Если война неизбежна, то пусть она будет теперь»
«После войны, когда американцы создали атомную бомбу, нам пришлось решать, как быть. Тогда Сталин не раз собирал Политбюро, и оно пришло к выводу — нет другого выхода, кроме как создать в Европе мощный бронетанковый кулак, который навис бы над ней. Да, американцы могли нанести нам тяжелый урон, сбросив атомные бомбы. А мы уничтожили бы Европу. По сути дела, мы сделали европейцев заложниками нашей, советской безопасности — пусть они удерживают США от ядерной агрессии против Советского Союза».
Надо заметить, что угроза ядерной войны мало беспокоила Сталина. Во время войны в Корее (1950—53), в письме к своему последователю Мао Цзедуну, лидеру китайских коммунистов, «вождь всех народов» достаточно четко изложил отношение к такой войне:
«Несмотря на свою неготовность к большой войне4 США все же из-за престижа могут втянуться в большую войну, что неизбежно втянет в войну Китай, а вместе с ним втянется в войну и СССР, который связан с Китаем Пактом взаимопомощи.
Следует ли этого бояться? По-моему, не следует, так как мы вместе будем сильнее, чем США и Англия, а другие капиталистические европейские государства без Германии, которая не может сейчас оказать США какой-либо помощи, не представляют серьезной военной силы. Если война неизбежна, то пусть она будет теперь, а не через несколько лет, когда японский милитаризм будет восстановлен как союзник США и когда у США и Японии будет готовый плацдарм на континенте в виде лисынмановской Кореи».
В итоге, основу послевоенной советской военной стратегии доставила теория массированного применения на Европейском ТВД танковых и механизированных войск при активной поддержке авиации. Для изоляции этого ТВД извне, исключения возможности доставки резервов с американского континента планировалось использовать подводные лодки и быстроходные мощные крейсеры. Новая кораблестроительная программа советского ВМФ предусматривала строительство не менее чем 500 подводных лодок, способных действовать в морях, окружающих европейский континент и в Атлантике, а также более 30 крейсеров типов «Свердлов» и «Сталинград». Оперативное развертывание подводных и надводных сил флота тоже требовало авиационного прикрытия.
Вторая половина XX века была эпохой советско-американского противостояния на земле, в небесах и на море
Борьба с американскими авианосцами, изоляция Европейского ТВД была одной из приоритетных задач дальней авиации
Но для того, чтобы бронированный танковый кулак смел всех врагов на пути к берегам Атлантики, просто авиационного прикрытия было недостаточно. Требовалось полное господство в европейском небе. В отличие от своих маршалов и генералов, мысли которых были столь же простыми и короткими, как у деревянного Буратино, Сталин не забыл страшную катастрофу лета 1941 года, когда немцы всего за несколько дней практически полностью уничтожили советскую авиацию в западных военных округах. Именно это позволило им нанести серьезное поражение основным силам Красной Армии и подойти к Москве. Помнил кремлевский вождь и налеты германских бомбардировщиков на столицу, ощущение беспомощности и растерянности, возникавшее во время бомбежек.
События прошедшей войны убедительно доказали, что боевая авиация превратилась в одно из главных действующих лиц современной вооруженной борьбы, способное решать ее исход. Без завоевания господства в воздухе и организации эффективной авиационной поддержки действиям сухопутных войск любые наступательные операции на Европейском театре военных действий были обречены на неудачу. Отсюда вполне логичный вывод: основу мощи СССР должны составить «танковый меч» и «воздушный щит». Иначе говоря, связка: «танк — самолет» (под последним имелся в виду истребитель-бомбардировщик).
Следовательно, надо было срочно ковать мощный воздушный щит Отчизны. Тем более, что положение дел в советской военной авиации являлось весьма тревожным. Сталин и его приближенные знали, что с 1944 года в воздушных боях над Германией участвовали реактивные истребители фирмы Мессершмидт (Me-163 и Ме-262), по всем параметрам превосходившие поршневые машины. Более того, немецкие инженеры создали реактивные бомбардировщики Арадо-234, несколько экземпляров которых после оккупации Германии оказались в руках Красной армии.
Знакомство с авиационным наследием Третьего Рейха вызвало настоящий шок у советских авиаконструкторов и кремлевского руководства. Оказалось, что Советский Союз безнадежно отстал в разработке современной авиационной техники не только от США, но и от поверженной в прах Германии. Ничего подобного боевым, реально летающим реактивным машинам Люфтваффе, в СССР просто не существовало. Отсутствовали также работоспособные реактивные двигатели для перспективных самолетов. Фактически, это была катастрофа.
Сталинский референт по вопросам авиации, он же авиаконструктор Александр Яковлев (1906–1989) в своих мемуарах следующим образом пытался объяснить отставание советской авиации от зарубежных конкурентов:
«На протяжении всей войны мы улучшали качества серийных самолетов, стремясь к тому, чтобы наши летчики всегда имели превосходство над неприятелем, и особенно в области истребительной авиации. Поскольку полное господство в воздухе было завоевано, нас, конструкторов, не особенно прижимали по части дальнейшего повышения боевых качеств самолетов.
Но, несмотря на то, что работой конструкторских бюро были довольны, конструкторы не раз говорили о том, что откладывать развертывание перспективных работ не следует, особенно в области реактивной техники. Еще в конце войны мы неоднократно ставили этот вопрос в наркомате. Однако каждый раз нам отвечали, что главное сейчас — обеспечить выпуск максимального количества боевых самолетов, удовлетворяющих по своим качествам фронт, а «перспектива подождет».
В этой цитате больше всего восхищает последний абзац, поскольку именно A.C. Яковлев занимал тогда должность заместителя наркома авиапромышленности по общим вопросам и довольно часто напрямую общался со
Сталиным. Так перед кем в НКАП он ставил вопросы? Перед самим собой? Одним словом, насчет реактивной техники он лжет.
Все остальное не вызывает сомнений. Налицо типичный советский подход: главное — выполнить и перевыполнить план по валу. Чем больше самолетов, тем лучше, беспощадно задавим врага количеством. Ну, а то, что больше половины советских самолетов погибает в летных происшествиях, это досадное недоразумение.
Даже беглое знакомство с историей послевоенного строительства Советской Армии создает впечатление, что политическое и военное руководство СССР не сделало принципиальных выводов из катастрофических событий 1941—42 годов. Оно по-прежнему считало, что в войне побеждает тот, у кого больше самолетов, танков, пушек и прочего железа. Данный факт лишний раз подтверждает высказывание Уинстона Черчилля, согласно которому «генералы всегда готовятся к прошлой войне». Полностью сосредоточившись во время войны на решении неотложных текущих задач, вождь и приспешники не обращали никакого внимания на перспективы развития военной авиации и прозевали наступление реактивной эры.
Сталин еще в 1942 году сделал вывод, который на десятки последующих лет лег в основу советской военной науки:
«Теперь судьбу войны будут решать не преходящие факторы, такие, как фактор неожиданности, но постоянно действующие факторы: стабильность тыла, моральный настрой солдат, качество и количество дивизий, вооружение армии и организационные способности командного состава армии».