К моменту исследуемых нами событий «большая часть калмыцкого населения находилась в пределах Астраханской губернии, в числе которых до 15 тысяч мужчин, годных к военной службе. Из 10 рот состояло Ставропольское калмыцкое войско «с общим числом населения около 3000 душ обоего пола». Значительная часть калмыков была причислена к войску Донскому»^{55}.

«К концу 18 столетия на Дону сложилось стабильное калмыцкое население, инкорпорированное как равностатусное с казаками в состав Войска Донского, со своим административным устройством и управлением. В соответствии с новым положением существенно трансформировалась социальная структура донского калмыцкого населения — утвердилось военное сословие — служилые калмыки-казаки. Впоследствии калмыки, сражаясь в составе Лейб-гвардии Казачьего, Атаманского, донских строевых и ополченских полков, артиллерийских рот в грозные дни Отечественной войны 1812 г. и участвуя в Заграничных походах, прославились вместе с казаками»^{56}.

Калмыки считались и являлись полноправными донскими казаками. «…Они не выделялись из общего состава донского казачества по каким-либо признакам. Тем более в составе войска Донского не создавались отдельные калмыцкие подразделения. Калмыков-казаков при формировании пятисотенных донских полков по 15—30 человек распределяли по некомплектным полкам, в тысячном Атаманском полку по штатному расписанию числился 91 калмык, Лейб-гвардии Казачьем полку — до 20 калмыков, в конно-артиллерийских ротах — до 10»^{57}.

Не состоящие в полках калмыки были разделены на территориальные сотни и подчинялись своим начальникам и особому «приставу над калмыками».

На 1 июня 1812 г. по списку на Дону числилось служилых 1740 калмыков, из них в 64 полках, 2 артиллерийских ротах и 1 команде находились 1504 калмыка, из них в Атаманском полку 91 калмык^{58}.

Наряду с другими донскими казаками калмыки разделили все тяготы Отечественной войны 1812 г. и последующих заграничных походов. Во время сбора ополчения в 1812 г. было принято решение «приставу над калмыками предписать, собрав немедля сотенных атаманов, обще с ними исчислить также всех могущих носить оружие калмык, не исключая ни гилюнов, ни гицулей, ни отставных, ни льготных, ни бедных, ни малолетков, полагая до 17-летнего возраста, кроме сущих калек, равномерно весьма дряхлых и одержимых иногда жестокими болезнями, неспособных к походу, и о числе их тотчас донести сюда с нарочным, а самому ему с сотенными начальниками стараться всевозможно всех их вооружить, заимствуясь для неимущих один у другого оружием.

Буде же и затем останутся пешие или без оружия, о таковых особо сюда доносить, причем рассеянных из них частями собрать на кочевье к их сотням, дабы в случае похода в 24 часа могли и они все выступить и следовать, куда повеление будет…»^{59}

До 1805 г. одна из станиц, составлявших Черкасск — столицу Войска Донского, — называлась Татарской и была заселена тюркоязычным казачьим населением. Как считает С.В. Черницын, «скорее всего в составе группы преобладали изначально не просто представители кочевых тюркоязычных народов Сев. Причерноморья, а именно — ногайцы. Донские татары сохраняли значительную культурную обособленность. Еще в XVII в. они явно отличались по одежде, вооружению, внешнему облику от донских казаков… Инженер де-Романо в 1802 г. упоминает, что у донских татар «своя религия, обычаи, костюм». И позднее, в справочнике 1919 г. о казаках Татарского написано, что они «…между собою говорят по-татарски, ногайским наречием»; отмечается, что «… лицо их довольно красиво, умно и выразительно, но сохраняет чисто монгольский склад…». А относительно внешнего блика можно прочитать: «…Одежду носят казачью, но голову бреют, носят тюбетейку (ермолку), сверху часто татарский кафтан. Женщины одеваются по-татарски, лица не закрывают, как и у кочевых ногайцев». В этом фрагменте мы видим сочетание казачьих и этнических традиций в мужском костюме, причем автор акцентирует внимание именно на тюркских признаках»^{60}. Станица постоянно пополнялась пришедшими на Дон тюрками и иногда черкесами, не желавшими сменить ислам на православие. Помимо Татарской станицы, жители которой после 1805 г. жили на окраине Новочеркасска, в Войске Донском числились и другие татары. Так, собирая ополчение в 1812 году, донское дворянское собрание приняло решение: «…о каковой готовности к походу дать знать и коллежскому советнику Балгик-бею предписав ему, чтобы приготовил к тому же состоящих в ведении его, пришедших сюда с Молочных вод и причисленных к войску татар, и о числе их донесть сюда»^{61}.

Но количество донских татар было невелико. К 1822 году оно не достигало 1000 человек.

Общая численность казачьих войск в российской армии к началу Отечественной войны 1812 г. составляла 117 тыс. человек.

Казачьи полки других войск зачастую входили в иррегулярные конные соединения, собранные под руководством донских военачальников.

Наиболее древние и устойчивые связи Дон имел с казаками Украины. Там тоже были «вольные казаки», объединенные в Войско Низовое Запорожское, и многочисленные казаки, записанные на службу к польскому королю, занесенные в «реестр». Национально-освободительная война 1648—1654 гг. Украины против Речи Посполитой привела к тому, что в стране установилась власть верхушки реестровых казаков, и эта верхушка признала вассальную зависимость Украины от России. Социальная структура общества упростилась и откатилась до уровня «военной демократии». В течение следующего века при дальнейшем ослаблении Польши и усилении России власть реестровой верхушки — «гетманщина» — себя изжила, Украина окончательно подчинилась России, а освободившихся от польского гнета украинских крестьян и казаков закрепостила своя реестровая верхушка.

С Украины на Дон стали массами переселяться, спасаясь от закрепощения, украинские реестровые казаки. И новые донские дворяне стали прикреплять их к своей земле, тоже закрепощать.

В начале XIX века бывшее казачье (реестровое) население Украины стало основным поставщиком рекрутов в русскую регулярную кавалерию.

Связи донских казаков с «вольным казачеством» Украины — запорожцами — имели давнюю традицию. По данным Татищева, в 1560 г. запорожцы во главе с князем Вишневецким поставили в низовьях Дона Черкасский городок (в документах впервые встречается в 1593 г.).

Пространство между Днепром и Доном формально считалось запорожской территорией. Польский король Стефан Баторий в 1576 г. разрешил запорожцам занимать земли на восток от Днепра до самого Дона. Но реально запорожцы могли здесь селиться лишь на островах по рекам и речкам. Все степное пространство контролировалось крымскими татарами.

Формально запорожцы подчинялись польскому королю, а донцы — русскому царю, но в это время запорожское присутствие и запорожское влияние на Дону особенно заметны.

В случае угроз со стороны русского царя донцы говорили: «А у нас, у донских казаков, с запорожскими приговор учинен таков: как приходу откуда чаять врагов на Дон или в Запороги, то запорожским черкасам на Дону нам, казакам, помогать, а нам, донским казакам, помогать запорожским черкасам, а Дон мы так без крови не покинем». Таким образом, перед нами открытый военный союз.