Мой друг Урао Као ждал меня в гостиной.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказал князь, – потому что ты мой друг… – Он задумался, наморщил свой высокий лоб и добавил грустно: – И может быть, единственный.

– Ты никогда не раскаешься в своей дружбе.

Мы сели в мягкие кресла. Со стены на меня глядела оскаленная голова тигра, которого убил отец князя в 1939 году.

– Только что майор совещался с русским профессором и другими людьми. Русские наметили землетрясение на конец недели. Но, к счастью, они пока не знают день. Майор запросил подкрепление. По всей видимости, бригадир Шосве испугается и пришлет их. Ты понимаешь, что это значит для нас с тобой?

Я понимал. Я хорошо соображаю.

– Проблема не только в твоей спичечной фабрике, которую ты перекупил у меня под носом.

– И не в механических мастерских и не в гостинице, – добавил я с улыбкой.

Князь не рассердился на эту вольность. Он продолжал:

– Не в моих интересах, чтобы правительство бахвалилось, что обезвредило природу. Нельзя, чтобы военные были сильнее судьбы, которая посылает землетрясение.

– Но пускай люди будут спасены, – сказал я.

– Я не изверг, – сказал князь. – Люди, разумеется, будут спасены. Но есть дела, которые я не могу доверить телохранителям, ибо для их исполнения требуется интеллект.

Поздно вечером, когда я был загнан, как мышь шакалом, позвонил профессор Котрикадзе.

– Что еще? – рявкнул я в трубку по-лигонски.

– Простите, майор, что так поздно, – сказал он, – но мне только что позвонили с острова. Связь плохая, все время нарушается…

Конечно, плохая, конечно, нарушается. Радиотелефоны, которые я отыскал на складе и отдал русским, наверное, побывали под танком, а затем были кое-как скреплены проволокой.

– Но я понял, – продолжал профессор, – что кто-то проколол шины у «джипа», оставленного в деревне. У нас нет машины, чтобы привезти ленты с датчиков. Вы не могли бы помочь?

Его правильный английский язык и спокойная вежливость в этот момент были невыносимы. Мне показалось, что он улыбается, разговаривая с нами, дикарями.

– Хорошо, профессор. Я прикажу выслать другую машину. Кстати, вы обещали дать мне карту землетрясения…

– Обязательно, майор. Завтра утром.

– Где капитан Боро? – спросил я, выйдя в приемную.

– Спит, наверное, – ответил дежурный капрал.

– Поднимите его и приведите ко мне. И пошлите трех автоматчиков к дому начальника полиции.

– Но там уже стоит часовой.

– Не возражать!

Вот теперь я стал настоящим диктатором. Это было как война. Я заставлю этого скользкого Боро наладить в городе порядок. Надо съездить в госпиталь. Старый полицейский должен меня понять.

Я читал весь вечер при свете голой электрической лампочки, питавшейся от аккумуляторов, и рой летучих тварей устраивал такие массовые танцы под ней, что она казалась укутанной в густую вуаль. Сержант Лаво долго клял нерасторопного шофера, который не уследил, как прокололи шины, и предложил отправиться в город пешком, чтобы искупить свою вину. Но Отар позвонил мне и сказал, что майор пришлет другую машину. Вспольный опух от комариных укусов, но наслаждался тем, что живет на необитаемом острове, а неподалеку бродят коварные недруги. Но в этом он не признавался, а бубнил о повышении бдительности.

– Какие планы на завтра? – спросил он меня, признавая мое главенство на острове.

– Завтра, как рассветет, отвезем данные в Танги. – Было еще не поздно, и я тогда думал, что через час управлюсь.

– Кто повезет данные? – спросил Вспольный, сверкнув очками, и смахнул с носа черного жука.

– Я, а кто же?

– Почему? – строго спросил Вспольный. Он стремился к настоящему делу.

– Отару трудно одному. Мы вместе быстрее просчитаем.

– А датчики?

– Датчики?.. Ими займетесь вы.

– Я? – он был польщен и немного напуган. – Но я этого еще не делал.

– Утром объясню. – И я снова занялся расчетами.

В семь утра меня разбудил телефон. Звонил майор Тильви.

– Доброе утро, профессор. Я уже полчаса жду вашего звонка.

Я воспринял этот упрек без обиды. И не стал объяснять майору, что почти не спал.

– Извините за задержку, – сказал я. – Изосейсмическая карта готова. К сожалению, у нас не было подробной геологической карты района.

– Я пришлю за картой машину.

– Не надо, – ответил я. – До комендатуры десять минут пешком. А я привык утром гулять. Вместо зарядки.

– Хорошо, – сказал майор, – тогда мы вместе позавтракаем.

К моему удивлению, оказалось, что моя охрана за ночь увеличилась. Два солдата стояли у ворот, еще двое мирно спали на веранде, и над ними суетливо летали птички, гнезда которых были прикреплены к столбам веранды. Когда я выходил из ворот, один из солдат поднялся и пошел шагах в трех сзади.

Улица была по-утреннему деловита. Мне встретился монах в оранжевой тоге. Монах прижимал к животу черный горшок, из которого высовывались судочки. Под мышкой у него торчал длинный темно-красный зонт. Две школьницы в одинаковых синих юбках и белых блузках замерли, глядя, как солдат с автоматом ведет куда-то большого дядю в мятом костюме.

Мы свернули за угол, к комендатуре, и тут меня ждало неожиданное потрясение. Какой-то человек кинулся на меня, и нападение было так неожиданно, что я инстинктивно отшатнулся. Этот момент растерянности чуть не стоил мне черной папки с картой. Человек рванул ее к себе. Я, скорее со страху, чем от излишнего мужества, еще крепче вцепился в папку, и мы несколько секунд изображали собой статичную группу борцов.

Ситуацию разрядил сопровождавший меня солдат, который вышел из-за угла. Он не догадался бросить стебель сахарного тростника, который жевал, что помешало ему схватиться за автомат. Нападающий оказался проворнее всех. Он зигзагами побежал по улице и нырнул в кусты. Солдат наконец догадался выбросить драгоценный тростник и бросился за ним. А я без помех дошел до комендатуры.