Любящий тебя комиссар М.».

– Скажите, – спросила Кора местного врача, – а что такое манкировать?

– Пренебрегать, – ответил врач. – Но я считаю, что наказание, которым вам угрожает шеф, слишком суровое.

Врач не стал делать вид, что он не читал письма.

Он стоял в дверях палаты и старался не дышать, потому что за последние сутки в палате воцарился своеобразный и не совсем приятный для человеческого обоняния запах куриных яслей.

Кора тщательно выбирала из своих перьев крошки и пыль. Она казалась встрепанной, неопрятной и усталой. Никогда бы не догадаться, что перед тобой инспектор ИнтерГпола.

– Сам бы он родил, потом бы угрожал, – сказала Кора, имея в виду комиссара. – Ты не мог бы посидеть немного на яйцах – мне надо сходить в туалет?

– Избавь! – отказался врач. – У меня зад недостаточно велик.

– Ты прав, скелетик, – без юмора ответила курица. – Не уходи, я хотела у тебя что-то еще спросить.

– Спрашивай, только поскорее, у меня начинается обход.

– Администратор Грегг имеет отношение к строительной корпорации «Вграй»?

– Разумеется, – ответил местный врач, который был при этом местным секретным агентом ИнтерГпола. – Здесь каждая собака об этом знает. Треть акций отеля, который должны строить на месте археологических раскопок, принадлежит ему и его любовнице, Марии М.

– Я ее не видела?

– Не исключено, что увидишь.

– Она здесь? – спросила Кора.

– Здесь и на работе. Обслуживает вице-директора «Вграя».

– Из-за смерти профессора произойдет задержка с началом строительства.

– Лучше задержка, чем отмена.

Сказав так, местный врач поспешил на обход, а вместо него возник суетливый милый Орсекки, который принес мешочек чудесных зернышек – именно таких, о которых Кора, оказывается, мечтала. Кора признательно погладила его крылом по боку, и Орсекки кинул на нее нежный взгляд. Кора подумала, как странно, что еще несколько дней назад глаза ксера казались ей бессмысленными черными шариками. А в них отражаются такие сложные чувства!

Орсекки посидел немного на яйцах, пока Кора занималась туалетом. Лишь после этого он сообщил Коре трагическую новость. Оказывается, исчезло из морга тело профессора. Вернее всего, до него добрались длинные руки изоляционистов.

– Почему ты так думаешь? – спросила Кора, поудобнее устраиваясь на яйцах.

– Потому что тело уже найдено. С ним обошлись цинично.

– Объясни понятнее.

– Из профессора вырваны все перья. До единого! Только страшный озверевший садист мог пойти на такое издевательство над беззащитным телом профессора!

– Это странно, – сказала Кора. В среднем яйце что-то стукнуло.

– Садист, который пошел на это преступление, – продолжал Орсекки, – знал о варварском средневековом обычае, имевшем место у нас. Еретиков, нарушивших закон веры в священное Яйцо, привязывали к позорному столбу и прилюдно ощипывали. Потом несчастный обязательно умирал – от стыда, боли или простуды.

– Зачем же это делать сегодня? С мертвым профессором?

– Наказание остается таковым, несмотря на то что объект его уже мертв, – серьезно сообщил ассистент.

– Для того чтобы ощипать тело профессора, нужен был изоляционист. Но, насколько мне известно, ни одного корабля за последние дни сюда не прилетало, а если бы и прилетел, мы бы обязательно разглядели мстителя среди пассажиров.

– Они могли нанять агента!

– Тебя?

– Ты сошла с ума! Я сознательный борец против изоляционизма. Я готов положить голову за идею галактической экспансии!

– Не шуми, не кричи, детей разбудишь. Они уже в яйцах зашевелились.

– Неужели?

– Да, мой милый. Поэтому в будущем не кричи при яйцах, хорошо?

– Я повинуюсь, моя птица! – воскликнул Орсекки, и Кора невольно улыбнулась, хотя увидеть и оценить эту улыбку мог бы лишь ксер.

В исчезновении и последующем унижении тела профессора не было никакого смысла, и это смущало Кору. Скорее всего, это был акт хулиганства, вандализма, но для этого хулиганство должно было существовать на планете, а его еще не было. Даже ненависти к курицам-археологам не наблюдалось. «Значит, – понимала Кора, – этот инцидент – часть общего заговора, в который входило и покушение на профессора. Давайте тогда подумаем: чего мы можем добиться, обесчестив труп профессора?»

Кора так глубоко задумалась, что не услышала, как медсестра, зажимая нос платком, спрашивает ее, не открыть ли форточку.

Кора удивилась, поняв, что ее обоняние изменилось – она не чувствует запахов, которые неприятны человеку.

«Еще чего не хватало! – воскликнула она мысленно. – Так я скоро и на самом деле превращусь в курицу!»

– Открывайте! – сказала она. – Конечно же, открывайте.

Но эти слова вызвали сопротивление в ассистенте.

– Ты что, захотела простудить крошек? Я этого не допущу!

– Ах, оставьте, Орсекки, – воскликнула Кора. – Я на них сижу, и никакой сквозняк им не страшен.

– Здесь очень уютно и хорошо пахнет, – настаивал Орсекки.

– Простите, но в больнице свои правила, – сурово произнесла сестра. – По больничным правилам здесь вовсе не так хорошо пахнет.

Для того чтобы отвлечь надувшегося петушка, Кора его спросила:

– У тебя блокнот с собой?

– Разумеется, – ответил археолог и достал блокнот из кармана на поясе, которым он был перепоясан, подобно всем ксерам.

– Смотри, – сказала Кора, – что это может быть?

Она нарисовала в блокноте силуэт «ладьи викингов», которая была изображена на пропавшей фотографии.

Орсекки внимательно посмотрел на рисунок. Потом спросил:

– Где ты это видела?

– Сначала скажи, что это такое.

– Ах, перестань притворяться! – воскликнул Орсекки. – Ты же отлично знаешь, что это очертания «Небесной птицы».

– Почему я должна притворяться? Я первый раз слышу это слово.

– Изображение «Небесной птицы», найденное на стене пещеры Бегущего Медведя, известно каждому птенцу. Его учат в детских садах и рассматривают в школах.

– И тем не менее я никогда не бывала в ваших детских садах и не училась в ваших школах! – прокудахтала Кора. – Когда ты это поймешь?

– Я этого не пойму никогда, – вздохнул петушок и положил крыло на шею Коре. И это ей было приятно.

Не убирая его крыла, Кора мягко спросила:

– И все же объясни мне, пожалуйста, что такое «Небесная птица».

Орсекки сдался:

– Когда-то давным-давно, а именно восемьсот лет назад, на нашей планете существовала загадочная цивилизация, которая смогла построить космический корабль «Небесная птица». Этот корабль отправился в космическое путешествие и, как рассказывают легенды, побывал на многих планетах, в том числе на этой. Трижды корабль улетал в космос и привозил оттуда удивительные трофеи, товары и знания. Но из третьего путешествия корабль не вернулся. Никто не знает, в какой черной дыре он завершил свои дни.

– А почему ты уверен, что тут изображена именно «Небесная птица»?

– Ты никогда бы не догадалась показать вот этот боковой выступ. Ты не знала, что нос корабля чуть-чуть сдвинут вправо из-за столкновения с метеоритом, а вот здесь, возле дюз, есть вмятина от удара снаряда – след встречи с пиратским кораблем.

– И никто не знает, где «Небесная птица»…

– Закончила свои дни? Никто!

– А я видела фотографию…

– Фотографию чего?

– Фотографию этого силуэта.

– Ах, оставь! Ты видела фотографию, снятую с наскального рисунка – единственного аутентичного материального свидетельства. Да и наскальный рисунок был найден всего шесть лет назад. До этого рассказы о «Небесной птице» передавались из уст в уста…

– Это была фотография… не очень хорошая фотография, но на ней можно было разобрать какие-то камни, даже растения… Это был большой корабль?

– «Небесная птица» – громадный корабль.

– Значит, его сфотографировали.

– Кто? Где? Что ты говоришь?

– Пока я ничего не могу тебе сказать. Но основания для размышления у меня появились!

И как ни добивался ее новый друг ответа от Коры, она ничего ему не ответила. Она же не знала, где и когда профессор Гальени (или кто-то другой) сделал эту фотографию. И, главное, она не знала, куда делась фотография потом и кому она понадобилась. Неужели, думала она, эти самые изоляционисты с Ксеро заслали сюда своего шпиона, который пытается помешать следствию? Ну что ж, на свете все возможно. Надо учитывать и такую возможность.