В феврале 1869 года Люсьен Виотти вытянул несчастливый номер[141] и должен был идти в армию. Чтобы собрать средства на его «выкуп», друзья организовали концерт у г-жи Адан. В связи с этим событием Верлен просит Франсуа Коппе, чтобы тот разрешил мадмуазель Агар прочитать его стихи. «Наш призывник — воплощение порядочности и, кроме того, обаятельный юноша, влюбленный во все прекрасное, и особенно в поэзию. Он пишет стихи, которые без сомнения понравились бы вам, и в дальнейшем только полные идиоты смогут остаться равнодушными к его поэзии», — пишет Верлен Коппе 13 февраля.

Спустя два месяца, 18 апреля, Верлен сообщает Лепеллетье, что успех концерта в пользу «старины Виотти» превзошел всякие ожидания. В одной короткой фразе из этого благодарственного письма упоминается о том, что наконец закончено либретто «Вокошара»: «Виотти и я — мы оба очень признательны тебе за этот концерт и сообщаем, что наше либретто наконец закончено»^[142]. К несчастью, оставалось неизвестным, будет ли оно когда-нибудь исполнено, так как к нему не было музыки. Шабрие заставлял себя упрашивать. Что ж, если дело обстоит так, пусть музыку напишет Сиври! Но «малыш Сиври» тоже не торопился: проходили недели, и надо было что-то предпринять. И вот однажды вечером, в начале июня 1869 года, Верлен отправился к Сиври, решив во что бы то ни стало отвести его в кафе Дельта и там вместе поработать.

Шарль де Сиври жил тогда у родителей на Монмартре, на спускавшейся по пологому склону холма улице Николе, в доме 14, трехэтажном особняке, отделенном от улицы небольшим садом. Мать Сиври, урожденная Шариа, после смерти маркиза де Сиври сочеталась вторым браком с богатым рантье Теодором-Жаном Моте, инспектором начальных школ. Сам он называл себя Моте де Флервиль, хотя и не был дворянином. У супругов де Флервиль было две дочери.

Горничная провела Верлена на третий этаж, в маленькую комнатку Шарля. Тот только проснулся: всю предыдущую ночь он, как одержимый, играл на фортепиано у Нины. Шарль был несколько удивлен приходом Верлена, но немедленно оделся; друзья собирались уже идти в кафе, как вдруг раздался тихий стук. Это сам Рок постучался к ним в дверь.

Вошла Софи-Мари-Матильда, сестра Сиври, очаровательная, хрупкая, изящная девушка. Было в ней что-то детское, и хотя ей исполнилось шестнадцать, она казалась моложе. Обеспокоенная отсутствием брата за обедом, она пришла справиться о его самочувствии. Но раз он уже встал, значит все замечательно и беспокоиться нечего. Она уже было собиралась уходить, но Шарль остановил ее:

— Ты можешь остаться, это Поль Верлен, поэт. Впрочем, ты его уже видела — помнишь «Носорога»?

Еще бы она не помнила! Как он тогда веселился и смешил ее! Верлен и Матильда решили, что они, вероятно, уже встречались на вечере в салоне у Нины, куда Матильду привел Шарль.

Глаза Матильды засияли от радости. Ее отец, в годы своей юности много веселившийся на балах, с возрастом стал домоседом и консерватором. В пику ему она принимала сторону матери, которая была когда-то знакома с Вагнером и Шопеном. Матильда любила искусство и художников, и для нее слова «поэт» и «творец» означали одно и то же. И ее уже не смущали ни некрасивое лицо, ни раскосые и слишком глубоко посаженные глаза, ни всклокоченная борода. Она с улыбкой протянула ему руку:

— Брат давал мне читать ваши «Сатурновские стихотворения» и «Галантные празднества», они все очень понравились… хотя некоторые места показались чересчур резкими.

Верлен смущенно поклонился и сказал, что в будущем надеется написать стихи, которые ее восхитят. Они обменялись несколькими банальными фразами и на этом простились.

В кафе Дельта Верлен был уже другим человеком. В мыслях и мечтах он был где-то далеко. Вокошар больше его не интересовал. В этот вечер он даже мужественно отказался от своего привычного абсента! Это была любовь с первого взгляда.

Верлен буквально заболел, стал подавленным и раздраженным. Эта совсем еще юная девушка обладала какой-то магической властью, и он никак не мог забыть ее очаровательную, немного шепелявую речь и светлую улыбку.

На следующий день он отправил своей красавице экземпляр «Сатурновских стихотворений» с красноречивым посвящением: «Мадмуазель Матильде Моте де Флервиль от любящего и верного друга — Поля Верлена».

Чтобы вновь обрести смелость, он прибегнул к старому проверенному средству — абсенту. Однажды вечером, сильно повздорив с кем-то в кафе, он вернулся домой в таком взвинченном состоянии, что матери пришлось уговорить его провести несколько дней в Фампу, чтобы немного успокоиться.

4 июля Верлен извещает Лепеллетье телеграммой: «Неожиданно заболел, сразу уехал. Письмо матери моему начальнику. Подробности позже или скоро вернусь зависимости ответа».

Эти последние слова наводят на мысль о том, что Верлен уже договорился с Сиври о следующей встрече с Матильдой. Вернувшись в Париж через четыре дня, он выглядел умиротворенно, но абсент вскоре вернул его в прежнее нервозное состояние.

Тогда, в июне 1869 года, у г-жи Верлен остановилась бывшая горничная Луизы Гранжан, искавшая работу в Париже. Эта женщина, Виктория Бертран^[143], была в ужасе от сцен, которые ей невольно приходилось наблюдать. Так, в письме из Батиньоля от 18 июля 1869 года, адресованном г-ну Перо в Пализёль, она сообщает: «В пять утра он явился домой пьяный, выхватил из отцовской коллекции оружия саблю, кинжал и огромный охотничий нож и закричал, что сейчас убьет мать! В другой раз он разбил тростью сосуды, в которых г-жа Верлен хранила зародыши своих выкидышей. Он вопил как сумасшедший: „Дайте мне денег! К черту эти склянки!“» Впоследствии Верлен сам описывал подобные сцены в «Исповеди».

Несчастная мать, заливаясь слезами, вынуждена была зарыть дорогие ей останки в саду; Виктория ей помогала. После этого г-жа Верлен уехала к друзьям, оставив дома ошеломленного и невменяемого Поля, и не появлялась в течение трех дней. Так она осуществила угрозу, которую Верлену часто приходилось от нее слышать: «Вот увидишь, ты добьешься того, что однажды я уйду, и ты даже не будешь знать, где я!»

На сей раз чаша терпения была переполнена. Г-жа Верлен попросила срочно приехать свою сестру Розу: очень высокая, властная, она была единственным человеком в семье, которого этот скандалист слушался. Ее присутствие обеспечило двое суток тишины и покоя, и Поль покорно обещал выполнить все, о чем его просили. Но сразу же после отъезда «жандарма в юбке» вспышки ярости возобновились. Как-то раз, вернувшись домой около часу ночи вместе с приятелем, он опять стал угрожать матери саблей: «У тебя четыре тысячи франков моих денег, и если ты их сейчас же мне не отдашь, не выйдешь живой из этого дома!» Несчастной г-же Верлен и Виктории Бертран пришлось полночи отражать атаки безумца, который грозил их обеих задушить.

Когда Поль немного пришел в себя, мать, не слушая никаких возражений, снова увезла его в Фампу. Там он поссорился с Розой и, мрачный как туча, ушел из дому куда глаза глядят. Добравшись по берегу Скарпа до Арраса, он обошел там все кафе и в конце концов очутился в борделе. В полночь последним поездом он вернулся в Фампу.

Когда на следующее утро он проснулся, все окружающее было ему невыносимо, ужасно болела голова, и вдобавок его тошнило. Он прекрасно понимал, что больше так продолжаться не может, иначе он сойдет с ума. Тогда он быстро встал, оделся и недолго думая написал Шарлю де Сиври, что просит руки его сестры.

Г-жа Верлен, видя, что сын успокоился, вернулась в Париж. Для Виктории ее приезд был неожиданностью, и она решила, что опять произошли какие-то драматические события. Она пишет: «У г-на Поля есть друг, который обещал ему написать, но так до сих пор этого и не сделал. Ручаюсь, что Поль снова устроил сцену, и поэтому его матери пришлось вернуться».