Всё это у Алека было. Алек вспомнил, что он почувствовал прошлой ночью, когда надевал сапоги Рафаэля на его потрепанные ноги: ужасное осознание, что эта боль на самом деле не его.

Он поколебался:

— А разве вы с Тессой не можете зависти ребенка?

— Я её никогда об этом не спрашивал, — ответил Джем, — Когда-то у неё были дети. Они были просто прекрасны, но они оба умерли уже давно. Дети и есть наше бессмертие, но что, если ты бессмертен, а они нет? Я видел, как она старалась отдалиться от них. Я видел, чего ей это стоило. Я не хочу, чтобы она переживала нечто подобное ещё раз.

Рафаэль поднял руки, явно желая, чтобы его понесли. Алек взял его на руки. Сердца магов бились по-другому, Алек привык слушать сердцебиения Магнуса и Макса. Ритм был бесконечно устойчивый и убеждающий, что все в порядке. Это было странно держать ребенка со смертным сердцебиением. Но Алек привык к этому ритму.

Вечернее солнце, палящее на стены улиц, садилось за горизонт. Их тени были давно позади, но город все еще был ярким, и Алек впервые увидел, насколько он прекрасен.

Иногда Алека одолевало отчаяние, что мир не может измениться или он не изменится недостаточно быстро. Он не был бессмертным и не хотел им быть, но были времена, когда он боялся, что он не будет жить достаточно долго, что у него никогда не будет возможности взять руки Магнуса перед всеми, кого они любили, и дать священное обещание.

И этот образ Алек держал у себя в голове, борясь от накатывающих его усталости или страха поражения. Это было напоминание о том, что нужно продолжать бороться.

Когда он покинет этот мир, когда он станет пылью и пеплом, Магнус все еще будет жить. Если бы мир изменился к лучшему, то это непознаваемое будущее было бы лучше для Магнуса. Алек мог представить, что в какой-то жаркий день, на незнакомой улице в чужой стране, Магнус увидит что-то хорошее, и оно напомнило бы ему об Алеке, что каким-то образом мир изменился, потому что Алек жил. Алек не мог представить, как будет выглядеть мир после этого.

Но сейчас он мог представить, в далеком-далеком будущем, лицо человека, которого любил больше всего на свете.

Джем рассказал Тессе, что они видели, и кого они на самом деле искали на Теневом рынке.

Лили встретилась с Джемом взглядом, когда он закончил объяснять:

— На что это ты такое смотришь, восхитительный-сэндвич-с-арахисовым-маслом-и-Джемом?

Тесса фыркнула за Джема.

— У меня есть еще клички, — сказала Лили Тессе, — Они приходят мне в голову постоянно. Хочешь их услышать?

— Не особо, — ответил Джем.

— Определенно, нет! — подхватил Алек.

— Я хочу, — отозвалась Тесса, — Очень хочу.

И Лили охотно поделилась с ней своими именами для Джема по дороге на Теневой рынок. Смех Тессы был похож на песню для Джема, но он был рад, когда они достигли Теневого рынка, хотя в это место было подобно крепости из колючей проволоки, а дверь в последний раз была закрыта для них.

Но сегодня она была открыта.

Джем уже привык к Теневому рынку, после долгих лет поиска ответов о демонах и Эрондейлах. Он также привык к тому, чтобы всегда был заметным среди людей рынка.

Но сегодня все смотрели на Алека и Лили. Королева Теневого Рынка была прекрасной и достойной молодой женщиной, она вышла между ларьками, чтобы поприветствовать их лично.

Алек отвел ее подальше, чтобы рассказать ей о своих планах на вечер, и попросить помощи. Королева улыбнулась и согласилась.

— Они из Альянса, — услышал он шепот подростков во внушающих страх тонах.

Алек наклонил голову и начал суетился над Рафом. Алек, похоже, немного смутился от такого количества внимания к себе.

Джем встретил взгляд Тессы и улыбнулся. Они видели, как многие поколения проходят, яркие и обнадеживающие, но Алек был чем-то новым.

Алек остановился, чтобы поговорить с девушкой-фэйри подросткового возраста.

— Роза, ты сегодня видела женщину-фэйри с волосами в виде одуванчика на рынке?

— Должно быть, ты имеешь в виду Мать Хоторн, — сказала девушка, — Она всегда здесь. Она рассказывает истории детям. Она души в них не чает. Правда, остальных терпеть не может. Если ты её ищешь, то будь вблизи детей. Она обязательно придет.

После этого они направились к костру, где собралось большинство детей. Фейри играл на бандонеоне при свете огня. Джем улыбнулся, услышав музыку.

Раф прижался к рубашке Алека и ревниво посмотрел на всех. Другие дети казались запуганными его хмурым взглядом.

Девушка-маг делала магические трюки, создавая теневых марионеток в дыме от огня. Даже Раф засмеялся, и вся угрюмость исчезла с его лица. Он был всего лишь ребенком и, прислонившись к Алеку, он пытался быть счастливым.

— Он говорит, что она хороша, — перевела Лили Алеку, — Ему нравится магия, но большинство могущественных магов покинули город уже давно. Ему интересно, а может ли тот крутой парень делать то же самое.

Алек достал свой телефон, чтобы показать Рафаэлю видео, в котором Магнус применял магию.

— Посмотри, оно становится красным, — сказал Алек, и Раф мгновенно выхватил телефон из его рук, — Хватит его так хватать! Мы ничего не воруем. В следующий раз мне нужно будет напечатать Магнусу ответ, а для этого мне понадобится телефон.

Алек взглянул на прыгающие вокруг Джема радужные огни.

— Я действительно задавался вопросом, можешь ли ты дать мне совет, — сказал он. — Я имею в виду, всё то, что ты говорил раньше. Ну… про романтику и всё такое. Ты всегда знаешь, что сказать.

— Я? — удивленно переспросил Джем, — Я никогда не думал о себе как о человеке, который владеет ораторским искусством. Мне нравится музыка. Легче рассказать, что ты чувствуешь через музыку.

— Алек прав, — согласилась Тесса.

— Правда? — моргнул Джем.

— В самые тяжелые и мрачные времена в моей жизни ты всегда знал, что сказать, чтобы утешить меня, м сказала Тесса. — Один из моих самых мрачных моментов в моей жизни был, когда мы были молодыми, а мы знали друг друга всего ничего. Ты пришел ко мне и произнес слова, которые я носила со мной, словно свет. Это был один из тех моментов, которые заставили меня полюбить тебя.

Она поднесла свою руку к его лицу и погладила его шрамы. Джем поцеловал её запястье.

— Если мои слова утешат тебя, то мы с тобой похожи, — сказал он. — Твой голос — это музыка, которую я люблю больше всего в этом мире.

— Видишь, — мрачно сказал Алек Лили.

— Мы любим такого красноречивого малыша, — ответила Лили.

Тесса наклонилась ближе к Джему и прошептала на том языке, который она выучила специально для него:

— Wo ai ni.

И в этот момент, глядя ей в глаза, Джим поймал вспышку движения, а затем спокойствие в темноте. Женщина-фэйри с волосами в виде одуванчика приближалась к детям, подталкивая вперед маленькую тележку полную ядов. Она остановилась при виде Джема. Она узнала его, как и он её.

— Мать Хоторн, м сказала девочка-маг, с которой Тесса недавно разговаривала, — Вы пришли, чтобы рассказать нам новую историю?

— Да, — сказал Джем. Он поднялся на ноги и сделал шаг вперед. — Мы хотим услышать историю. Мы хотим узнать, почему вы так ненавидите Эрондейлов.

Глаза матери Хоторн расширились. Они были бесцветными и без зрачков, словно ее глаза были заполнены водой. На мгновение Джем подумал, что она убежит, он напрягся и приготовился побежать за ней в след. Тесса и Алек последовали его примеру. Джем ждал слишком долго, чтобы продержаться ещё хоть одну минуту.

Тогда Мать Хоторн оглядела детей и пожала тонкими плечиками.

— Ну что ж, — сказала она. — Я ждала больше века, чтобы похвастаться этим трюком. Полагаю, теперь это не имеет значения. Позвольте мне рассказать вам историю о Первом Наследнике.

Они нашли одинокий костер, у которого не было детей, чтобы услышать темную сказку, кроме Рафаэля, торжественное лицо и тишина в защитной линии руки Алека. Джем сел с его друзьями и его лучшей возлюбленной, чтобы выслушать. Свет и тени танцевали длинный танец вместе, и у странного камина Теневого рынка старуха сплела сказку о Фейри.