и за детской литературой, выходившей в Париже. Прочитывая большое количество книг для разных возрастов, она возмущалась их содержанием, "…я попала в Париж с его кипучей жизнью, — писала она. — Там детей-школьников усиленно снабжали детскими книжками. Но какой мещанской моралью, каким преклонением перед богатством пропитаны были все эти детские книжки… Теперь "тихих заводей" нет уже на свете. Гибнущий капитализм, как утопающий за соломинку, хватается за подрастающее поколение и старается всеми путями, в том числе и через детскую книжку, затуманить сознание молодежи. Искусно пишутся эти книжки. Написаны волнующе, просто и в то же время обманно". Эти слова сказаны через много лет, уже после революции, но начиная с 1908 года Крупская боролась за классовый смысл детской книжки.

В парижские годы выковывается в Надежде Константиновне педагог-марксист, борец за новую пролетарскую школу. Крупская много и напряженно работает, у нее завязывается много знакомств, ее видят в библиотеках и различных учебных заведениях, на собраниях женщин и на демонстрациях. Но всегда и везде Ленин и Крупская живут думами о России. Из глубины души вырвались строки ее письма к Елене Евгеньевне Горбуновой-Посадовой: "Как вопрос с Вашим переездом за границу? Ох, и другу, и недругу закажу ехать за границу! Люди тут ужасно быстро вянут как-то. Приедет человек жизнерадостный, рассказывает то и се, а месяца через два точно душу из него вынули. Если можно как-нибудь извернуться, не ездите за границу. Поехать без дела, на пару месяцев, людей поглядеть — другое дело, но жить…"

В январе 1910 года в Париже разразилось страшное наводнение. Сена вышла из берегов и затопила близлежащие кварталы. Метро и электрички перестали работать. Вода не дошла до отдаленной Мари-Роз, но Владимир Ильич и Надежда Константиновна несколько раз добирались на конке до затопленных районов. Газеты всех стран писали о "парижской Венеции", беднякам же наводнение принесло неисчислимое горе — ведь затоплены были подвалы, где ютилась беднота, остановились многие предприятия, оставив без работы массу людей.