– Почему это связано одно с другим? – спросила Ко.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – прошипел Артур, заметив, что профессор возвращается к ним. Он поспешил спрятаться за стол, профессор заметил этот маневр, но отнесся к этому философски.

– А этот жулик все здесь крутится! Я знаю, он рассчитывает оторвать клок от того, что они берут с меня за беседу с вами, госпожа Аалтонен. Не поддавайтесь, торгуйтесь как дьявол – иначе вам ничего не достанется. Я же понимаю, что они ничего не делают бесплатно. Завтра и я от них получу счет за находку моей дочери.

И с неожиданной нежностью он потрепал Ко по руке. Впрочем, она тут же поняла, что ошиблась, назвав это чувство нежностью. Просто она стала значительным прибавлением к его коллекции.

– Как вам моя дочь? – спросил он у директрисы.

Но та не думала о Ко. Оказывается, ее занимала совсем другая проблема.

– Вы заявили, – воскликнула она, – что я приехала сюда ради получения определенной суммы денег! Так вы не правы!

Из-за колонны выскочил толстый камергер и позвал ее:

– Госпожа Аалтонен, госпожа Аалтонен, мы вас ждем!

– Ага, – засмеялся профессор. – Засуетились, испугались, что их денежки убегут. – И, обратившись к колонне, из-за которой выглядывала физиономия Артура, заявил: – Госпожа Аалтонен едет сейчас вместе со мной в мэрию. Вы слышите, жулики? Там она мне нужна как свидетель при одном юридическом акте. Поехали!

Никто не откликнулся из-за колонны. Лишь оба силача князя, что стояли в отдалении, играли мышцами. Потом, подчиняясь какому-то приказу, поспешили к выходу.

Это встревожило Ко. И она, хоть и дала себе слово не вмешиваться в отношения между всеми этими людьми, негромко сказала профессору, когда они втроем шагали через зал:

– Будьте осторожны, папа, за нами следуют силачи князя Вольфганга.

– А ты чего от него ожидала? – ответил профессор. – Конечно же, они глаз с нас не спустят. Как бы мы не украли у них госпожу Аалтонен.

Он обернулся к директрисе и взял ее под пышный локоть. Он был на голову ниже ее и втрое тоньше, но так уверен в себе, что разница в размерах не ощущалась.

– Госпожа Аалтонен, – сказал он, – я проникся к вам искренней симпатией. Независимо от причин, которые заставили вас прилететь сюда, вы совершили благородный поступок – восстановили мое семейство. И я сделаю все от меня зависящее, чтобы вы получили причитающиеся вам деньги и улетели на Землю.

– Но вопрос не в деньгах… вопрос вообще не в этом! – Госпожа Аалтонен говорила срывающимся голосом.

– Ну ладно, ладно, не надо переживать. Деньги еще никому не мешали. Ведь важны не деньги – важен ваш честный, благородный поступок.

Лицо госпожи Аалтонен стало малиновым. Ко испугалась, что щеки ее могут лопнуть от прилива крови.

Но профессор ничего не замечал.

Он отворил дверь в машину и пригласил Аалтонен внутрь. Затем проверил, не потеряла ли K° драгоценный портфель, и занял место за рулем.

– Надеюсь, – сказал профессор, уверенно ведя автомобиль, – что вы сможете уделить мне еще полчаса вашего времени, притом бесплатно.

– О, конечно! – откликнулась директриса.

– Вся операция, в которой вы будете свидетельницей, займет совсем немного времени. Мы покончим с загадочным прошлым и откроем себе будущее.

Машина затормозила перед зданием мэрии. Оно было схоже с почтамтом, и, если бы не вывеска, Ко могла бы их спутать. На Марсе еще не наступила эра собственных архитекторов и собственных мод – строили лишь так, чтобы главной заказчицей была надежность.

Профессор провел своих спутниц на второй этаж и, указав на жесткие стулья в коридоре, велел дожидаться его. Впервые за все время директриса и сбежавшая сиротка остались вдвоем.

Ко боялась, что их могут подслушивать, и ждала, что же скажет директриса. Та почему-то молчала. Ко уже открыла было рот, чтобы спросить, почему не видно комиссара Милодара. Ведь он руководит всей этой операцией.

Но тут заговорила директриса. И ее слова прозвучали неожиданно.

– Ко, что ты тут делаешь! – громко прошептала она. – Я чуть с ума не сошла.

– А кого вы ожидали увидеть? – улыбнулась Ко.

– Как кого? Разумеется, Веронику. Я прилетела, чтобы опознать ее. И когда увидела тебя, то буквально впала в шок. Я чуть было тебя не выдала. Я могла тебя погубить!

– Неужели комиссар вам ничего не успел сказать?

– А почему комиссар должен был мне что-то говорить?

Ко удивилась.

– Так вы сюда прилетели не по заданию комиссара?

– О нет! – Крупные слезы сорвались с белых ресниц директрисы и покатились по красным щекам. – О нет, я здесь по причине моего преступного прошлого! Я есть риколинен. Я так виновата перед тобой…

– Но что? Что? Я не понимаю!

Всю свою сознательную жизнь Ко привыкла воспринимать директрису как высший авторитет, как бога, управляющего делами островного мира. И крушение божества всегда больно видеть.

Всхлипывая и сморкаясь в кружевной платочек, директриса призналась Ко, что в юности была «сладкой девочкой» – то есть попала в лапы Вольфганга дю Вольфа, который в те дни не был ни Вольфгангом, ни дю Вольфом, а был более известен как межпланетный карточный шулер Карлуша, скользкий как угорь, за которым тянулись хвосты десятков незавершенных или недоказанных уголовных дел. Был он молод, хорош собой, дьявольски нахален и смертельно опасен для романтически настроенных девиц, к которым и относилась молодая студентка Стокгольмской консерватории по классу арфы Розочка Аалтонен. Девочка потеряла голову, бросила консерваторию и очутилась в проходном гареме Карлуши, который именовался «ротой сладких девочек». Уже тогда организм Карлуши ни секунды не мог обходиться без сахара, и потому жизнь в гареме проходила среди тортов, конфет и ликеров. Так что яды вкладывали в пирожные, иголки подсыпали в варенье, а толченое стекло – в мед.

– Нашей мечтой была… нашей мечтой был кусок селедки или черного хлеба. Если бы не власть, которую имел над нами Карлуша, мы бы разбежались хотя бы для того, чтобы забыть о сахаре.

– Поэтому у нас в детском доме не дают сладкого к чаю и не сахарят компот? – догадалась Ко.

– Поэтому, – коротко ответила Аалтонен.

– И что было дальше? – спросила Ко.

– Мне повезло более, чем другим. Я не успела стать его полной рабой, как однажды он попался на каком-то грязном деле и ему пришлось тайком бежать с Земли, бросив на произвол судьбы очередной гарем «сахарных девочек». После нескольких месяцев скитаний я смогла вернуться домой и стать учительницей. И жизнь моя прошла в честной работе… если бы не появился князь.

– Он прилетел к нам на остров? – спросила Ко.

– Да. Он прилетел сам. Потому что никому, кроме него, я бы не подчинилась. Но мне он сказал, что ему достаточно нескольких слов, чтобы навсегда погубить мою карьеру, чтобы лишить меня работы, чтобы опозорить меня на весь мир. Ты представляешь – директриса детского приюта, доктор наук Аалтонен в прошлом оказывается «сладкой девочкой» мерзавца дю Вольфа! Тогда лучше покончить с собой!

– Успокойтесь, – попыталась утешить директрису Ко. – Не надо так нервничать.

– И я совершила преступление… я пошла на сделку с этим убийцей. Я дала ему дело Вероники дю Куврие. А он поклялся мне, что ей не причинят никакого зла… А потом оказалось, что зло неотделимо от князя. Погиб Артем, исчезла Вероника… На этот раз просто приказал лететь на Марс и подтвердить личность Вероники… Ты можешь себе представить, каково было мое удивление, когда я увидела тебя… но замаскированную под брюнетку.

– За Веронику не бойтесь. Мы с комиссаром спрятали ее, – ответила Ко, которая почувствовала себя старше и даже мудрее директрисы. Происходило это от уверенности в том, что она, Ко, стояла на стороне добра и знала, что добро сильнее, а потому имела как бы моральное право судить тех, кто не удержался на этом пути. И пройдет еще немало времени, прежде чем она поймет, что никакого права судить чужую слабость человеку не дано.