Голос комиссара дрогнул, будто ему и на самом деле было неловко посылать на верную смерть такую молоденькую девушку.

Милодар подтолкнул Ко к выходу.

Там уже ждал проводник.

Он подтолкнул Ко к двери в третье купе.

Открыл дверь. И, загнав Ко вовнутрь, захлопнул.

Ко стояла посреди купе и смотрела на Веронику. Вероника не замечала ее, она сидела на деревянной полке, глядя в забранное вертикальными прутьями решетки окно. За окном начинался длинный полярный вечер. Впрочем, здесь он начинался с утра.

– Вероника, – окликнула Ко подругу. – Это я, Ко.

Вероника вскочила, ударилась головой о верхнюю полку, но не обратила внимания на боль. Она кинулась навстречу Ко, буквально упала в ее объятия с криком:

– Ты пришла! Ты спасешь меня, да? Какое счастье, какое счастье…

– Мы с комиссаром в поезде. Мы тебя нашли.

– Ко, я тебе должна сказать страшную вещь! – воскликнула Вероника. – Этот Артем – вовсе не Артем. Это кто-то другой. Это маскарад. Я так боялась, я боялась, что он меня убьет, что они убили Артема… мне так страшно, возьми меня отсюда!

Ко не смогла сдержать вздоха облегчения. Как ей повезло, если, конечно, тут можно говорить о везении! Вероника сама догадалась о подмене. Ее не надо убеждать, уговаривать, умолять.

– А как ты догадалась?

– Он жестокий, он другой… он фактически меня не знает… он страшный… Куда нам бежать?

– Скажи точнее, мне надо знать.

– Ничего тебе не надо знать! – воскликнула Вероника. – Мы должны бежать вместе, прежде чем он вернется.

– Но почему ты согласилась бежать с ним с острова?

– Я договорилась бежать с Артемом! И ночью не сообразила, что это другой. А потом уже было поздно.

Ко хотела все объяснить Веронике, но комиссар, который, вернее всего, подслушивал под дверью, рассудил иначе.

Он приоткрыл дверь и сказал:

– Ко, Веронике пора уходить. Помни, ты остаешься за нее.

– О нет! Он узнает и тебя убьет! – испугалась Вероника. – Нельзя оставлять ему Ко. Он маньяк!

– Вероника, – сказал Милодар, стоя в дверях и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. – Погляди на свою подругу внимательно. Тебя ничего в ней не удивляет?

– Ко… Ко, что с тобой? Почему ты стала брюнеткой? Почему у тебя широкие ноздри…

– Почему у тебя такие большие зубы, бабушка? – передразнил Веронику Милодар. – Чтобы съесть тебя, Красная Шапочка. Итак, Вероника, скорее переходи ко мне в купе. Госпожа Аалтонен заждалась тебя.

– А Артем? Где Артем?

– Идем, я тебе все расскажу.

– Но Ко нельзя здесь оставлять! Это очень опасно. Я чувствую, какой он опасный.

– Это наше с Ко дело, – сухо ответил Милодар.

Вероника потянулась взять свою сумочку. Она легко смирялась с действительностью, если было кому подчиняться.

– Ты с ума сошла. Ты ничего не возьмешь. Неужели ты хочешь погубить Ко? Он же не должен заметить подмены, – объяснил комиссар.

И тогда Вероника окончательно поняла, что ее скромная подружка сознательно ступает на тропу галактической войны.

Она поцеловала Ко и быстро сказала:

– Береги мою сумочку. Помаду не очень трать…

Вероника была бережливой девушкой. Даже в такой момент она подумала о помаде.

Но больше ничего сказать она не успела.

Комиссар потянул ее за руку. Хлопнула кое-как сбитая из досок дверь.

Ко осталась одна в пустом холодном купе.

Все произошло так быстро, что она даже не успела испугаться или подумать – а зачем, собственно говоря, ей все это нужно?

Она взяла сумочку Вероники… Открыла ее – нужно знать, что у тебя в сумочке. По крайней мере, не просить у спутника расческу или зубную щетку, если есть своя.

В сумочке были самые обычные вещи, как и положено быть в сумочке сиротки с Детского острова. Те же, что были в сумочке Ко, которую она вынуждена была оставить в приюте. По крайней мере, можно притвориться, что это все твои вещи, даже зубная щетка твоя. И пачка надушенных салфеточек, и нужный тампон, и записная книжка. В нее вложена записка. «Жду сегодня как стемнеет на старом месте. А.». Почерк был наклонный, сильная буква А возвышалась над остальными…

В этот момент поддельный Артем вошел в купе, не глядя на Веронику, тяжко рухнул на полку и откинул назад голову.

– Черт знает какой гадостью поят, – сообщил он, прикрыв глаза. Он был очень похож на Артема, но, конечно же, не был Артемом – не надо быть Вероникой, чтобы различить молодых людей. Но так как теперь Вероника не была Вероникой, то создавалась редкая в любви ситуация четырехугольника, в котором теперь все были самозванцами. Ромео был вовсе не Ромео, а Джульетта была лишь отдаленно схожа с Джульеттой. И если этот Артем в самом деле подослан для того, чтобы выманить Веронику к черту на кулички, значит, он может и не заметить разницы в девушках. А если заметит, следовательно, эти убийцы неплохо выучили домашнее задание.

– Где ты был? – спросила Ко, представив себе, что Милодар сидит в первом купе и слушает, как идет запись – каждое слово, каждый вздох Ко и Псевдоартема фиксируются и анализируются компьютерами.

– Это игра для идиотов, – сказал физкультурник, не раскрывая глаз. – Меня притащили в соседний вагон, совершенно пустой, деревянный, на полу солома, посреди бочка, на дне бочки стоит бутыль, рядом соленые… эти самые… огурцы. И стаканы на всех. Они сказали, что допрос заменяется этой пыткой… Да, это была ужасная пытка!

– Почему ты не отказался? – Ко тянуло продолжить разговор – проверить, не сомневается ли он, что перед ним Вероника.

– Я не знал – обычай это или в самом деле проверка документов.

– Разве у тебя есть документы? – спросила Ко. Документы на Земле не требовались: центральный компьютер знал в лицо все пять миллиардов ее обитателей, и достаточно было приложить палец к браслету, который носил каждый полицейский, как подозрительная личность становилась личностью выше подозрений либо ее приглашали на полицейскую станцию.

– Мне приходилось бывать на дальних планетах, – сказал молодой человек. – Там нужны документы. Я выправил их себе.

Лжец, подумала Ко. Даже говорить точно его не научили. Кто теперь говорит «выправить документы»?

Ко рассматривала своего спутника, уже не так трепеща перед ним, как в момент его возвращения. То ли потому, что он ничем не выказал своих сомнений, то ли потому, что она была на Земле, на Кольском полуострове, – осенний арктический пейзаж тускло и неспешно разворачивался за замутненным окошком, мерно стучали колеса, и из черного круглого репродуктора под потолком купе хрипло выливались незнакомые бодрые песни. Как раз сейчас репродуктор надрывно выкрикивал: «Нам нет преград ни в море, ни на суше, нам не страшны ни льды, ни облака, знамя страны своей, пламя души своей мы пронесем через миры и века!»

Артем (не называть же его всегда Псевдоартемом или Лжеартемом?) тоже услышал бодрую песню и пробурчал:

– Планета неврастеников. И как ты здесь живешь?

– Я не знаю, где должна жить, – откликнулась Ко. – Вернее всего, моя планета лучше этой.

– И ты хотела бы отыскать свой настоящий дом?

– Кто не хотел бы?

– Тогда у меня к тебе есть предложение, – сказал Артем. Щеки у него еще были красными, язык не совсем слушался, но взгляд, упершийся в лицо Ко, был трезвым и холодным. – Как ты смотришь на то, моя дорогая, чтобы как можно скорее покинуть эту планету?

– Как это можно сделать? – удивилась Ко.

– Вот это тебя не касается. Я обещал тебя укрыть от преследования, я обещал тебя любить и опекать, я обещаю отвезти тебя домой к несчастным родственникам, в твой родной замок, к твоим рабам и слугам.

– Артем, что ты говоришь? Какие могут быть рабы и слуги?

– Я никогда не бросаю своих слов на сквозняк. – Артем делал ошибки в идиомах. Видно, учили его наспех. – Если у меня есть информация, я ею делюсь.

– Чего же ты раньше молчал?

– Раньше было нельзя. Раньше ты могла проговориться.

– А теперь?

– А теперь они нас уже не смогут догнать.