- Съерра! Ночью, вне дома, раздетая! Чем ты только думаешь!

   Андарран приветственно рыкнул подскочившему голому Дарсану, но тот только отмахнулся, завороженно уставившись на мою руку поверх антрацитово-черной чешуи.

   - Ты... Съерра, ты...

   - Все хорошо, - я отняла руку. - Ты такой... Бездна, Дарсан ты голый! Как на счет хоть немного думать головой, а не тем, чем ты там обычно думаешь?

   - Хм, милая ты меня что, отчитываешь?

   - А? - я смешалась, и вправду с чего бы...

   - Так, все, - консорт резко подхватил меня на руки вместе с плащом и дурацкой лампой, которая больше мешалась, чем действительно помогала. - В доме поговорим. Андарран мне сразу сказал, но ты и сама могла бы сообразить, что шарахаться в темноте почти нагой, не лучшая идея.

   - Я твой плащ надела... А ты и того не сделал! - обвиняюще хлопнула его по голой груди.

   - Мне ничего не будет, ты же в последнее время просто на глазах чахнешь, - парировал, плечом открывая дверь и внося меня внутрь. - Дохнуть в твою сторону страшно.

   - Глупости какие. - Объятия расслабились, я смогла встать на ноги и избавиться от тяжелого, до одурения пахнущего моим консортом, плаща. - Скажешь тоже. А у самого, смотри, пальцы на ногах посинели!

   - На свои глянь.

   - Эмм, да, и мои тоже.

   - Давай, милая, глупые мы с тобой пойдем наверх и залезем в теплый бассейн с пузырьками?

   - Давай, - одобрила. - А потом спать, да?

   - А потом - посмотрим.

   Вода была теплой, не обжигающе горячей, а именно теплой, ровно такой, какая мне нравится больше всего, и ощутимо холодней тела Дарсана в ней. Сон моему консорту отбило напрочь - держа меня на коленях, лицом к себе, он массировал мне спину с неким маслом имеющим крайне ненавязчивый запах, иногда наклонял голову принимался беспорядочно хватать кожу на плечах губами, но отступал не видя отклика. Мне же, прислонившийся лбом к его ключице, а выше я просто напросто не доставала, и блаженно постанывающей, лень было и шевелиться и целовать смуглую кожу в ответ.

   Зато не лень разговаривать.

   - Айон, а как ты уговорил драконов отдать Рагаррана?

   Он удивился вопросу.

   - С чего ты спрашиваешь именно об этом?

   - Мне интересно. Давно хотела спросить, но повода не случалось.

   - Рагарран последний сын Аматы и Андаррана, это по имени понятно. Амату ты вряд ли видела, но она помнит тебя, понимает, что не просто так, не из прихоти тебе понадобился ее ребенок. Я рассказал ей про Амори и, в конце концов, она согласилась. Андарран сначала был против - он любит своих детей, ты же знаешь, и уговорить его было сложнее.

   - Но ты справился.

   - Как видишь. - Поцелуй в плечо.

   - Спасибо еще раз. Амори стало лучше, когда у него появился такой друг. Это меньшее что я могу ему дать. - Касаюсь губами в ответ.

   - Знаю милая, я ходил к нему.

   - Правда? - удивленная я подняла голову, чтобы взглянуть ему в лицо. - Гарен не упоминал об этом.

   - У него и без того полно забот.

   - Это правда, однако для пары слов много времени не требуется, верно? - я наклонила его голову ближе к себе. - Дарсан?

   - Ладно, - нехотя отозвался. - Я просил его не говорить.

   - Почему? Что в этом такого?

   - Мне не все равно как чувствует себя Амори. Иногда мне думается, что я виноват в том, что... И ты тоже так считаешь.

   Я отвела глаза. Для себя я разделила эту вину на нас двоих: себя и его. Мать виновна больше всех, но на ней далеко не вся вина... Все виноваты. И одновременно, все невиновны; так уж сложилось, ничего не сделаешь.

   - Ты до сих пор так думаешь, - он поджал губы и отвернулся, рывком высвобождая лицо из моих пальцев. - Бездна, ты действительно все еще винишь меня.

   - Этот спор бесполезен. Я и себя виню, и прочих.

   - И меня среди этих прочих.

   - Да и тебя. Что в этом такого?

   - А то, что каким образом мы сможем наладить отношения, если ты обвиняешь меня в болезнях брата, своих проблемах, и еще невесть в чем?

   Растерянность вырвалась нервным смешком:

   - Да никак. Милый, очнись, мы семь лет вместе! Какое "наладить отношения"? Ты же не можешь всерьез верить, будто это возможно? - Лицо его, однако, говорило об обратном. - Мы семь лет вместе, эй! Я не любила тебя тогда, я не люблю тебя сейчас, и не полюблю в будущем. Это просто за гранью возможного. И те отношения, которые мы имеем сейчас это граница, предел! Лучше не будет! Бездна, да лучше просто не может быть!

   - Ты... - Его голос сорвался. К моему искреннему, ничем не замутненному ужасу, зеленые глаза сверкнули влагой. - Ты правда так думаешь?

   Бездна, да о чем он вообще? Мы что семь лет обитали в разных мирах, что он мог надеяться, ни много ни мало, на мою любовь? Это же просто глупость!

   - Конечно, - я с полнейшей уверенностью кивнула, не успев толком сообразить, к чему это может привести.

   - Не любишь, значит, - спокойный его голос совсем не вязался с угрожающим выражением лица. - Когда просишь от меня помощи - не любишь. Когда ждешь утешения, тоже не любишь.

   - Дарсан, это...

   - И когда стонешь подо мной, - неумолимо перебил, - когда просишь большего, когда молишь об освобождении - и тогда - не любишь.

   Я рванулась, встать с его колен, отскочить - не пустил. Попробовала снова и ахнула от того как сильно он сдавил мне ребра руками, ясно давая понять, что лучше не дергаться. Смотреть ему в лицо стало невозможным, и я зажмурилась, обхватила себя руками, хоть так отгораживаясь от яростной сути соль-терро, которую сама же по-глупости и разбудила.

   - Что же ты ласкала сегодня Андаррана, а? - он не сильно встряхнул меня. - Я же чувствовал эти прикосновения на своей коже, понимал природу эмоций, все ощущал, все-все. Смотри на меня. - Я мотнула головой. - Смотри! - От новой встряски клацнули зубы, и глаза пришлось открыть, во избежание худшего. - Ты сама, сама то и дело даешь мне надежду - и равнодушно отталкиваешь после. То требуешь не прикасаться, трясешься как истеричка, одновременно точно зная, что я не сделаю тебе ничего дурного, хоть иногда и руки просто зудят от такого желания, а после, когда я едва ли не насильно укладываю тебя в постель, кричишь от удовольствия? Где-нибудь там, в своем сумасбродном сознании, ты отдаешь себе отчет в том, что больна? Иначе я не могу объяснить этот идиотизм, длящийся целую вечность, всего семь лет! Не смей отворачиваться! Что там такого сделала с тобой твоя сумасшедшая мать, что ты никого не любишь? Да как же ты вообще можешь любить, бездушная ты стерва, если весь твой мир вертится вокруг тебя же? Открой глаза!

   Я всхлипнула, мечтая исчезнуть из этой воды, которая стала холоднее снега, подальше от его тела, кожа которого нестерпимо жгла, от слов, ранящих и несправедливых, от боли - его и своей - от понимания, неотвратимого чувства чего-то... обвала, землятресения, катастрофы, неминуемо грядущей, давящей своим неизбежным отступлением...

   Не выходило.

   Исчезнуть.

   Раствориться.

   Не чувствовать. Не знать.

   Остановить время, предотвратить, убежать, уклонится, отступить...

   Не выходило.

   Я плакала.

   Беззвучно плакал он, зло, скаля зубы в болезненной усмешке.

   Громко ревел дракон, где-то там, в другом мире.

   Я плакала.

   Он заговорил снова:

   - Что же ты плачешь, всесильная соль-арэо? Давай скажи это вслух. Скажи что я прав. Ну, говори. Не хочешь? Зря. Я знаю, как мы поступим. Докажу тебе свою правоту. Одним способом, который ты понимаешь. И не отпущу до тех пор, пока не истечет мое время - или же пока ты не признаешь мои слова. Все еще молчишь? Тогда готовься кричать. Кричать ты будешь долго.

  Ни одно из существующих ругательств не способно было отразить того, что я испытала, услышав слова своего помощника, что он тихо прошептал мне на ухо.