На вторые сутки, 5 августа, Блюхер повел Сводный отряд, своеобразную партизанскую армию, через горный массив Ямантау к Восточному фронту.

Ямантау, двуглавый великан Южного Урала, разлегся с юга на север огромным костистым старым медведем. Вершины его, ощетинившись острыми скалами, бесцветны и голы. Большая седловина, мелкие ложбины, падающие сверху вниз горные разломы поросли густым лесом. На голых макушках хребта громоздятся тучи, в лесных чащобах — темно и хмуро.

В погожие дни с вершин Ямантау просматриваются за разновеликими горами и горушками, плато и долинами змеящиеся ленты далеких рек, блестящие блюдца озер, неясная паутина построек — различных населенных пунктов.

«Медведь» Ямантау будто в спячке: пустынна и неподвижна спина его. Лишь в подбрюшье — в лесистых седловинах и выемках, на трудных подъемах и опасных спусках — вьется длинной серой веревкой каменистая дорога — Верхнеуральский тракт.

Тракт разрезает поперек седой Урал, то прячась в зеленых зарослях горных лугов, то прижимаясь к отвесным каменным ребрам гор, петляя по берегам рек и ручьев, то, тяжело вздымаясь на перевалы, норовя обойти гиблые пропасти.

Начало тракта — в Казани, на стыке полноводной Камы с Волгой, конец — в западносибирских просторах, в степях, у золотых приисков в Троицке.

На полуторатысячной ленте тракта стоят города Мензелинск, Уфа, Стерлитамак и другие. В горах тракт сторожат гремящие и полупотухшие заводы Белорецк и Узян, замершая Kara и упрямый Авзян. В горах на сотни километров — четыре башкирские деревни: Макарово, Кара-Курттамак, Калгунино, Серменево.

Сводному отряду южноуральских партизан предстоял нелегкий переход через Ямантау. Партизанская армия шла по трудному, вьющемуся по хребтам и перевалам Верхнеуральскому тракту. В авангарде двигались кавалерия А. Е. Карташова и Уральский отряд И. С. Павлищева, за ними — штаб Блюхера с главными силами. Внутри армии ехали обозы. Замыкал всю эту огромную колонну Верхнеуральский отряд Ивана Каширина.

Участник этого рейда краснопартизанской армии Блюхера И. П. Маркелов, командовавший в 1918 году одним из отрядов, вел хронологические записи.

…Высота почти две тысячи метров. Опаленные жарой всадники тяжело послезали с коней. Кони жадно, со свистом и хрипом, ловили воздух, взмыленные бока их вздымались порывисто.

Кавалерией этот отряд можно было назвать условно. Двое-трое — в гимнастерках. Вот кто-то в серой потертой пиджачной паре. Ситцевые рубахи у двоих. Выцветшая кожанка. У одного медно-красная грудь вырывается из синей матроски. Картузы штатские, защитные фуражки. Шляпа. Матросская бескозырка с ленточками флота Балтики. Шапка русых нечесаных кудрей, покрытых ветром.

В деревянной кобуре — маузер. Шашка, за поясом — гранаты. Револьверы в кобурах, у двоих винтовки за плечами. У одного дробовик и охотничий нож из обломка штыка…

Впереди вздымались горы. Тяжелый путь. Неизвестность. Опасность. Сзади — горы, далекая дымка равнины. На востоке вершины гор озаряли лучи солнца, в долинах поднималась легкая кисея вечернего тумана. Тишина.

По извилистой, каменистой, пыльной дороге медленно, упрямо нарастал шум. Скрип колес, вскрики, топот, ржание коней, ругань.

Топает разношерстная кавалерия. Крестьянские «пегашки» и кавалерийские строевые лошади. Башкирские низкорослые рысачки и племенные производители с бывших помещичьих и купеческих конюшен. Кавалеристы в военном, с винтовками, шашками. Новоиспеченные всадники в пиджаках, косоворотках, в домотканых мужицких рубахах. Трехлинейки, берданки, карабины, американские винчестеры. Пара «луизок» с обоймами-коробочками, револьверы, бомбы. Кавалерийские седла, башкирские деревянные с пуховыми подушками, прихваченными веревочками и лыком.

Подводы, подводы, подводы… Скрипучие русские телеги. Горные башкирские двуколки. Городские тарантасы, ямщицкие тройки, пролетки, беговые дрожки, украинский рыдван.

Солдаты, штатские с винтовками, штатские без оружия. Женщины, старики. Вот целый букет вихрастых детских голов. Подводы с людьми вооруженными. Подводы с людьми, вооруженными только кнутом. На подводах — мука, зерно в мешках, кожа, тюки мануфактуры, сапоги, сбруя, патронные, денежные ящики… Телеграфное оборудование, домашние сундуки, чугуны, самовары, шубы, перины…

За подводами, устало мыча, плетутся коровы. Тарабанят ножками овцы. Где-то закудахтали куры. Тявкают собаки.

Вот на телегах тупорылые «максимы», голенастые «кольты» — пулеметная команда.

Угрюмо прошагали, проехали штатские под конвоем. Мужчины, одна женщина. Дородные купцы, щеголеватые военные офицеры, лидеры эсэров и меньшевиков, просто буржуи. Заложники.

Подводы, подводы, подводы…

Тяжело ступают лошади, бредут беженцы, подводчики в пестрядинных штанах и башкирских тюбетейках.

Тяжел и длинен путь через Ямантау…

Сводный отряд красных партизан постоянно преследовали белоказаки и чехи. Время от времени они атаковывали блюхеровские части. В районе Стерлитамака белогвардейцы и чехи попытались окружить краснопартизанскую армию и уничтожить ее. Крупное чешское подразделение вышло навстречу колоннам партизанских отрядов, а белоказаки наступали с тыла. Завязался ожесточенный бой. Блюхер бросил против чехов главные свои силы и разгромил их под селом Петровским. Затем, быстро совершив фланговый марш вдоль реки Белой, 13 августа вывел армию в район Богоявленского завода. На этом заводе находились красногвардейский отряд под командованием Михаила Калмыкова, который отошел сюда из-под Оренбурга, и небольшая группа красных войск, отступивших из Уфы. Они вели тяжелые бои свыше месяца с наступающими на завод белогвардейцами и кулацкими отрядами.

Блюхер вспоминал позже: «Рабочие Богоявленского завода нас встретили с большой радостью. Через час после нашего прибытия — смотрю: стоит огромная очередь перед заводом. Спрашиваю у Калмыкова, в чем дело? Он отвечает: „Рабочие винтовки берут“. Через некоторое время он, сильно взволнованный, прибегает ко мне и говорит о том, что рабочие обратно сдают винтовки, что они не хотят отходить вместе с нашим отрядом с завода. Весть о том, что наш отряд, а вместе с ним и Богоявленский вскоре оставят завод, вызвала сильную тревогу населения и особенно членов семей бойцов. Причина — вслед за нашим отрядом двигались белоказаки генерала Ханжина».

Дело в том, что отряды Ханжина вырезали целые семьи, не щадили ни детей, ни женщин, ни стариков. Весть о движении белоказаков взбудоражила население завода, что и сказалось на настроении бойцов. Дети, женщины не отпускали бойцов. Ко всему этому белогвардейцы распространили слух о том, что Казань пала…

Пришлось Блюхеру в 12 часов ночи собирать рабочих. Была непроглядная темнота, шел проливной дождь. Калмыков говорил о положении на заводах, Блюхер — о пролетарской революции, о новой жизни. Потом выступил старый рабочий. Он встал на бочку, которая служила трибуной, и сказал: «Я люблю своих детей, но революция мне дороже. Кто за то, чтобы завтра в четыре часа утра создать Богоявленский полк и всем вместе пойти бить белогвардейцев? Голосуйте». Ни одного голоса «против». Прошло полтора часа, пока люди оделись и построились. Вокруг тяжелая картина. Жены кричат, дети плачут, все умоляют: «Не уезжайте, на кого вы нас оставляете?» В этой обстановке раздался голос командира: «Полк, слушай команду! Направо — за мной!» На протяжении нескольких километров полк провожали старики, женщины, дети…

После ухода наспех созданного Богоявленского полка завод заняли белоказаки и устроили расправу над членами семей красноармейцев.

17 августа армия Блюхера сосредоточилась в районе Архангельского завода. Здесь, так же как и в Богоявленске, к ней присоединился вооруженный отряд рабочих. В результате присоединения двух отрядов общие силы краснопартизанской армии возросли до десяти с половиной тысяч человек.

Из Архангельска армия резко повернула на север, имея первоочередной задачей выйти на Самаро-Златоустовскую железную дорогу восточнее Уфы. Движение Блюхера в направлении Самаро-Златоустовской железной дороги вызвало сильное беспокойство белогвардейского командования, так как эта дорога была основной магистралью, связывающей штаб белочехов с их частями, действовавшими на фронте Самара — Симбирск — Казань. Чтобы предотвратить выход краснопартизанских отрядов на железную дорогу, белогвардейцы сосредоточили в районе Уфы значительные силы своих войск.