Рик пересел за столик поближе к стойке, заказал себе ром с кока-колой и стал ждать, когда она его заметит. Тем временем один из Хемингуэев вытащил из кармана сложенную местную газету и начал что-то читать вслух. Брин поначалу вроде бы внимательно слушала. Но потом Рик два или три раза заметил ее хмурый взгляд, брошенный через плечо читавшего, и понял, что ей до смерти скучно. Видимо, настала пора прийти ей на выручку.

Он встал из-за столика и сделал несколько шагов к стойке. Брин тотчас увидела его и облегченно улыбнулась. Хемингуэи тоже заметили Рика, и чтение местной прессы прекратилось. Рик подошел к Брин и протянул ей листок с телефоном гостиницы:

— У нас номер в гостинице «Лорд Эдди» с видом на зеленый сад и бассейн с громадными золотыми рыбами. На завтрак будут крекеры с сыром, папайя, бразильский кофе и апельсиновый сок. Тебе этого хватит, чтобы не умереть с голоду?

Брин встала, запустила пальцы в его волосы и положила руки ему на плечи. Три бородача понимающе переглянулись, встали и переместились в другой конец зала.

— Все это хорошо, — сказала Брин Рику, — но я хотела бы знать и еще кое-что.

— Что именно?

— Там широкая кровать?

— Достаточно широкая! — Он закрыл глаза и со стоном сжал ее пальцы.

— Пойду позвоню дедушке, — весело сказала Брин и побежала к двери.

Рик остался допивать свой ром. Потягивая охлажденный напиток, он подумал о том, что надо не забыть спросить у Брин, чем закончился ее разговор с шеф-поваром. Потом надо съездить посмотреть пианино: на одной из улиц он видел объявление о продаже не очень старого «Беккера». А с другой стороны, как было бы хорошо просто-напросто вернуть пивбару Пэппи его обычный вид! Без всяких пианино, картин Моне и желтых стен. Ничего, скоро он этим займется. Надо, кстати, не забыть найти художника, который восстановил бы знаменитую русалку.

В этот момент кто-то обнял его за шею сзади. Рик резко повернулся и увидел Брин. В глазах ее были слезы:

— Рик, нам придется сейчас же уехать.

— Что случилось?

— Дедушка решил опробовать свою новую коляску без присмотра медсестры, упал и сильно расшиб голову. Они с трудом принесли его назад в палату. Рик, я в отчаянии!

— Подожди паниковать. Дай Бог, все образуется! Я поеду с тобой в больницу.

— Брин, успокойся ради Бога! — утешал девушку Рик. — Пэппи повезли на рентген. Через пятнадцать минут он вернется в палату.

— Сколько времени занимает рентген головы? Неужели его просвечивают целых пятнадцать минут? И почему они сказали, чтобы я не сидела около кабинета и не ждала?

Рик понимал, что все эти вопросы адресованы не ему. Брин совсем потеряла самообладание, и всю дорогу от Ки-Уэста до Коконат-Ки он старался хоть как-то успокоить ее. Но она его будто не слышала. Рик попытался приласкать ее, но Брин резко отбросила его руку:

— Не надо! Я не заслужила ласки.

— Что? О чем ты говоришь? Брин, прошу тебя, успокойся! Ну, держи же себя в руках!

— Нет, это я во всем виновата! Мне нужно было кое-что рассказать ему. Но я все не решалась. А теперь, может быть, уже поздно.

Их не пустили в палату, а предложили подождать в алькове одного из коридоров.

— Увидишь, все будет хорошо! — продолжал твердить Рик. — Брин, ну о чем ты говоришь? Пэппи знает, как ты любишь его. Он тоже любит тебя. Знаешь, как-то раз он сказал о тебе: «Она очень энергичная и сообразительная».

Видя, что его слова не действуют, Рик взял ее за плечи и заставил посмотреть ему в лицо.

— Брин, ну что ты, в самом деле? Помнишь, ты была еще семилетней девчонкой, когда взяла его выходную рубашку и стала ею вытирать машину. А Пэппи только рассмеялся и даже дал тебе конфету. В тебе вся его жизнь. И он простит тебе любую вину!

— Да не в этом дело, Рик! Дедушка должен знать, что я… я прощаю его! Мне надо было сказать ему об этом сразу же, как только я узнала всю правду! А я этого не сделала. Не сделала! Понимаешь?

Рик усадил ее на софу и сел рядом. Он попытался достать носовой платок, но вместо этого вытащил из кармана целую пачку бумажных салфеток и неловко сунул в руки Брин. Это заставило девушку улыбнуться сквозь слезы. Она промокнула глаза и посмотрела на Рика:

— Что ты знаешь о жизни дедушки с того времени, как он приехал в Коконат-Ки?

Рик попытался было ответить, но вскоре понял, что сказать ему, по сути дела, нечего, и он ограничился кратким пояснением:

— Видишь ли, Брин, здешние жители, как правило, не интересуются чьим-либо прошлым. Не принято здесь и расспрашивать новых поселенцев о том, кто они такие, чем занимаются, кто их родственники и все такое прочее. Поэтому я мало что знаю о прошлом Пэппи. Но с уверенностью могу сказать: он порядочный человек.

— Это так. Но ты не знаешь, как он воевал со своим родным братом Роном по поводу того, чем надлежит заниматься нашей семье! Рон настаивал, чтобы мы открыли еще один магазин в соседнем округе. Но дедушка был решительно против. Остальные члены семьи поддерживали дядю. Даже бабушка. Я бы сказала, особенно она. Бедный дедушка просто не знал, куда деться от ее упрямой настойчивости. До сих пор не могу понять, зачем ей-то была нужна эта автолавка! Целый месяц с утра до вечера в доме происходили баталии. И вот однажды дедушка неожиданно вытащил из старого шкафа большой чемодан, упаковал в него свои самые необходимые вещи и исчез. Куда — никто не знал…

— Он что, бросил бабушку?

— Мы никак не могли в это поверить. Сама бабушка наотрез отказалась отвечать на любые вопросы о нем, считая это для себя унизительным. Дедушка так и не вернулся. Через год они развелись, и он переехал сюда, в Коконат-Ки. А еще через несколько лет все принялись восхвалять Рона за то, что он женился на бабушке. Мой отец так рассердился на дедушку, что запретил нам даже произносить его имя. Шли годы, и я почти забыла Пэппи. Забыла человека, который всегда боготворил меня, как принцессу.

Брин замолчала. По лицу ее текли слезы. Рик ласково положил ладонь на ее плечо:

— И что было дальше?

— А дальше было то, что бабушка и Рон погибли в автомобильной катастрофе. И вот, когда я разбирала ее, вещи, то нашла большую пачку любовных писем.

— От Пэппи?

— Ха! Если бы от Пэппи! Письма были от Рона! Оказывается, у бабули с ним был жаркий роман все те годы, пока она была замужем за Пэппи!

— И Пэппи ни о чем не догадывался?

— Конечно, дедушка, должно быть, обнаружил эту связь. Но он был горд и упрям. Поэтому просто взял и уехал, сделав вид, что обиделся на бабушку за ее настойчивость в отношении автолавки. Так мы с ним разошлись на годы…

— И ты не навещала его?

— Я стала приезжать сюда только после того, как прочла эти письма и все поняла. Я никогда не говорила ему об этом, но уверена, что он знает. Он, конечно, догадывается и о моем отношении к бабушке и Рону. Но я должна сама ему все сказать!

— Брин! Нужно ли вновь ворошить старое? Не лучше ли попытаться все забыть?

— И сделать вид, что ничего не случилось? Нет, Рик! Мне просто необходимо все поставить на свои места. Я уже говорила Пэппи, как тосковала без него все эти годы и как вспоминала счастливую жизнь в семье, которая казалась мне такой благополучной. Но я ни разу не сказала, что давно простила его за бегство из дома, за то, что он решил тогда прервать все отношения со всеми нами, в том числе со мной. — Брин вынула из сумочки платок и вытерла глаза. — Ну, что ты скажешь?

— Я скажу только то, что этот старый человек, обожающий свою внучку, достоин большого сочувствия. И не надо напоминать ему о тяжелых временах прошлого. Брин, я бы на твоем месте еще очень подумал, прежде чем сказать Пэппи обо всем этом. По крайней мере, можно подождать, пока он не выздоровеет.

Брин задумчиво посмотрела в окно. На лице ее появилось выражение растерянности и смущения.

— Рик, я, право, не знаю, что делать. Надо подумать. Тебе трудно понять, что бывает, когда люди, которых любишь, вдруг уходят! Это так ужасно. Если бы ты только знал!