В Хабаровск ни Блюхер, ни его семья больше никогда не вернутся.

Здоровье Блюхера с каждым днем ухудшалось. Он был вынужден обратиться в поликлинику кремлевского Лечсанупра. Врачи нашли его здоровье крайне плохим. Рекомендовали стационарное лечение, но он отказался. По мнению докторов «кремлевки», только покой поможет ему в борьбе с обострившимися болезнями. Но о каком покое сейчас можно было говорить…

Ворошилов, выказывавший в последнее время явную неприязнь к Блюхеру, тем не менее проявлял внимание и даже заботу об опальном маршале. Справлялся в Лечебно-санитарном управлении Кремля, к которому был прикреплен Блюхер, о его здоровье и морально-психологическом состоянии. Несколько раз звонил тыловикам, чтобы они обеспечивали маршала и его семью всем необходимым.

24 сентября Блюхеру выделили квартиру в Доме правительства № 2 на улице Серафимовича.

В тот же день он был вызван к наркому. Наверное, решилась его судьба, подумал Василий Константинович.

Ворошилов встретил Блюхера, как бывало раньше, дружески. Поздоровался за руку, улыбался: «Лекари на тебя жалуются, Василий. Не подчиняется им маршал Блюхер… А тебе ведь серьезно лечиться надо. Они советуют юг. Поезжай в Сочи в наш пансионат „Бочаров Ручей“. Поживи с семьей на моей даче. Отдохнешь, наберешься сил. Мы за это время подыщем тебе должность, которая соответствовала бы твоему высокому званию. Не беспокойся, устроим прославленного маршала как надо».

В новую московскую квартиру Василий Константинович вернулся из наркомата сияющим. Очень хотелось обрадовать жену, детей, которые за эти дни пережили так много неприятностей и огорчений. Он с порога веселым голосом сообщил:

— Едем на отдых! На юг! В Сочи!

И Глафира, и няня Настена, и Всеволод с Ниной, и особенно Ваира пришли в восторг.

Блюхер продолжал:

— Выезжаем двадцать восьмого. Так что всем — собираться!

Через три дня Блюхер со всеми своими домочадцами отправился в Сочи пока еще в своем служебном салон-вагоне…

А Ворошилов в это время интересовался в Наркомате внутренних дел: что у них есть на бывшего командующего Дальневосточным фронтом?

НКВД дело свое делал исправно. Лаврентий Павлович Берия, набиравший с каждым днем силу в роли заместителя наркома внутренних дел, накопил уже «неплохой» компромат на своего давнего недоброжелателя. В специальной красной папке с наклеенными на ней двумя буквами «В. Б.» аккуратно были подшиты справки, копии протоколов допросов арестованных, осужденных или только ожидавших суда «врагов народа». В частности Тухачевского, выписки из собственноручных признаний и протоколов допросов арестованных в 1937-м и в первой половине 1938 года Сангурского, Гулина, Хаханьяна, Лаврентьева (Картвелишвили), Сазонтова, Федько, Винокурова, Кассина и других командиров и политработников-дальневосточников. Во всех материалах Блюхер рассматривается как участник контрреволюционного заговора.

На сочинском побережье осень еще не наступила, хотя по календарю подходил к концу ее первый месяц. Безоблачное небо. Ярко светит солнце. Теплынь. Настоящий бархатный сезон.

В последний сентябрьский день 1938 года на Адлерский вокзал из Москвы прибыл поезд, в составе которого находился служебный салон-вагон маршала Блюхера. У перрона в ожидании поезда стояли правительственные легковые ЗИСы. За несколько минут машины вместили в себя маршала с его семейством, прислугой, охраной и стремительно направились по серпантину живописной курортной дороги к чудному местечку, где находился пансионат «Бочаров Ручей».

Пансионат располагался на берегу моря, за сочинским парком «Ривьера». Довольно обширная его территория была обнесена высоким забором. В центре — большой, старой постройки дом, рядом еще один — новый, двухэтажный, четырехквартирный. Большой дом был дачей наркома Ворошилова, квартиры в новом предназначались для остальных четырех маршалов, но никто из них там никогда не жил.

Как вспоминает Глафира Лукинична Безверхова-Блюхер, они разместились на первом этаже, где было много комнат, а также гостиная, столовая, холл с бильярдом, служебные помещения. Взрослые дети — Всеволод и племянница Нина — заняли по отдельной небольшой комнате, Ваире и Василину с няней Настеной выделили самую большую спальню, в остальных комнатах поселились повара, уборщики, охрана.

Подавленное настроение Блюхера с приездом в Сочи улучшилось. Уже с первых часов пребывания в «Бочаровом Ручье» семья маршала активно включилась в курортную жизнь. Едва распаковав вещи, Глафира объявила, не допуская возражений: «Будем знакомиться с территорией». Дети бурно выражали свою радость. Несколько ободрился и Василий Константинович.

Послеобеденное время до самых сумерек было полностью отдано изучению окрестностей пансионата и прогулкам у моря. Вечером, уставшие, возбужденные от массы необыкновенных впечатлений, все члены семьи Блюхера увлеченно обсуждали план отдыха на завтра, 1 октября, и на последующие ближайшие дни. Пылкая 22-летняя Глафира, желая объять необъятное, загибала пальцы: «Поедем на озеро Рица, в Гагры, в горы…» Василий Константинович убеждал, что для лучшей акклиматизации целесообразнее начать с поездки по Черноморскому побережью.

Солнечным утром они отправились на машине в Абхазию. Это было незабываемое путешествие. Затем — экскурсии по гагринским достопримечательностям, обед в кафе. На обратном пути Блюхер заехал в дом отдыха СНК СССР, где не раз гостил в прошлые годы.

Через день — в горы. Для сочинских отдыхающих восхождение на гору Ахун считалось непременным ритуалом. Чета Блюхеров с удовольствием исполнила этот ритуал (не без опеки, конечно, проводников и охраны).

Потом были поездки на озеро Рица, посещение других знаменитых мест главного курортного края страны.

Блюхера ничто не отвлекало от отдыха. Никаких телеграмм, звонков, только однажды пришло письмо от заведующего гаражом Перепелицина о том, что он ждет маршала и машину его поставил на капитальный ремонт…

По сложившейся привычке Блюхер читал газеты. «Враги народа, гамарниковско-берлинские шпионы, прилагали все старания к тому, чтобы разрушить железный костяк Красной Армии…» Это — в «Правде». В «Известиях» и «Красной Звезде» печатался Указ о награждении героев боев на озере Хасан. Знакомые фамилии бывших подчиненных… Имя командующего фронтом ни разу не упомянуто. Значит, под запретом. Больно было это сознавать.

Погода стояла чудесная: солнечная, теплая, сухая. Дети были счастливы — много купались в море, играли на открытом воздухе. Всеволод и Нина ходили на индивидуальные занятия к местному частному учителю (в школу их не определили из-за полной неясности будущего местожительства), но это нисколько не мешало им радоваться жизни.

Как-то Блюхера навестил Павел Сергеевич Аллилуев, брат Надежды Сергеевны Аллилуевой, который отдыхал в это время в Сочи. Василий Константинович и Павел Сергеевич долго беседовали наедине в гостиной. Проводив гостя, Блюхер многозначительно сказал жене: «Это наверняка разведка». Но Аллилуев приезжал к Василию Константиновичу с добрыми намерениями и, когда вернется в Москву, замолвит слово перед Хозяином о снятии опалы с прославленного маршала. Только Сталин оставит просьбу Павла Сергеевича без внимания…

В санатории Блюхер проходил предписанные врачами лечебные курсы, строго соблюдал режим по лечению фотодерматита, которым сильно страдал в последнее время, принимал мацестовские ванны, другие оздоровительные процедуры.

В середине октября в «Бочаров Ручей» приехал его брат Павел. Он недавно получил перевод в Пермь, и перед отъездом на новое место ему дали месячный отпуск. 2 октября Павел приехал из Хабаровска в Москву, две недели провел вместе с женой Лидией и дочерью Валей. Оставалось десять дней до выхода на службу, и Павел решил по пути в Пермь заехать в Сочи, чтобы повидаться с братом. Павел рассказал: после отъезда в Москву Глафиры с детьми хабаровскую квартиру маршала по ночам посещали какие-то люди, вероятно из НКВД, что-то искали там; в Хабаровске распространяются слухи, что Блюхер оказался японским шпионом и что якобы он, Павел, успел своевременно уведомить органы безопасности о вылете маршала-шпиона в Токио…