— Почему, — обратился он к Тони в конце концов, — твой муж позволяет тебе ездить куда-то одной?

— Мой супруг должен был запретить мне выходить из дома? — осведомилась девушка, рассердившись, что Чаритос способен предположить, будто ей можно что-то не позволить.

— Я бы запретил… Если бы ты была моей женой.

— Тогда я бы тебя не послушалась.

— Ты этим сейчас занимаешься? — ехидно спросил парень. — Не слушаешься мужа?

— Он не знает, что я уехала.

— Ты не сообщила ему, куда направляешься? — удивился Чаритос.

— Его не было дома, поэтому я не могла упомянуть о поездке, верно? — беспечно пожала плечами девушка.

Ее спутник расхохотался, и у Антонии перехватило дыхание. Каким же он был красавчиком — в лучшем смысле этого слова. Губы полные и мягкие, карие глаза немного светлее, чем обычно встречаются среди греков. Они тоже были мягкими, и в их глубине можно было заметить искорки юмора.

— Предположим, он находился бы дома, — с любопытством поинтересовался парень. — Ты рассказала бы ему о том, что встречаешься со мной?

— Нет, не думаю, — ответила миссис Латимер после минутного раздумья.

Он наклонился вперед на стуле:

— Ты озадачиваешь меня, Тони. Как долго ты уже замужем?

— Около десяти недель.

— И ты не против встреч с другим мужчиной. — Чаритос озадаченно помотал головой. — Я знаю, англичанки свободные, но… Разве ты не любишь своего мужа?

Девушка пристально посмотрела на собеседника и задумалась над его вопросом.

— Ответь я утвердительно, ты бы мне поверил? — наконец полюбопытствовала она.

— Откровенно говоря, нет. Ты никогда не казалась мне счастливой новобрачной с лучистыми от счастья глазами, какой ожидаешь увидеть недавно вышедшую замуж английскую девушку, — пояснил парень. — А гречанки… Они редко бывают счастливыми женами с лучистыми глазами.

— Потому что они не выходят замуж по любви, — закончила за него Антония.

— Именно. Они выходят замуж по совету родителей.

— После того, как те подберут подходящего супруга для своей дочери.

— Обычно да. — Чаритос помолчал. — А ты, Тони? Скажи, почему ты не влюблена?

— Я не признавалась, что не влюблена.

— О нет, ты призналась! Ответь на мой вопрос, Тони, — попросил ее спутник. — Мне важно узнать о тебе побольше.

Ее сердце внезапно сжалось. Следует ли ей делиться с ним тайной? Чаритосу можно было доверять, в этом Антония не сомневалась, и у него были веские причины стремиться узнать о ней побольше. Девушке надо было лишь посмотреть в его глаза, чтобы убедиться в этом.

— Наш брак — вынужденная мера, — созналась Тони.

— Вынужденная?

Миссис Латимер поколебалась, по затем внезапно решила рассказать ему все:

— Дедушка Дароса собирался убить меня…

— Убить?!

— Это была кровная месть. Я тогда жила на Крите. — Она начала объяснять, наблюдая за изменившимся выражением лица парня, когда в конце концов упомянула о том, что брак будет аннулирован.

— Значит, со временем ты будешь свободна? — с надеждой спросил ее Леонти.

Тони кивнула:

— Да, Чаритос, однажды я буду свободна. — Девушка улыбнулась владельцу кафе, который принес им напитки. Тот обнажил свои коричневые зубы, улыбаясь в ответ.

— Вы туристка, мадам? — поинтересовался он и бросил взгляд на ее спутника.

— Нет, я здесь живу.

— В Родосе? — с любопытством спросил продавец.

— В Линдосе.

— А-а… там красиво, да?

— Очень красиво, — подтвердила Антония. Мужчина снова улыбнулся и направился к другому столику.

Между Чаритосом и Тони воцарилось молчание, пока они потягивали свои напитки. Парень погрузился в раздумья. Его спутница какое-то время наблюдала за ним, а потом стала оглядываться вокруг.

Мужчины заходили в мечеть, оставляя у входа свою обувь. Прямо напротив, на другой стороне площади, сквозь открытую дверь одного из зданий можно было рассмотреть пол с выложенными на нем древними узорами из черно-белой мозаики. А из маленького домика поблизости доносились дразнящие запахи греческой кухни. Из музыкального магазина раздавались громкие звуки бузуки[2]. Там собралась толпа туристов, которые слушали мелодию, размышляя, покупать инструмент или нет.

Антония удовлетворенно вздохнула. Это был Родос, который она никогда прежде не видела, и она была благодарна Чаритосу за то, что он привез ее сюда. Путь оказался неблизким и, не имея за душой ни гроша, самостоятельно девушка никогда не добралась бы сюда. Подумав о деньгах, она вспомнила о детях. Тони очень бы хотелось привезти им какой-нибудь сувенир отсюда, но это, конечно, было невозможно. Сколько она задолжала мужу? Антония покачала головой. Она не знала и не имела ни малейшего желания узнавать. Сумма была внушительной, и потребуется несколько месяцев, чтобы долг был погашен.

— Ну что, пойдем? — наконец нарушил молчание парень, и Тони кивнула.

Они отправились гулять по городу, где свидетельства прошлого встречались на каждом шагу, где камни, казалось, впитали в себя навечно суровость храбрых рыцарей, где ниспадающая бугенвиллея одела стены и скрыла за завесой цветов горделивый шлем какого-то прославленного средневекового полководца, чей сверкающий меч был направлен на ненавистного неверного. Это действительно был город прошлого.

Короткая прогулка привела их улице Рыцарей.

Здесь собрались сотни туристов. Некоторые брели вслед за уставшими гидами, а другие с умеренным интересом рассматривали дом рыцаря Вилларагота или испанскую часть резиденции провансальских рыцарей.

Антония и Чаритос переглянулись и расхохотались.

— Что они в этом находят! — воскликнула девушка, с жалостью взирая на небольшую группу экскурсантов, стоящую поблизости. — Мне любопытно. Я хочу попасть внутрь одного из этих живописных зданий!

— Внутрь? — Спутник Тони ошеломленно уставился на нее. — Во всех этих домах живут люди. Ты не можешь туда войти.

— Если я знаю твоих соотечественников, Чаритос, найдется множество хозяев, которые с радостью впустят меня в свое жилище.

Сама улица мало изменилась с тех далеких дней, когда здесь жили рыцари. Дома стояли близко друг к другу. Их фасады были лишены украшений, за исключением гербов и эмблем семей, живших тут много веков назад. Пройдя по глухой улочке, девушка обнаружила, что дома, оказывается, были огромными, с величественными лестницами и великолепными внутренними дворами. Теперь в них обитали обычные люди, которые, однако, обращались со своими жилищами очень бережно, будто всегда помнили, что живут среди реликвий прославленного прошлого.

— Взгляни на развешанное белье! — воскликнула Антония. — Что бы рыцари подумали?!

— Подозреваю, рыцарям тоже надо было стирать одежду, — со смехом отозвался Чаритос.

— Да, но выглядит это нелепо! Веревки с пеленками и… и женскими предметами туалета.

— Дети — не новое изобретение. Думаю, у рыцарских дам тоже были… э-э… предметы туалета, хотя, несомненно, более роскошные. — Девушка рассмеялась вместе с ним, а потом заявила о своей готовности держать пари, что ее пустят в один из этих великолепных домов.

— Пожалуй, я не стану рисковать своими деньгами. Не сейчас, когда у тебя такое решительное выражение лица, — отказался Чаритос, качая головой.

— Poli kala, — наудачу произнесла Тони, подойдя к одетой во все черное пожилой женщине, сидящей на ступеньках. Та улыбнулась, и девушка перевела полный восхищения взгляд на уставленный цветами балкон над головой. — Para poli kala! — заявила Антония с сильным ударением на первом слове.

— Не выйдет, — с веселым ехидством произнес Чаритос. — Хотя ты и сказала, что ее дом более чем красив.

Старая женщина встала и после минутного размышления взмахом руки пригласила их зайти.

Тони посмотрела на своего спутника и от души рассмеялась.

— Efharisto poli — премного благодарны.

Старушка оставила их одних, позволив самим гулять по ее дому. Молодые люди прошлись по комнатам первого этажа, которые до сих пор пребывали в том же виде, что и при жизни рыцаря. Никаких украшений не было на массивных стенах, сложенных из блоков песчаника. Антония снова вышла наружу, чтобы попросить разрешения подняться наверх. Получив кивок головой и улыбку, она продолжила экскурсию. Чаритос шел следом, его добродушное лицо покрылось мелкими морщинками от сдерживаемого смеха.