— Не лги! Ты привезла этих детей сюда, чтобы действовать мне на нервы! — взорвался мужчина. — Я не понимаю, почему ты получаешь садистское удовольствие, пытаясь измываться надо мной, но предупреждаю, не на того напала. Я не один из твоих английских слюнтяев!

Девушку затрясло от ярости.

— Не смей обзывать англичан! — воскликнула она. — Мои соотечественники лучше, чем ты сможешь когда-либо быть. И из них получились бы куда лучшие мужья, чем из тебя! — Грамматика сильно хромала, но Тони была ужасно зла и не отдавала себе отчета в собственных словах. — Ты просто высокомерный напыщенный иностранец, и я не позволю тебе осмеивать моих сограждан. Так что попридержи язык в будущем! — Ее лицо горело, а кулаки были сжаты. Ирония, появившаяся в глазах мужа, не способствовала восстановлению ее душевного равновесия.

— С характером, и к тому же взрывным. Не уверен, что мне не доставит удовольствия сделать с этим что-нибудь. — Дарос приблизился вплотную, и девушка увидела, что он уже не шутит. — Позволь мне дать тебе один хороший совет, Тони. Не испытывай мое терпение. Поверь, оно не столь эластично, как ты, очевидно, предполагаешь.

Ей удалось отодвинуться от супруга подальше. Вскинув голову, Антония заявила, что Дарос ей не настоящий муж и, следовательно, не имеет права ей приказывать. Поэтому угрозы совершенно ее не пугают. Тряска, нашла в себе смелость сказать девушка, была неприятной, но не более того.

— Я бы не испугалась тебя, даже будь ты моим настоящим супругом, — закончила Антония. Она действительно так считала. Однако после некоторых размышлений Тони призналась себе, что этот невежественный иностранец заставляет ее ощущать беспокойство. Но не страх. Истинный страх она не испытывала ни разу, даже перед лицом смерти. Поэтому было маловероятно, что угрозы фиктивного супруга способны испугать ее.

— Значит, я тебе ненастоящий муж, да? — произнес Дарос после долгого молчания. — Объясни мне, что именно ты подразумеваешь под этими словами? Насколько я помню, мы официально женаты, хотя ни один из нас не был в восторге от такой перспективы. — Мужчина откровенно смеялся над ней. Тони молчала, потому что слов в такой ситуации было явно недостаточно. Девушке хотелось врезать ему, и если самодовольный грек не будет осторожен, то она, несомненно, рано или поздно так и поступит. — Я тебе очень даже настоящий муж, к моему большому сожалению. Не будь твой брат таким плохим водителем, этой огорчительной свадьбы не случилось бы…

— О-о! — Ее гнев готов был смести все сдерживающие его преграды. — Как ты смеешь обвинять моего брата! Ты, наверное, хотел сказать, что, не будь у тебя такого дедушки-маньяка, всего этого не произошло бы! Ему место в сумасшедшем доме!

К ее удивлению, Дарос расхохотался.

— Итак, мы дошли до того, что обзываем родственников друг друга. — Мужчина насмешливо поглядел на Тони. — А ты утверждаешь, будто мы не женаты. — Его тон изменился, когда он добавил: — Ты не ответила на мой вопрос. Что ты имела в виду, назвав меня «ненастоящим» мужем?

— Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду!

Тон супруга снова стал ироничным, однако глаза Дароса посуровели, предостерегая ее.

— Это легко исправить, — произнес он мягко, и девушка мгновенно побледнела. Мужчина дал ей время осознать смысл его слов, прежде чем добавить по-прежнему мягким и спокойным голосом: — Помни о моем предупреждении и не переусердствуй, пытаясь вывести меня из себя.

Антония сглотнула, чтобы освободиться от сдавливающего ощущения в горле. Греки были любвеобильной нацией, по мнению европейцев, самой любвеобильной в мире. Рисковать не стоило, так как Тони подозревала, что просвещенный судовладелец ничем не отличался от своих соотечественников. Женщина в доме может однажды стать искушением, которому он не в силах будет противостоять.

— Мне лучше пойти к детям, — сдержанно сказала Антония. — Они будут ждать свой чай.

— В два часа дня? — Дарос чуть приподнял прямые брови. — Они не останутся здесь. Ты ведь понимаешь это? — Он говорил серьезно, и у Тони сжалось сердце.

Однако к девушке довольно быстро вернулось самообладание, и она заявила с вызовом:

— Они мои родственники, и они останутся. Прошу прощения за нарушение твоей спокойной жизни, — и тут же разрушила созданный ее словами эффект, скривив губы в довольной ухмылке: — Но моя сестра гораздо больше нуждается, чем ты!

Дарос заскрежетал зубами.

— Ты увезешь отсюда этих чертовых проказников, и быстро! — Он направился к двери.

— Это невозможно было бы сделать, даже если бы я захотела, — твердо ответила Антония. — У меня нет денег, чтобы отправить их домой.

Дарос медленно развернулся и одарил ее изумленным взглядом:

— Ты взяла им билеты в один конец?

— У меня не было средств на обратные билеты, ты же не дал мне денег! — возмутилась девушка. — А моя сестра не смогла оплатить их поездку.

Кровь прилила к лицу ее мужа. Он выглядел так, словно готов взорваться.

— У тебя есть пять тысяч фунтов! — прогремел судовладелец. — Воспользуйся ими!

На этот раз он зашагал прочь по газону, оставив свою жену размышлять обо всем сказанном. Слова Дароса, неохотно признала Тони, произвели на нее впечатление и вызвали появление дурного предчувствия, что ее тщательно продуманным планам мести вряд ли суждено было сбыться.

После некоторых раздумий Тони стала успокаиваться. Что мог сделать ее муж? Дарос не выгонит детей на улицу, а значит, они могут остаться. Ближе к концу этих шести недель ей придется поразмыслить, где достать деньги, чтобы оплатить билеты домой для детей. И для себя, конечно, ведь ей надо будет сопровождать сорванцов. Возможно, придется взять в долг у отца. Да, через некоторое время Антония напишет ему. Он с готовностью одолжит дочери необходимую сумму, хотя она представления не имела, сколько времени ей потребуется, чтобы вернуть отцу деньги. Какую же она заварила кашу, и всему виной ее безумное желание наказать Дароса за сорвавшиеся у него с языка оскорбления! Лучше было бы забыть о них. И тем не менее, девушка не жалела о том, что привезла с собой детей. Пэм устала и точно заболела бы, не представься ей возможность отдохнуть. Переживания по поводу работы тоже не способствовали улучшению ее душевного и физического самочувствия. Тони вдруг показалось несправедливым, что ее супруг просто неприлично богат, тогда как Пэм живет так бедно. Вот бы существовал способ переправить сестре часть денег мужа! Антония помотала головой, упрекая себя за подобные мысли. Смысла еще больше усложнять ситуацию не было. Сейчас Тони из-за собственной самонадеянности находилась в финансовой зависимости от Дароса, и настоящим безрассудством было бы не извлечь урок из случившегося.

Приблизившись к дому, она услышала, как дети требуют у Марии еды. Они наговорили женщине кучу дерзостей, большую часть которых она не могла понять, но смысл этих речей определенно улавливала. Антония слышала, как домработница отвечает им по-гречески:

— Не смейте дерзить мне! Есть вы будете в подходящее для этого время, и не раньше. А ну-ка марш с моей кухни. Вы, кучка маленьких хулиганов! Если сейчас же не уйдете, прогоню вас метлой!

— Что она сказала? — раздался нахальный и насмешливый голосок Робби. — Она не умеет говорить по-английски. Глупая старая корова!

Шокированная Тони ускорила шаги.

— Мне кажется, эта тетка пригрозила, что будет гоняться за нами с метлой, — захихикала Луиза. — Потому что она на нее показала. Мы позволим ей? Это будет очень весело!

— Она будет гоняться за нами? — вставил Дэвид пренебрежительно. — Она такая толстая, что не пробежит и ярда!

— Ты прав. Она как большая пышка… Ой! Кто это сделал?! — завопил Робби, и девушка преодолела последние несколько ярдов бегом. В тот момент, когда она ворвалась на кухню, ребенок потирал больное место и сердито смотрел на обидчика.

— Ты ударил его! — Тони, не веря своим глазам, уставилась на мужа. Она считала, что детей недопустимо бить — это ранит их гордость. — Как ты посмел прикоснуться к моему племяннику?!