После атаки к Буденному подскочил на разгоряченном коне Ока Городовиков. Доложил: белые напирают.

Им удалось на левом фланге создать превосходство в силе; даже губительный огонь тачанок не мог сдержать натиск казаков. Судя по всему, противник стремился вбить клин между двумя дивизиями корпуса. Начальник 4-й кавдивизии просил комкора оказать его бойцам поддержку — бросить часть сил на левый фланг.

— Я поведу в атаку Особый дивизион, а ты, Ока, скачи к штабу, там заваруха началась.

Буденный подскочил к Особому дивизиону, лихо осадил лошадь и, выхватив из ножен клинок, громко скомандовал: «За мной, в атаку, марш-марш!» Бойцы лавиной устремились на врага. Мощное «ура!» гремело кругом. Атака конников была поддержана огнем с тачанок. Пригнувшись к шее коня, комкор с шашкой в руке вихрем летел впереди дивизиона. Прошли какие-то секунды, и вот уже началась отчаянная рубка. Белогвардейцы, не выдержав внезапного удара, в панике стали отступать.

Против 8-й и 9-й армий Деникин бросил конные корпуса генералов Шкуро и Науменко, пехотные корпуса генералов Май-Маевского, Кутепова, Слащева, а также несколько пехотных дивизий. Положение обеих армий осложнилось и тем, что донская контрреволюция в тылу у красных подняла мятеж казаков, кулаков и отчасти середняков-крестьян, недовольных продразверсткой. Деникин, используя это обстоятельство, форсировал наступление своей армии. Буденный понимал, что связь донских мятежников с Деникиным представляла особую опасность. Но только ли этим объяснялись неудачи наших двух армий? Была еще одна, пожалуй, основная причина, о которой впоследствии писал Буденный. Троцкий, являясь в то время председателем Реввоенсовета республики, развалил работу по руководству боевыми действиями армий Южного фронта. Между армиями фактически отсутствовало взаимодействие, в результате чего 8-я и 9-я армии не сумели воспользоваться успешным наступлением 10-й армии, затянули свое продвижение и не выполнили задачу по захвату Ростова — очага контрреволюции на юге страны. Неорганизованность и медлительность в наступлении 8-й и 9-й армий дали возможность Деникину отмобилизовать свои войска и перейти в наступление. Под ударами деникинских войск с фронта и повстанцев с тыла 8-я и 9-я армии к концу апреля вынуждены были начать тяжелый отход.

Обстановка осложнялась с каждым днем. Деникин, имея преимущество в подвижных конных частях, мог беспрепятственно выйти на незащищенные фланги 10-й армии и нанести удар с тыла. С этой целью он бросил корпус генерала Улагая в район станицы Граббевской с задачей захватить станцию Ремонтная, перерезать железнодорожную магистраль Тихорецк — Царицын. Егоров приказал Буденному выйти в район Граббевской и разгромить корпус генерала Улагая. «Улагай, Улагай», — вспоминал Буденный. Уж не тот ли поручик, который летом 1914 года командовал третьим взводом драгун.

— Тогда редко он сам водил нас в атаку, чаще возлагал эту обязанность на меня, — сказал Буденный Савицкому.

На рассвете 10 мая корпус Буденного выступил из станицы Орловской. Разведка донесла, что Улагай идет к Граббевской. У Буденного созрело решение: обойти с флангов эту станицу и обрушить на врага внезапный удар. Ожесточенный бой завязался на подступах к Граббевской. Появление конницы красных было для белоказаков полной неожиданностью. Генерал Улагай, увидев в бинокль красных всадников, в испуге воскликнул: «Боже, они обошли нас с флангов!» Враг не выдержал внезапного удара и, неся большие потери, отступил за реку Маныч. К ночи корпус прекратил преследование противника и согласно приказу командарма Егорова расположился на ночлег в станице Граббевской. Поздно вечером начальник оперативного отдела штаба корпуса Зотов с тревогой в голосе сообщил Буденному, что белоказаки форсируют реку Сал в районе хутора Плетнева. Генерал Улагай поспешно отступил за Маныч для того, чтобы отвлечь конный корпус с главного направления, где белые усилили натиск. Скорее всего, заметил Зотов, он начнет наступление у станицы Великокняжеской, так как, по сведениям воздушной разведки, противник стремится охватить с флангов наши 32-ю и 37-ю стрелковые дивизии, чтобы прорваться в район станции Ельмут.

— Возможно, — согласился Буденный и тут же добавил: — Выходим на рассвете.

На рассвете 16 мая корпус двинулся к станице Орловской. Вперед ушли разведчики.

В десять часов утра они вернулись и доложили, что у станицы Великокняжеской противник перешел в наступление.

Буденный спешился у небольшого кургана, подозвал к себе Погребова и Зотова, раскинул перед ними на зеленой травке измятую карту. Комкор предложил зайти противнику в тыл и нанести контрудар. Для этого надо изменить маршрут движения корпуса. Начальник штаба Погребов засомневался — дело выигрышное, но рискованное.

— А я люблю риск, — засмеялся Буденный. — Разумный риск — ключ к победе. Итак, в тыл врага!..

Внезапность удара корпуса решила исход боя: 1-я Пластунская дивизия почти вся была уничтожена. Успех налицо, но мысль о том, что группировка деникинских войск, наступавшая против 8-й и 9-й Красных Армий и стремившаяся захватить промышленный Донбасс и своим левым крылом выйти на Украину, а правым — разгромить 10-ю армию, все больше волновала Егорова. Командарм вынужден был отдать приказ стрелковым соединениям армии отойти на рубеж реки Сал. А конному корпусу следовало занять оборону на широком фронте по правому берегу реки Маныч и обеспечить стрелковым соединениям армии планомерный отход на новый рубеж обороны; когда это будет сделано, корпусу предстояло отходить вдоль железной дороги.

Буденный приказал Погребову подобрать двух-трех разведчиков и послать их в тыл белых.

Через три дня разведчики вернулись, они доставили белогвардейского офицера из штаба Покровского.

— Да ты что, Виктор Андреевич, не шутишь ли? — удивился Буденный. — Давай его сюда…

Белогвардейский офицер сообщил, что Деникин приказал генералу Покровскому продвигаться к Большой Мартыновке, чтобы обойти правый фланг 10-й Красной Армии и перерезать железную дорогу в районе станции Котельниковой на Царицын.

Буденный по прямому проводу донес Егорову о предполагаемом намерении генерала Покровского. «Сосредоточьте свой корпус севернее населенных пунктов Кудинов — Плетнев, — приказал ему Егоров. — Я буду у вас». «Вот и отлично, — сказал Буденный. — Вместе тут и решим, как нам быть дальше». 25 мая корпус сосредоточился в указанном районе. …Егоров застал Буденного в штабе, который располагался в крестьянской избе.

— Не ожидал, что я так скоро приеду? — Он пожал комкору руку. — Мой вагон на станции Ремонтной. Сел на лошадь и галопом к тебе. Ну, как тут живешь? — И, не дождавшись ответа, продолжал: — Противник сегодня форсировал реку Сал в районе хутора Плетнева, готовится переправиться на правый берег крупными силами. Надо сейчас же, немедленно сорвать замысел врага, а те части, что уже переправились, уничтожить. Я тоже поведу людей в бой. Доложите, как будете действовать.

— Вам бы побыть в штабе, а то пуля людей не разбирает… — заговорил Буденный, но Егоров прервал его:

— Я жду доклада.

Комкор доложил: во-первых, надо ударить белым в тыл, во-вторых, наступать только ночью, чтобы враг не заподозрил неладное, в-третьих, 6-я дивизия наносит удар с запада, со стороны Андреевской, 4-я — с востока, со стороны хутора Гуреева, она уничтожит белоказаков, переправившихся через реку.

— Согласен, — сказал Егоров. — А шестую дивизию я поведу в атаку. Давно не брал в руки клинок… Не возражаешь?..

Ночью дивизии конного корпуса скрытно подошли к хутору Плетневу и с ходу атаковали противника. Белоказаки растерялись, не успели организовать оборону; частью были изрублены, частью взяты в плен. Перед самым наступлением Буденный приказал начдивам бросить на фланги дивизии пулеметные тачанки. Они-то в упор и расстреливали белогвардейцев, отошедших к реке. Положение наших стрелковых частей было вновь восстановлено. Но в бою получил ранение Егоров. Он лежал на земле рядом с убитой лошадью, солдат делал ему перевязку.