Зорге видит надвигающуюся опасность. Это реальная опасность. Он должен предупредить…

Его работы переиздаются в Германии, и они воюют против фашизма; в них сила и напряженность оригинального, целенаправленного ума, революционная страстность.

Но в своих изысканиях Зорге не замыкается в сфере только германского империализма. Он хочет решить проблему в целом, видеть ее международные грани.

Его взоры привлекает империализм американский. Он ничем не лучше германского, французского или английского. Та же звериная сущность.

«Политика Америки в отношении Панамы, Никарагуа и Мексики еще более приняла характер подлого военного разбоя, – констатирует он.-Здесь… провоцировались революции, навязывались соответствующим странам займы с помощью военного флота, вооруженных десантов и военных судов, смещались и водворялись правительства в зависимости от их готовности подчиняться условиям, диктуемым финансовыми магнатами… Политика Америки на Кубе продиктована интересами сахарозаводчиков. Всюду применяются одни и те же методы».

В небольшой работе «План Дауэса и его последствия» Зорге показывает, как в 1924 году империализм США и Англии, напуганный размахом революционного движения в Германии, пришел на помощь немецкому империализму. В августе этого года вступил в силу новый репарационный план, разработанный международной комиссией под руководством американского генерала Дауэса. Смысл плана Чарлза Дауэса был хорошо понятен Рихарду – укрепить позиции капитализма в Германии и переложить бремя репарационных платежей на плечи трудящихся, а главное – за счет американских займов воссоздать германский военно-промышленный потенциал и направить его против Советского Союза. Этот план закрепил ведущую роль американского империализма в деле восстановления мощи Германии – сюда хлынул золотой дождь долларов.

Книга вышла в 1925 году в Германии и сразу же обратила на себя внимание массового читателя своим боевым, наступательным духом и в большей степени – глубиной анализа, строго научными прогнозами, не сулящими ничего доброго широким массам, – она перекликалась со страстной речью Тельмана, выступившего в рейхстаге с разоблачением «плана Дауэса».

Буржуазная пресса обрушилась па книгу: ведь Зорге показывал, как происходит и будет происходить возрождение и обновление тяжелой промышленности и военной индустрии Германии с помощью «дяди Сэма» и английских банков, к чему ведут преступные замыслы правителей Веймарской республики.

Плану Дауэса КПГ противопоставила свой план – выплату репараций нужно производить из прибыли виновников империалистической войны – монополистов и юнкеров; повысить рабочим и служащим заработную плату и установить 7-часовой рабочий день!

Книга Зорге помогает немецким коммунистам в их борьбе.

Зорге – крупнейший знаток империализма, эксперт. Он социолог к тому же. Он едет в страну классического капитализма – Англию и здесь обследует целый ряд предприятий, беседует с предпринимателями и рабочими. Он советский журналист, и у хозяев шахт к нему настороженное отношение. Но он-то сам был шахтером, это заметно по той уверенности, с какой он спускается в шахту, по тем вопросам, какие он задает инженерам и рабочим. Он может даже продемонстрировать, как нужно рубить уголь. Все очарованы – и сердца открываются перед ним. Он детально знакомится с экономическим и политическим положением страны. Его интересуют и такие страны, как Дания, Норвегия, Швеция. Все это штрихи к полному портрету капитализма.

Но портрет будет неполным, если оставить в стороне Дальний Восток, страны Тихого океана, политику великих держав па Дальнем Востоке, в Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке. Исследователь должен идти до конца. Целая программа научно-исследовательской работы!.. Она, возможно, потребует всей жизни.

Дальний Восток… Китай, Япония – совершенно не исследованная область. Узел острейших международных противоречий. Зорге целыми днями просиживает в библиотеке. После груды проштудированных материалов

Зорге может в своих статьях сделать четкий однозначный вывод:

«Решается вопрос о гегемонии американского, английского, японского империализма в Азии. Именно на почве взаимоотношений в Азии обострились противоречия между тремя сильнейшими империалистическими державами, и война должна неизбежно наступить…»

Этот вывод был сделан в 1927 году.

Он увлеченно работает. И стороннему человеку может показаться, что Зорге счастлив. Возможно, он и в самом деле счастлив. Увлеченность делом и есть счастье.

Кроме того, к Рихарду Зорге пришла любовь… Сначала Екатерина Александровна Максимова давала ему уроки русского языка, которым Рихард владел недостаточно хорошо. И очень скоро завязавшаяся дружба перешла в сильное, глубокое чувство. Он стал частым гостем в ее полуподвальной квартире на Нижне-Кисловском.

Родственники Кати жили в Петрозаводске. Мать, два брата, три сестры. Она все время переписывалась с сестрами. У Кати была своя незаурядная судьба. Несколько лет назад она окончила Ленинградский институт сценического искусства. Быстро пришел успех. Затем поездки в Италию, на Капри. Умер артист, человек, к которому Екатерина Александровна была привязана, ценила его талант. Эта трагедия повлияла на нее неожиданным образом – она отказалась от сцены и ушла на завод. Работала аппаратчицей на заводе «Точизмеритель»; назначили бригадиром, прочили в начальники цеха.

Литература, искусство, музыка, проблемы художественного творчества – вот сфера, в которой оба растворялись во время коротких встреч. Вместе заходили в букинистические магазины, отыскивали какую-нибудь редкую книгу. Гуманитарная культура, эстетика, практика мирового искусства…

Люди, близко знавшие Екатерину Александровну, рассказывали о ней как о женщине своеобразной, наделенной большой искренностью души, умеющей не только воспринимать, но и как бы переносить на себя и чужую радость, и чужое горе. У себя на заводе она вечно возилась с новенькими молодыми работницами, обучала их обращаться с аппаратурой в цехе, читать и писать, шить ситцевые платья. Ей чужд был показной пафос. Ее артистизм, унаследованный от прежней театральной жизни, проявлялся главным образом в умении держать себя с людьми.

Рихард нравился ей. Он захотел побывать на заводе, познакомиться с ее друзьями. А очутившись в цехе, Рихард, к ее удивлению, сразу же нашел общий язык с рабочими, охотно рассказывал им о жизни и труде рабочих в Германии, о забастовках, о Тельмане. Его полюбили, ион сделался частым гостем на заводе «Точизмеритель».

Однажды она спросила, любил ли он раньше. Он задумался, улыбнулся и произнес французскую фразу: «Besoin d'aimer pour aimer», что значит: «Потребность любить ради любви».

А потом рассказал о Христине. Она осталась во Франкфурте. Возможно, тогда была любовь. А возможно, всего лишь привязанность. В свое время Христина была членом Союза Спартака, знала Розу Люксембург, Клару Цеткин, Карла Либкнехта. Рихард не сомневался, что Христина согласится поехать с ним в Советский Союз. Но она отказалась. Пообещала приехать позже.

Сохранились ходатайства Зорге о вызове Христины в Москву. Но когда все документы были оформлены, Христина категорически отказалась покинуть Германию. Он звал, умолял – и все напрасно. И только позже он мог сказать себе: по-видимому, настоящей любви не было. Не было того удивительного чувства, которое поднимает над обыденностью и связывает навсегда…

Теперь он встретил Катю, с ее мягким певучим голосом, с ее постоянной доброй улыбкой, с ее всегдашней прямотой и правдивостью, с ее естественностью, и понял: это на всю жизнь…

Почти каждый вечер Рихард Зорге посещал клуб немецких коммунистов, где его избрали первым председателем правления.

Клуб объединял немецких коммунистов, которые после поражения Гамбургского восстания в 1923 году и запрещения КПГ вынуждены были выехать в Советский Союз. Но клуб посещала и другая категория людей: сюда проникли «ультралевые», последователи Рут Фишер и Маслова, заклятых врагов рабочего класса, открытых троцкистов. Постепенно они стали навязывать коммунистам дискуссии. Троцкисты имели прямую связь с врагами и изменниками коммунистического движения, обосновавшимися за границей: Росмером, Либерсом, Рут Фишер, Роланд-Голстом и другими. Это было время активизации троцкистско-зиновьевской оппозиции, призывавшей к капитуляции перед мировым капитализмом. Оппозиция встала на путь раскола Коминтерна. Осенью 1926 года ее лидеры устроили открытую антипартийную вылазку на Путиловском заводе в Ленинграде и на партийных собраниях завода «Авиаприбор» в Москве. Такую же вылазку предприняли они в клубе немецких коммунистов.