Теперь же сезон дождей кончился, и удобное время для отпора англичанам было упущено. Со дня на день они могли перейти в наступление. И генерал Бандула решил их опередить — это был его последний шанс.

— Опасно, Уинфри, очень опасно, — продолжал нашептывать маленький человек. — Придется двести ярдов пройти по открытому месту. Нас могут поймать. Неужели вы думаете, что ваш бирманский маскарад кого-нибудь обманет?

— Ну хорошо! — огрызнулся Уинфри. — Идите в пяти шагах впереди и, если что-нибудь случится, делайте вид, что видите меня впервые в жизни. Устраивает?

— Если вы так полагаете…

— Только не убегайте далеко, а то я заблужусь.

— Да нет, что вы! — И человечек заспешил вперед.

— Не забывайте, что вы гуляете, — догнал его злой шепот.

Он не ответил. Он быстро прошел полторы сотни шагов, с ужасом и надеждой глядя, как приближаются и растут купы деревьев. Деревья обещали защиту, но в то же время там, в роще, к нему присоединится Уинфри, и если что-нибудь случится… Он искренне пожелал, чтобы Уинфри потерял его в темноте, чтобы Уинфри схватили…

Они благополучно добрались до первых деревьев. Маленький человек заметил, что Уинфри вынул кинжал.

— Не смейте, это нас погубит!

Уинфри ничего не ответил, и только в темноте снова блеснули его зубы.

— Где дом? — спросил он.

— Вон там, свет горит.

Перебегая от дерева к дереву, путаясь в колючках и высокой траве, лазутчики добрались до затерявшейся в кустах изгороди. Они забились в узкую щель между сросшимися стволами деревьев. Мимо, совсем рядом, напевая что-то веселое, прошел часовой. Он остановился у дерева и окликнул напарника. Тот отозвался не сразу.

— Что он сказал? — спросил Уинфри, когда часовой отошел подальше.

— Он… он сказал, что прохладная ночь. А второй спросил, нет ли у него табака… И говорите тише, а то тут все слышно на сто ярдов вокруг.

— А вы не лижите мне ухо. Я и так слышу. Ну-ка, помогите мне перелезть.

Уинфри мог это сам отлично сделать, но ему хотелось заставить своего спутника принять участие в их совместных действиях. Когда человек занят делом, он меньше боится.

— Следуйте за мной, — шепнул Уинфри и, пригнувшись, пробрался кустами почти к самому окну дома Бандулы.

Теперь от окна его отделяла только неширокая дорожка, по которой время от времени, позвякивая саблей, проходил часовой. Уинфри присел на корточки и чуть раздвинул ветви перед лицом. Он был уверен, что часовой его не увидит, даже если станет прямо перед кустами. Позиция была надежной. И оттого, что путешествие к дому бирманского генерала оказалось таким несложным и так хорошо окончилось, Уинфри даже вспомнил, что ему хочется курить. К сожалению, этого он себе позволить не мог.

Широкое окно в зал было открыто. Генерал Бандула, невысокий светлокожий бирманец средних лет, сидел на циновке лицом к Уинфри. Когда он говорил, усы его забавно шевелились. Перед Бандулой стоял невысокий столик с разложенной на нем картой. Остальные офицеры сидели вокруг и внимательно слушали генерала. Военный совет бирманской армии не производил внушительного впечатления — офицеры были одеты по-домашнему, в лоунджи и разноцветные куртки. Никто не был вооружен. Среди членов совета было два европейца. Об одном Уинфри слышал — это был богатый армянский купец, который ведал в бирманской армии снабжением. Второго, высокого, светловолосого, с красным от ядовитого тропического солнца лицом и выцветшими бровями и ресницами, Уинфри не знал. «Интересно, кто он», — подумал Уинфри и тут же понял, что его спутника рядом нет. Уинфри даже не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться в этом.

— Эй, — сказал он в тишину зарослей. Но осекся, потому что услышал, как поскрипывает песок под ногами приближающегося часового.

«Удрал, — подумал Уинфри. — Вот подлец! Конечно, удрал. Надо было гнать его перед собой, как скотину. Ну, я ему покажу, когда вернусь! Я ему покажу!»

Уинфри был зол. Его знания бирманского языка было недостаточно, чтобы понять, о чем совещаются бирманские офицеры. А ведь почти каждое слово доносилось до кустов. И почти каждое было непонятным. «Я ему покажу! — бормотал про себя Уинфри, отлично понимая, что отправиться сейчас на розыски спутника, который уже надежно спрятался подальше от опасного места, — безумие. — Я ему покажу!» И сознание собственного бессилия распаляло Уинфри. О чем они говорят? Может, подстеречь одного из офицеров, когда они будут расходиться с совета, и утащить его в свой лагерь? Но как сделать это в одиночку? Да и если похищение пройдет удачно, все равно бирманец может ничего не рассказать.

Опять мимо прошагал часовой, и на мгновение его силуэт закрыл окно. Уинфри захотелось чихнуть. Почему-то всегда хочется чихнуть, когда этого делать ни в коем случае не следует.

Он опустил ладонь на рукоять пистолета. Да, пожалуй, так будет вернее всего. Но перед тем как вынуть оружие, Уинфри мысленно повторил весь путь от лодки до монастыря. Он не собирался умирать. Сразу после выстрела надо будет добежать до ограды, пересечь манговую рощу, и там самое трудное — двести ярдов до прибрежного кустарника. Шансы есть. Он неплохой бегун. На помощь ему должны прийти темнота и суматоха.

Уинфри достал из-за пояса пистолет и отвел курок. Рукоять с одной стороны была теплой, с другой — холодила ладонь. Теперь надо подождать, пока часовой отойдет подальше. О втором часовом он предпочитал не думать. Полковник Кемпбелл должен оценить его находчивость. Убийство Бандулы, пожалуй, единственный способ остановить завтрашнее наступление. Бандула не только опытный генерал — он авторитет, который поддерживает бирманскую армию после нескольких поражений.

Часовой скрылся за углом здания.

«Ну…» — сказал себе Уинфри, поднял пистолет и не спеша прицелился. Вряд ли удастся выстрелить второй раз.

И, уже нажимая на курок, не в силах остановить палец, Уинфри понял, что выстрел его не достигнет цели: офицер в синей куртке внезапно наклонился над столом, показывая что-то на карте, и заслонил собой Бандулу.

Выстрел грохнул так громко, что казалось, выстрелила пушка. Стая ворон с криками поднялась с дерева, над головой заметались летучие мыши. Офицер в синей куртке медленно опустился на стол. Остальные стояли замерев, как бы еще не понимая, что же случилось.

И тут же все пришло в движение. Топот часовых, взрыв голосов внизу, в лагере, суматоха в комнате…

Уинфри рванулся к ограде, запутался в кустах, потратил три секунды на то, чтобы освободиться от колючек, и эти три секунды решили его судьбу.

Краснолицый блондин выпрыгнул в окно и, вырвав ружье у подбежавшего часового, бросился вслед за англичанином. Он видел, как трепетали кусты. Он далеко обогнал остальных и за изгородью, в манговой роще, различил темную тень, рывком перебегавшую от ствола к стволу.

Выстрел застиг Уинфри в тот момент, когда он покинул укрытие рощи и, освещенный вышедшей луной, петлял по склону холма. Уинфри остановился, будто налетел на невидимое препятствие, потом, шатаясь, сделал еще два шага и рухнул в черную траву…

Вслед за стрелявшим к Уинфри подбежали часовые. Разбуженные солдаты перекликались, звенели оружием.

— Принесите свет. — Блондин нагнулся над телом Уинфри.

От дома приближалась процессия с факелами. Впереди шел сам Бандула. Телохранители прикрывали генерала с боков, обнажив длинные мечи.

Солдаты расступились, пропуская генерала.

— Кто этот человек? — спросил Бандула. — Он одет в нашу одежду, но не бирманец. Кто его знает?

Никто не ответил.

— Наверное, феринджи, англичанин, — сказал Бандула, наклоняясь над трупом и повернув к себе голову Уинфри. — Молодой и смелый. Стрелял в меня.

— Тут могут быть и другие, — сказал один из офицеров.

— Если были, то убежали. Вернее всего, он был не один. Кто-то показал ему путь к дому. Позовите Роджерса.

Но переводчика Роджерса не пришлось звать. Он, полуодетый, заспанный, как раз подбежал к толпе.

— Я здесь, — сказал он. — Что случилось?