Перед молодой Советской республикой, успевшей за первое десятилетие своего существования залечить раны войны и интервенции и восстановить промышленность, вставали новые задачи. Партия Ленина — Сталина вела народ на борьбу за построение социализма, за социалистическую реконструкцию всего народного хозяйства.

Успешно выполнялся ленинский план электрификации, работала Волховская гидростанция, возводилась плотина Днепрогэса, на окраине Сталинграда закладывался фундамент Тракторного завода, прокладывалась Туркестано-Сибирская железнодорожная магистраль.

Иное положение было в сельском хозяйстве. Распыленное на мелкие кусочки, подчиненное стихии мелкого производства, сельское хозяйство отставало в своем развитии от роста советской промышленности и создавало угрозу для развития всего народного хозяйства Советской страны.

В декабре 1927 года с трибуны XV съезда ВКП(б) товарищ Сталин указал партии и всему народу единственно правильный, социалистический путь развития нашего сельского хозяйства, единственно возможный выход.

«Выход, — говорил товарищ Сталин, — в том, чтобы мелкие и мельчайшие крестьянские хозяйства постепенно, но неуклонно, не в порядке нажима, а в порядке показа и убеждения, объединять в крупные хозяйства на основе общественной, товарищеской, коллективной обработки земли, с применением сельскохозяйственных машин и тракторов, с применением научных приёмов интенсификации земледелия.

Других выходов нет»[33]

И партия начала подготовку к развертыванию коллективизации, исходя из ленинского кооперативного плана, исходя из программы, намеченной товарищем Сталиным.

Молодой член большевистской партии, Вильямс принял в этом самое деятельное участие.

В том же номере журнала «Сельскохозяйственная жизнь» (1928, № 29), где сообщалось о приеме в партию Василия Робертовича Вильямса, «имя которого знает не только вся агрономическая среда СССР, но и научная интеллигенция всего мира», ученый выступил со статьей «Проблема подъема урожайности».

Он глубоко обосновал необходимость перехода на травопольную систему земледелия и утверждал со всей определенностью: «Эффективность этой системы достижима только в колхозе или совхозе. Организация мелкого единоличного рационального хозяйства представляет агрономическую нелепость, вредную утопию». Вильямс не случайно восставал против этой «агрономической нелепости». Она имела еще широкое распространение среди агрономов и ученых. Вильямс уже многие годы вел борьбу с проповедниками подобных взглядов. В Тимирязевке они находили своих горячих защитников в лице Чаянова, Кондратьева, Рыбникова и других кулацких идеологов, засорявших враждебными идеями мозги студентам Академии и прежде всего экономического факультета. Вильямс настаивал на отстранении этих реакционных профессоров от преподавания в Академии.

Чаянов и другие кулацко-эсеровские проповедники ратовали за «культурное», то-есть за кулацкое, хозяйство, доказывая, что в его укреплении и росте единственный залог развития земледелия. В эту же группу входил в Тимирязевке и Дояренко, который, ведая кафедрой земледелия, всю свою научную работу строил применительно к интересам все того же «культурного» кулацкого хозяйства.

Все они выступали против травопольной системы земледелия, утверждая, что она фантастична, нереальна и не соответствует интересам «трудового» крестьянства. Они имели еще достаточное влияние и среди агрономов «и среди работников Наркомзема.

Первый открытый «бой» произошел у них с Вильямсом летом 1928 года на дискуссии в Наркомземе, посвященной проблемам поднятия урожайности.

Противники Вильямса, отвергая его предложения, давали десятки самых разнообразных рецептов повышения урожайности, которые были рассчитаны на применение в индивидуальном и прежде всего кулацком хозяйстве. Эти разрозненные, не связанные воедино рецепты встретили резкое осуждение со стороны Вильямса. Он заявил, что все это, в лучшем случае, представляет собой «ряд отдельных мероприятий, разбросанных по самым разнообразным элементам производства. Метание, на мой взгляд».

Вильямс обосновал закон равнозначимости и взаимосвязанности всех элементов сельскохозяйственного производства. Он показал, что все условия жизни растений совершенно равнозначимы и незаменимы. Свет, тепло, пища растений и вода — все одинаково важно. Только непрерывное и одновременное обеспечение растения всеми необходимыми ему факторами жизни поведет к получению устойчивых, все возрастающих урожаев любых сельскохозяйственных культур. Поэтому и все «цехи» сельскохозяйственного производства так же одинаково важны, незаменимы и взаимосвязаны. Только в травопольной системе земледелия эта взаимосвязь и равнозначимость находят полное и комплексное осуществление.

Вильямс не ограничился спором лишь по научно-техническим вопросам.

Кулацко-эсеровские идеологи, находившие себе уже в эти дни поддержку со стороны правой оппозиции, борясь против политики коллективизации, решили противопоставлять ей кооперацию.

Они ограничивали роль кооперации только сбытом и выступали против высшей формы кооперации — производственной, против коллективизации.

Вильямс резко возражал против этого, говоря, что подлинный расцвет и беспрерывный прогресс в области сельского хозяйства возможен «только в случае одновременного кооперативного охвата всех элементов производства, а это будет уже коллективизация».

Оставшись в меньшинстве на этой дискуссии, Вильямс, конечно, и не помышлял об отступлении. Он черпал уверенность в своей правоте в трудах основоположников марксизма-ленинизма, в выступлениях товарища Сталина.

Вильямс ищет и находит новые, более широкие возможности для пропаганды своих передовых агрономических взглядов. Его статьи, начиная с 1928 года, все чаще появляются на страницах центральных газет. Он имеет возможность обращаться ко все более широкой аудитории.

9 февраля 1929 года «Известия» печатают большую статью ученого, посвященную проблемам урожайности.

Вильямс приводит слова Владимира Ильича о том, что для победы социализма над капитализмом самым важным является более высокая производительность труда. Ученый говорит, что в наследство от капиталистического строя нам досталась страшно низкая производительность труда в сельском хозяйстве.

«Но недостаточно, — продолжает Вильямс, — свалить вину на капитализм. Ведь факт непроизводительности труда в Союзе трудящихся остался. Его надо изжить.

Почему же только на двенадцатом году революции дошли мы до этих вопросов? Война, революция, Антанта, блокада, колчаковщина, деникинщина, белогвардейщина, уничтоженная промышленность, разоренное хозяйство, ограбленная казна.

Нужно преклониться в изумлении перед богатырем-народом, который со всем этим справился!

И пришло время сказочному былинному богатырю вновь прикоснуться к земле, чтобы вновь получить от нее новую силу, для нового чуда — подчинения своей воле до сих пор еще стихийной земли».

И ученый рисует перед своими читателями картину возрождения и расцвета сельского хозяйства в случае победы травопольной системы земледелия. Он снова подчеркивает, что введение новой системы возможно «только при полном обобществлении хозяйства в виде колхозов».

Он знает, что внедрение передовой агрономической науки пойдет рука об руку с ростом колхозного движения. Для этого потребуется упорная политическая и пропагандистская работа, для этого придется выдержать жестокую борьбу с врагами. Он и заканчивает свою статью призывом к этой великой битве за преобразование сельского хозяйства:

«По преданию, привычке, бытовому укладу, по инерции наследство капитализма — единоличное землевладение после Октября перелилось в единоличное землепользование. Последний оплот сельского капиталиста — кулака. Крепко за него держится кулак, подогревая несбыточную надежду на возможность поднятия урожайности на изрезанном на куски, разбросанном узкополосном участке единоличного землепользования. Его девиз: «разъединяй и господствуй».