Ко еще никогда не обыскивали, и ей было скорее любопытно, чем страшно, – словно она попала в идиотский театр и смотрит представление.

Силачи, играя мускулами, рычали, выворачивая карманы и содержимое сумок, женщинам расстегивали платья, а когда силач совсем уж обнаглел, Ко обернулась к жениху.

– Артем, – сказала она, – хоть бы ты меня защитил!

– Тише! – испуганно откликнулся Артем. – Ты же видишь, я сам без штанов!

Тогда Ко решила позаботиться о себе сама. И когда силач запустил лапу ей под платье, Ко припомнила один из недурных приемов самообороны – она была отличницей в кружке по китайской и тайской борьбе. Вспомнив, Ко применила прием на практике, а силач, видно, этого приема еще не выучил. Так что он с воплем отлетел в другую сторону комнаты и с ревом вытащил из-за пояса бластер. Ко нырнула под стол и услышала гневный вопль Вольфганга дю Вольфа:

– Ты с ума сошел, стрелять в моем доме, моей столовой?

– Мне бо-о-ольно! – вопил в ответ силач.

Раздался выстрел, и, высунувшись из-под стола, Ко увидела, как медленно падает на пол убитый охранник, который хотел ее застрелить.

Глядя из-под скатерти, Ко громко сказала:

– Если вы ищете ложку, то она лежит под столом у ваших ног, господин князь.

Князь поморщился, спрятал бластер за пояс и заглянул под стол. Он выпрямился, держа ложку в руке.

– Черт знает что, – сказал он. – Никому нельзя доверять. Простой ложки найти не могут. А ну, быстро все отсюда! И труп уберите. Понакидали трупов.

Силачи молча подняли труп своего товарища и понесли прочь из столовой.

Князь извинился перед гостями и сразу забыл об инциденте. Лишь сказал, обращаясь к Ко:

– Как-нибудь покажешь мне этот прием. Очень эффективен.

С этими словами он пошел к выходу. Камергер и актриса – за ним. Ворона опустилась ему на плечо и косила глазом на Ко. Жених подтолкнул Ко под локоть, чтобы она шла вперед.

Он стал куда менее нахален. Может быть, на него подействовала смерть силача?

Они прошли длинным коридором, спустились на нижний уровень, и там, вытащив из кармана небольшой золотой ключик, князь отпер дверь с табличкой:

«Таксидермический музей имени князя

ВОЛЬФГАНГА ДЮ ВОЛЬФА»

Скромностью розовый князь не страдал.

Вольфганг сам зажег свет, и K° следом за ним вошла в низкий обширный зал, который и в самом деле дал бы сто очков вперед любому музею космических курьезов.

На подставках, под колпаками, свисая с потолка, возвышаясь на постаментах, в музее разместилось более сотни различных чучел, сделанных великолепно, тщательно и профессионально. Были звери и птицы, известные Ко по книжкам и фильмам, некоторые были неизвестны совсем или она лишь могла догадываться, что вот это волосатое чудовище, похожее на крупного кентавра, на самом деле кинтобрас обыкновенный, исчезнувший на Кулопетре примерно десять лет назад. Князь Вольфганг гордо вел гостей от стенда к стенду, и все делали вид, что попали в музей впервые.

– Я всех убиваю сам, – сообщил он, надуваясь от собственной значимости. – Любого зверя я встречаю лицом к лицу…

– И эту бабочку? – спросила Ко, показывая на чудо с метровыми крыльями.

– Эту бабочку я поймал в Бесконечном лесу, но для того, чтобы выследить и накрыть ее сачком, я прошел пешком около четырехсот миль, я болел тремя смертельными лихорадками, в двух стычках с туземцами потерял шестьдесят человек и, кроме того, возвращаясь домой, вынужден был убегать от двух патрульных крейсеров Экологического управления, потому что эта бабочка, как назло, оказалась последней во Вселенной.

Вокруг подобострастно засмеялись.

– Мне стыдно за вас, – сказала Ко.

Князь Вольфганг добродушно развел руками.

– Откуда я знал, что она последняя? Мне всегда казалось, что их осталось еще три или четыре. А теперь я покажу тебе, девочка, змею, яд которой убивает стадо слонов, а объятия могут задушить медведя…

Змея и на самом деле была внушительной.

Ко смотрела на нее и думала, зачем же на самом деле ее привел сюда князь дю Вольф. Ведь не для того, чтобы похвастаться бабочкой или змеей, – не такая Ко в его глазах фигура, чтобы устраивать ради нее представление. Ко, готовься к худшему – тебя сейчас снова будут пугать…

Приближение этой минуты она почувствовала по поведению окружающих. Вдруг все притихли. А сам князь тихо засмеялся горлом, как воркующий голубь.

– Я должен сказать, – заявил он, прервав смех, – что в мой таксидермический музей я допускаю только избранных. Например, твоему другу Милодару вход сюда категорически запрещен. И не потому, что я чувствую себя в чем-то виноватым. Ничего подобного – ведь я лояльный глава суверенного государства и по моим законам я могу казнить и миловать. Вот, например…

Князь Вольфганг сделал шаг в сторону – шаг был рассчитан и вымерен, – и перед глазами K° предстала обнаженная фигура юной девушки, черноволосой, кудрявой, улыбающейся. Приподняв руку, девушка придерживала кончиками пальцев непослушные локоны, словно налетел порыв ветра и растрепал их.

– Что это? – ахнула Ко.

– Чучело, – сказал князь и от удовольствия зажмурил голубые глазки. – Самое обыкновенное чучело из нередкой и не охраняемой Красной книгой породы хомо сапиенс. Так что я могу спать спокойно. В отличие от бабочки, которой вы меня, юная леди, упрекнули, эта девица ничем не нарушит баланса живых сил в земной природе.

– Вы убили ее? – Ко стало страшно и так жалко девушку, что она еле сдерживала слезы.

– Мы были вынуждены ее наказать! Она сама виновата – не смогла помочь нам в том же деле, в котором вы нам так успешно помогаете.

– Как так наказать! – ужаснулась Ко. – Убить?

Ко не хотела, не могла смотреть на эту фигуру, но была не в силах оторвать от нее глаза. Толстый обер-камергер, выбиравший позицию, чтобы получше разглядеть Кларенс, оттолкнул Ко, и она неожиданно встретилась с девушкой взглядом. Глаза у Кларенс были совсем живые, они были широко открыты и чуть затенены длинными ресницами. Во взгляде замер немой допрос: «Почему я здесь? Что случилось?»

– Ах, как я ее помню, – прогудел толстый камергер. – Мы с ней в шашки играли. Когда я выигрывал, она всегда обижалась. Ну, как маленькая!

– Она и была маленькая, – откликнулась Клавдия. – Вы не поверите. Как-то за обедом много шутили, анекдоты рассказывали, а она слушала, слушала, а потом меня спрашивает: скажи, Клава, откуда получаются дети? Ей шестнадцать лет было, не больше.

– Вранье, – Артем ухмыльнулся так нагло и противно, что Ко готова была его убить – сейчас скажет какую-то гадость! – Вранье. Я спал с ней. Сначала она верещала, а потом привыкла.

– Помолчи, – вдруг оборвал его розовощекий князь, который задумчиво откусывал от большого пряника и сыпал крошками на пол. – Ты врешь, чтобы мне угодить. А мне твоя ложь не нужна. Девушка она была наивная и чистая. Клава права, она так до конца жизни и не поняла, что происходит. И я ее любил. По-своему, грубо, непостоянно, но любил. Так что попрошу без пошлостей.

– Пошутил я, – сразу признался Артем. – С кем не бывает.

– Со мной не бывает, – заметил Вольфганг. – С культурными людьми не бывает.

Взгляд Ко упал на пальцы ног девушки. Такие маленькие пальчики, такие аккуратные ноготки, а на большом пальце небольшой белый шрам – когда-то порезала ногу, и теперь навсегда… навечно.

– И вы ее убили, – тихо сказала Ко.

– Все не так просто! – оборвал ее князь. – Не упрощай. Она сорвала операцию. Поэтому она должна была исчезнуть. Это была политическая необходимость.

– Что за необходимость, которая позволяет убить девочку… – Ко совсем забыла, что она находится в таком же положении, как Кларенс. Но князь об этом отлично помнил.

– Кларенс по глупости, – сказал он, – позволила себя разоблачить. Она призналась, что самозванка. Ты не представляешь, какие средства и усилия были вложены в операцию. И все – коту под хвост! – Князь был искренне расстроен. – Она получила то, что заслужила. Пускай радуется, что хоть попала в такой хороший музей. Могла кончить на помойке.